близостью и все сильнее напоминает о более прозаичных потребностях. В животе раздается жалобное урчание. Игорь улыбается, но не желает отпускать ее из своих объятий. Он скользит руками по ее спине, затылку, зарывается пальцами в волосы. Нежно перебирает их. Он любит ее волосы.
— Давай уедем домой. Прямо сегодня. — Предлагает девушка тихо и целует его в здоровую бровь. Игорь напрягается, рука в волосах замирает. Он тяжело вздыхает и убирает руку. Он сомневается, но спустя пару секунд едва заметно кивает. Это похоже на «да». Неуверенное, но «да». Кира облегченно улыбается.
Когда урчание раздается еще более требовательно, и уже не только в ее животе, а и в его, почти одновременно, оба смеются.
Кира нехотя освобождается из его объятий и идет к холодильнику. Достает из морозилки большую банку и из небольшого шкафчика две десертные ложки. Возвращается в постель и передает одну ложку Игорю.
— Мороженное? — Усмехается Игорь, приподняв бровь.
— Это единственное, что всегда есть в моем холодильнике. Где бы я не была. — Улыбается Кира и закусив нижнюю губу, отрывает банку.
Игорь смотрит, не скрывая улыбки.
Кира забирается на постель, усаживается по-турецки, обнимая коленками банку. Как-то по-детски довольно облизывается в предвкушении. Отшвыривает на пол крышку и засовывает ложку поглубже. Набирает полную мороженного и сунув в рот, прикрывает глаза от наслаждения.
Она умеет получать удовольствие от жизни, от любых мелочей. Вот бы и ему научиться.
Девушка открывает глаза и кивает Игорю, приглашая присоединиться.
Игорь смотрит на девушку со смесью удивления и очарованности, не понимая, как в одном человеке может умещаться столько противоречивых качеств. Милая, непосредственная как ребенок. Добрая, способная на сопереживание и помощь, не требующая ничего взамен. Но при этом дерзкая, воинственная. Сильная. Азартная. До умопомрачения привлекательная.
Как все это в ней оказалось? Словно в кухне, где создавался этот рецепт, намешали все самые лучшие, известные миру, ингредиенты. И в результате получили изысканное, незабываемое блюдо.
Да. Незабываемое. Он никогда не сможет ее забыть. Должен, но не сможет. И сейчас внутри просто разрывает от желания поехать с ней. Вернуться. Быть рядом. Никогда ее от себя не отпускать. Строить свою жизнь только там, где есть она. Завоевать ее навсегда, а не на одну крошечную ночь. Быть ее достойным. Хоть из кожи вон вылезти, но стать тем, кто ей подходит. Тем, кто ей нужен.
Да и сможет ли он теперь существовать в мире, где нет ее? Кажется, если ее не будет рядом, он не сможет даже дышать.
Странное чувство, когда ты больше не можешь быть цельным без кого-то другого.
Разве такое бывает, разве может один единственный человек стать для тебя всем миром, твоим кислородом, твоим смыслом жизни, частью тебя самого? Игорь никогда не верил в любовь. В его жизни любви не было места. Но почему тогда, стоит лишь подумать о том, чтобы остаться, позволить девушке уехать, отпустить её, сердце разрывается на куски.
Почему, когда он думает о тех других парнях, которые будут в непосредственной от нее близости, будут ухаживать за ней, по-человечески, так, как она того достойна, внутри поднимается и закручивается колючей воронкой гнев.
Почему, когда он вспоминает о проведенной вместе ночи, тело пронзает дрожь и желание все повторить, и не раз, а каждую ночь. Все ночи в его жизни проводить только с ней.
Он смотрит на то, как девушка с удовольствием поедает мороженное и чувствует, как щемит в груди, от болезненной нежности, от разрывающей душу нужды, внезапно проснувшейся и не собирающейся его отпускать.
Как же ему быть?
— Ешь. — Тычет ложкой в него Кира и смотрит вопросительно. — Или ты не любишь мороженное? Ох, точно. Тебе, наверное, нужно что-то более существенное? — Спохватывается девушка. — Давай закажем еду в номер?
— Нет. — Резко возражает Игорь. Не хватало, чтобы она еще и кормила его. У него-то с собой денег нет, он в чем был после боя, в том и остался. Девушка смотрит непонимающе, и Игорь уже мягче добавляет, слегка ухмыльнувшись: — Не могу есть, когда на меня смотрит твоя голая грудь.
Кира пару раз моргает, а после заливисто хохочет. Натягивает футболку и заставляет Игоря все-таки поесть.
— Я должен забрать свои вещи. — Через некоторое время говорит Игорь.
— Хорошо. Тогда ты за вещами, а я — за билетами. — Соглашается девушка. — Постараюсь взять на сегодня. Поезд в 16.30. Успеешь?
Игорь смотрит на часы и кивает. У него еще целых четыре часа в запасе. Успеет забрать вещи из зала и из своего номера в хостеле.
Игорь одевается и подходит к Кире. Наклоняется и целует долгим нежным поцелуем. Кира улыбается и подталкивает его к выходу:
— Иди. А то не отпущу. — Произносит тихо, кокетливо подмигивает и закрывает дверь.
Глава 50
Игорь идет не торопясь. Слишком много всего клубится внутри, чтобы спешить. Слишком много противоречивых желаний, слишком много чувств и адски много сомнений. Он хочет поехать. Он хочет рискнуть, попробовать, он хочет позволить себе любить. Принимать любовь. Попытаться быть счастливым с ней. Но ему страшно.
Они слишком разные. Вообще ничего общего. Кроме разве что любви к боевым искусствам. Но этого так мало. Что они будут делать, когда эффект новизны пройдет и бешенные чувства улягутся? У него нет ничего, кроме его чувств. Ему нечего ей дать.
Черт. Это настоящее проклятие, влюбиться и быть бедным.
Быть никем — настоящая беда.
Да и уезжая в столицу, Игорь уезжал навсегда, не собираясь возвращаться. Он обещал себе, что испробует все пути, использует все возможности, чтобы зацепится здесь и заниматься боксом. Ему некуда возвращаться. Ему некуда идти. Не к кому.
Вернуться к матери, которая его презирает, и стать ее собутыльником — это альтернатива?
И что он будет делать, если вернется с Кирой? Ему негде жить, негде взять денег. Можно снова присосаться как пиявка к Пашке, но ему теперь не до того, у него уже своя жизнь, беременная девушка и свадьба на носу. Вот так ловеласы становятся семьянинами. Да, история старая как мир.
План не складывается, как ни крути, идей ноль.
Но есть желание. Отчаянное, пусть и наивное, но искреннее. ЕГО.
А бокс… Бокс хоть когда-то делал его счастливым? Сколько себя помнил, Игорь всегда хотел быть боксером, но сколько не пытался, не мог вспомнить ни одного мгновения радости, связанного с боксом. Одна только боль, нечеловеческие усилия, страх, отчаяние, ненависть к себе. И бесконечное одиночество.
Кира же за одну ночь подарила ему столько тепла, нежности и любви,
