это ему?
Черт. Кира начинала не на шутку волноваться.
А вдруг с ним что-то случилось? Что могло его задержать?
Кира взяла в руки телефон и бездумно покрутила его в руке. Кому звонить? Что делать? Разозлившись на бесполезный предмет, швырнула его на кровать.
Снова уставилась в окно.
В ожидании прошло еще десять минут. Кира смотрела так внимательно, боясь упустить появления Игоря, что от напряжения начали болеть глаза.
И что-то еще. Где-то внутри, в груди. Плавно поднималось снизу-вверх тяжелой болезненной волной.
Игоря нет.
Где он? Он хотя бы двигается в ее направлении?
Он ведь собирался с ней поехать? Да? Он собирался?
Не в силах больше сидеть на месте, Кира схватила чемодан и отправилась вниз. Сдала ключ от номера и вышла из гостиницы. Нет смысла сидеть в номере, подождет на улице.
Кира оглядела площадь и снова взглянула на часы. До отправления оставалось всего лишь сорок минут. Пора было вызывать такси. Кира достала телефон, покрутила в начинающих дрожать руках, снова положила в сумку. Нет, подождет еще пять минут. Они успеют.
Время шло так быстро. Неумолимо быстро. Зря говорят, что, когда чего-то ждешь, время растягивается до бесконечности. Это неправда. Оно несется галопом, словно напуганное чьим-то слишком сильным желанием его обмануть. Даже стрелки на часах крутятся в два раза быстрее. Так же, как в два раза быстрее стучит ее обеспокоенное сердце.
Голова начинала кружиться. Все вокруг почему-то стремительно теряло цвет. Серая площадь. Серые прохожие. Серое небо с быстро набегающими тучами. Все становилось тусклым, блеклым, словно отражало во вне ее внутреннего состояния.
По площади туда-сюда ходили люди. Ей казалось, что их тысячи, и среди них где-то затерялся тот, кто нужен. Он ищет ее и не может найти.
Или не ищет. Может быть ей все это приснилось? Может она спит?
Внезапно с площади сорвалась вверх стая голубей, громко захлопав крыльями. Этот звук заставил вздрогнуть и словно переключил в голове какой-то тумблер. Кира беспомощно оглядела площадь, начиная судорожно хватать ртом воздух.
Он не придет.
Дрожащими руками вновь достала телефон. Сглотнула ставший в горле ком и нажала на кнопку вызова такси. Ждать больше нельзя.
Наивная надежда продолжала стучать в груди молоточком, но с каждой секундой все тише и тише. Может быть он уже рядом? Может быть он успеет?
Он наверняка бежит ей навстречу. Он вот-вот придет.
Кира сморгнула ставшие пеленой слезы в глазах и взглянула на телефон. В приложении высветилось, что водитель прибудет через десять минут.
Даже бесчувственная программа хотела подарить ей десять минут надежды. Или десять минут жизни для медленно умирающей мечты. Сердце больно грохотало о ребра, словно пыталось привести ее в чувства, открыть ей глаза, заставить понять очевидное.
Кира больше не вертела головой по сторонам, не вглядывалась вдаль узких улочек, ведущих к площади. Она замерла, опустив плечи, уставившись в одну точку, когда вдруг до нее донесся тихий оклик.
— Кира… — Прямо за спиной. Голос такой тихий и такой печальный, что восставшая на миг надежда тут же умерла.
Кира медленно обернулась и увидела Игоря, стоящего в метре от нее. Он не бежал к ней на встречу, его дыхание было ровным, движения — неторопливыми. В его руках ничего не было. Вещи, за которыми он поехал, оказались лишь предлогом, чтобы уйти. Он смотрел на нее с болью в глазах и таким бесконечным сожалением, что большего сердце Киры выдержать уже не могло. Оно упало на серую пыльную плитку и разбилось в дребезги.
Глава 52
Девушка смотрит широкими влажными глазами. Медленно скользит по его фигуре, видит его пустые руки и горько усмехнувшись, еле слышно произносит:
— Ты не собирался ехать… — Игорю так больно, будто что-то изнутри ломает его кости, выкручивает суставы, завязывает вены узлами. Он молчит, не в состоянии отлепить от нёба пересохший язык. Сказать хотя бы, что ему жаль. Попросить прощения. Умолять о прощении. Но он молчит.
А Кира все понимает без слов. Ей не нужны слова. Она видит его насквозь.
Ее глаза наполняются слезами.
И эти еще непролитые слезы возводят между ними пропасть глубиной в бесконечное отчуждение.
Их мост рушится. Падает в черную бездну.
Они стоят совсем рядом, но ощущение такое, будто между ними километры.
Игорь смотрит, не моргая, и видит, как девушка на глазах превращается в тень.
Откуда не возьмись появляется белый Нисан с шашкой такси и останавливается в паре метров от Киры. Она безучастно скользит по нему взглядом и тяжело вздыхает.
— Кира… — зачем-то снова произносит Игорь хриплым от подступающих слез голосом. Стыдно от этих слез, но ведь он не железный. Ни один человек не смог бы выдержать такой адской боли. Ни один человек не смог бы просто стоять и смотреть, как твоя жизнь утекает сквозь пальцы, счастье, призрачно маячившее на горизонте, исчезает в пасти черной уродливой безнадеги.
Кира мотает головой, без слов прося его ничего не говорить. Подходит близко-близко. Вплотную. Заставляет снова вдохнуть ее запах. Разорвать им себе легкие, разрезать сердце пополам.
Она приподнимается на носочки и почти неощутимо касается его губ своими губами. Игорь не шевелится. С поцелуем чувствует вкус ее слез и сам с трудом сдерживает рвущийся наружу крик.
— Я люблю тебя… — шепчет девушка в его губы почти не слышно.
Ее слова обхватывают его сердце и вынимают его из груди. Она забирает его себе своим признанием.
Ну вот и все.
Еще больнее она сделать ему не смогла бы. Потому что больнее уже некуда.
Но она просто возвращает ему то что сам ей дал, ни больше, ни меньше. Она рассыпается от боли, что практически воочию переливает в ней через край, но где-то находит силы нанести последний удар, совершить последнюю справедливую месть. Девушка-рентген, прекрасно видит его больные места, прекрасно знает какие слова разорвут его в клочья. И конечно произносит их. Вот что оставляет она ему на память — знание о том, что его можно любить.
Она тихо всхлипывает и медленно отстраняется, так и не подняв на него глаз, разворачивается и идет к машине.
Она уходит.
Другая. Сломленная.
Совсем не такая, какой приехала сюда.
Ссутулилась. Потухла. Огонь в глазах погас, рассыпая в прах все её надежды. Больше не гордая диковинная птичка, поражающая взор своей необычайной яркостью и красотой, теперь это жалкий дрожащий птенец, выпавший из гнезда и сломавший крылья о любовь к тому, кто её недостоин.
Он видел ее разной. Нет, правда. Они никогда не были
