Впрочем, плодятся они с невероятной скоростью, так что надеяться на то, что рано или поздно мутанты сожрут друг друга, не приходится. Ученые говорят, что в затопленных тоннелях метрополитена и городских канализаций обитает от двадцати до тридцати миллионов мутов, в зависимости от всплеска или падения демографической ситуации. Инфекция заставила их голосовые связки мутировать в жабры, и они могут находиться под водой сутками. Дети мутантов вообще не выходят на сушу, пока маленькие, но с ростом организма небольшой размер жабр перестает справляться с потребностями выросшего тела, и содержание кислорода в крови монстров медленно падает. Когда оно снижается до критического, муты выходят на поверхность и слоняются неподалеку от нор по нескольку часов. За это время кровь насыщается кислородом, жабры отдыхают от нагрузки, и мутанты возвращаются в воду, где и сидят до тех пор, пока жабры опять не устанут. По этой причине возле набережных и станций метро постоянно кишат толпы мутов, причем вокруг метро их полно даже зимой. И сейчас всем очень повезло, что среди тех монстров, что были на поверхности, не оказалось самых опасных тварей.
В школе учили, что когда в мире вспыхнула эпидемия, половина людей погибла от инфекции, остальные либо мутировали, либо заразились и ждали своей участи. Спастись удалось лишь немногим, кто укрылся в подземных правительственных бункерах. Зато это была элита нации, и потому они успешно выжили и успешно живут до сих пор, используя сохраненные Технологии и восстанавливая утерянные. Эпидемия сожрала только тупых и посредственных людишек, навсегда отделив зёрна от плевел, потому что в момент вспышки было известно, по крайней мере, о тридцати различных бункерах в Москве и области, где успешно укрылись люди. Но дожить до наших дней сумело вдвое меньше, потому что не все оказались столь умны, чтобы найти способ не допустить эпидемию в свой бункер. Зато выжившие отлично себя чувствуют, и численность населения анклавов пусть и медленно, но растет. По подсчетам ученых только в московских анклавах проживает более десяти тысяч человек, а ведь есть ещё и подмосковные. Заражение оказалось не в силах сломить лучших!
А вот с остальными произошло то, что вполне укладывается в теорию естественного отбора. Так говорил препод по биологии, и он был абсолютно прав. Не особо отягощенные интеллектом зараженные, в конце концов, мутировали. Предварительно расплодясь. Но никаких знаний и технологий своим детям не оставили. Племена заров примитивны, кто-то больше, кто-то меньше, и если из этого закона и есть исключения, то в Москве они точно не представлены. Разве что племя Аэропорта – в аэропорту Домодедово обитают очень злобные и опасные зары. Они живут внутри самолетов, ездят на лошадях и располагают оружием старого времени. В школе рассказывали, что они даже успевают обучать своих потомков обращению со всем этим прежде, чем мутируют. Но в Москву аэропортовские зары не ходят, а остальные племена не представляют собой серьёзной угрозы. Внутри племен зары вроде тоже не однородны. Кто-то из них менее глуп, кто-то более, но это не особо серьёзная разница. Единственное, в чем сила зараженных, это количество. Заров в Москве больше трехсот тысяч, это раз в тридцать больше, чем Чистых. Единого фронта у зараженных нет, племена конфликтуют за угодья для скота, но, собравшись в толпу, то или иное племя может напасть на следопытов или торговый караван. Поэтому боевые подразделения отстреливают заров при любой возможности. Вообще, зары боятся мощных Технологий анклавов и предпочитают обстреливать Чистых примитивными метательными снарядами из засад, рассчитывая застать врасплох, перебить и захватить высокотехнологичные предметы, назначения которых они порой не в состоянии понять. Открыто же зары нападают редко, только когда их больше в разы или им повезет отыскать в обветшалом городе арбалеты или оружие старого времени. Что случается редко, потому что зары не знают, где искать, не знают, что искать, и зачастую даже не имеют понятия, как использовать то, что всё-таки нашли.
Другое дело мутанты. Эти вечно голодны и рвутся в атаку, едва завидев даже подобие пищи. И мутация сделала их не только бесконечно многочисленными, но разными и смертельно опасными. Мало того что они исключительно живучи, быстро регенерируют и убить их можно только выстрелом в сердце или голову. Они ещё и растут в пять раз быстрее человека, что доказывает не-торжественность их с людьми. Или не-тоджественность, фиг его знает, как правильно, на этом термине Димка в школе особо не заморачивался, его интересовал бизнес, а не фундаментальная наука. Потому что все ученые работают на бизнесменов и генералитет, и, как говорит наш полковник, плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом. Отсюда, кстати, несложно сделать выводы о Штурвале, но речь не об этом. Короче, самка мутанта вынашивает детеныша менее двух месяцев, и через четыре года он достигает размеров двадцатилетнего человека. Но умственное развитие у него, как у четырехлетнего, поэтому муты такие тупые. Но отсутствие мозгов им заменяет физическая сила и способности, намного превосходящие человеческие.
Хрипуны не особо могучи, но их всегда бесконечное количество, у них острый слух, нюх, зрение, и ещё они способны чувствовать друг друга. Бегуны носятся так, что от них и на танке не уехать, Прыгуны прыгают далеко и резко, от них не убежишь, тут единственный шанс выжить вне танка – это отбиться силой оружия. Клыкари и Крушители не такие быстрые, но им в сердце вообще стрелять бесполезно, если только из самого мощного нарезного оружия старого времени. Да и бошки у них исключительно крепкие, так просто не прострелишь. Зато они тебя угробят в два счета. Клыкарь способен прокусить даже офицерскую резинокольчугу, а Крушитель, если дотянется до тебя ударом, то переломает ребра и кости прямо через защиту. В общем, смерть от внутреннего кровотечения тебе обеспечена, в таких случаях никто не выживает. Элитные виды брони и экипировки, вроде той, что замутил себе Штурвал, способны выдержать атаку и того, и другого, но стоят целого состояния, на которое более умный человек начал бы собственный бизнес, и в случае успеха ему уже никогда не придётся рисковать собой.
Димка покосился на Штурвала. Офицер стоял у носового орудия и о чем-то совещался с танкистами. Приходилось признать, что его упёртая страсть к снаряжению только что избавила их рабочую бригаду от больших проблем, если не хуже. Странно, что муты рванули в атаку, несмотря на непрерывный гудок. Утром, когда танк ехал к заводу по этому же маршруту, от мутов отбились тремя гудками и двумя залпами. Видать, за день из метро вылезли предельно оголодавшие мутанты, раз рвались на смерть, наплевав на рёв гудка, который для них исключительно болезнен. Хорошо ещё, что среди них не было Взрослого. Взрослых мало, но они самые опасные среди всех мутов. Потому что взрослые. Им много лет, и поэтому они умные. Не как человек или зар, но далеко не тупые. Они не лезут в атаку, но умеют её планировать, и остальные муты их слушаются. Когда Взрослый организовывает нападение – это предельно опасно. А если Взрослых несколько, то дело вообще дрянь. Они как генералитет у Чистых, манипулируют разными видами мутантов, устраивая настоящие тактические сражения. Узнать их легко – примитивные муты все, как на подбор, плешивы, даже самки. Одежду они не носят, зато покрыты густым волосяным покровом, словно обезьяны, живущие на тридцать-каком-то этаже сталинской высотки, которая стоит возле развалин зоопарка. А вот Взрослые ходят одетыми. Они отбирают одежду у недавно мутировавших заров или напяливают на себя какие-то обрывки в большом количестве. В школе учили, что это подчеркивает их статус среди других мутов, которые никогда не нападают на Взрослых и подчиняются их приказам беспрекословно. Вот почему грозовой ливень – самое смертельно опасное время. В дождь тоже предельно опасно, но в грозу на поверхность выходят вообще все мутанты, кроме, разве что, совсем малолетних. И просто так за кирпичной стеной от них не отсидеться. Взрослые ведут мутов на штурм со всеми вытекающими отсюда последствиями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
