– Огонь! – прокричал офицер, и Димка рванул на себя спусковой трос.
Картечница громыхнула выстрелом, и он распахнул казенник. Горячая дымящаяся гильза полетела на пол, Димка выхватил из рук работяги новый заряд, зарядил орудие и ухватился за рукоятки управления. Второй выстрел нужно сделать дальше, чтобы проредить толпу, бегущую по телам корчащихся соплеменников. Орудийный ствол полыхнул пламенем, окутываясь густым дымом, но Димка успел заметить, как картечь с кровавыми брызгами прошибает бошки мутам. Танковые орудия грохотали, посылая в огромную толпу мутантов облака картечи, ревел гудок, выжигая мощной струей раскаленного пара лица мутантам, колотящим по корме боевой машины, окружающее пространство заволакивало дымом. Крыша загремела под тяжестью падающих на неё мутов, и Димка понял, что танк проходит под автомобильным мостом. Значит, сейчас они в самом опасном месте, точно меж двух выходов метро. Он с лихорадочной быстротой перезаряжал картечницу, делал выстрел, снова перезаряжал, менял угол прицела и стрелял опять…
– Труба! – вопил кочегар. – Они ломают трубу! Штурвал! Решетка долго не выдержит!
Штурвал выхватил из ящика с НЗ бутыль с горючей смесью и бросился к кочегару. Тот уже откидывал от стены стальную подножку, расположенную под небольшим люком. Штурвал запрыгнул на неё, лязгнул засовом и распахнул люк. Димка невольно схватился за «Дабл». Этот люк выходит прямо к трубе. Труба – одно из немногих уязвимых мест танка. Она перекрыта решеткой, но большая толпа мутантов может суметь оторвать её или разогнуть прутья. Тогда муты начинают швырять в трубу всё подряд. Для защиты трубы на крыше поначалу наваривали острые шипы, но это помогало только в первые минуты боя. Потом муты запрыгивали на пронзенные шипами тела, и трупы защищали их от повреждений. Позже к шипам стали добавлять ещё один метод защиты: вокруг трубы наварили желоба, в которые в экстренном случае заливалась горючая смесь, и пламя отрезало трубу от противника. Для заливки смеси в танковой крыше прорезался специальный люк. Сейчас Штурвал высовывается именно из этого люка, и если у него не получится, то мутанты с крыши могут попасть внутрь танка!
Но у Штурвала получилось. Он с силой уперся плечом в отчаянно трясущийся борт, чтобы удержаться на подножке без помощи рук, и вынырнул в люк руками вперед. Офицер одной рукой схватил Прыгуна за шею и рванул на себя, впечатывая лбом в острый шип крыши. Прикрываясь трупом от остальных мутов, он второй рукой разбил бутыль о дно желоба и рывком опустил руку внутрь танка. Рука ещё не успела остановиться, а кочегар уже вложил в неё горящую ветошь. Штурвал швырнул ветошь в желоб и юркнул в люк, захлопывая за собой крышку. В узкую смотровую щель было видно, как в опоясывающем трубу желобе вспыхнуло пламя, обжигая царапающих крышку люка мутов. Мутанты захрипели ещё сильнее, и несколько Прыгунов спрыгнули с крыши. Штурвал сбегал за «Даблом», просунул ствол в смотровую щель и дуплетом выстрелил в мелькающее волосатое колено. Мутанту оторвало ногу, и двое его соплеменников начали драться из-за неё друг с другом.
– Малинин, огонь! Огонь, твою мать! – Штурвал промчался мимо Димки к танкистам. – Гудок!!!
Димка выстрелил из орудия, и рёв танкового гудка вновь ударил по гудящим болью ушам. Танк шёл через толпу прямо по телам мутантов, переваливаясь по ним, словно по кочкам, и быстро терял скорость. Вскоре боевая машина еле ползла, двигаясь со скоростью идущего человека, и танкист что-то кричал стоящему рядом Штурвалу сквозь грохот орудийных выстрелов. Тот кивнул и побежал к ящику НЗ. Офицер вытащил из него тяжелую объемистую канистру с горючей смесью и с трудом потащил её к задним дверям танка. Димка понял, что что-то не так, и Штурвал собрался применить крайнее средство – разлить по асфальту смесь и поджечь её. Такое применяется только тогда, когда танк подбит и больше не может продолжать движение. В этот миг танкист снова дернул за цепь ревуна, и оглушительный вой взорвал окружающее пространство. Димка зажал разламывающиеся от боли уши, ожидая окончания гудка, но танкист не отпускал цепь. Кто-то отодвинул Димку от картечницы, перед лицом мелькнула броня Штурвала, и пушка глухо громыхнула почти бесшумным выстрелом. К ногам упала гильза, Штурвал выхватил заряд из ящика и выстрелил вновь. Гудок ревел секунд тридцать, и за это время он успел выстрелить четырежды – такую скорострельность тяжело было развить и без рвущей мозг на части боли.
Момент умолкания ревуна Димка различить не смог. Бесконечный звон в ушах, обжигающе-режущей вибрацией отдающийся в голове, начал стихать, и он увидел, что Штурвал тащит канистру обратно. Димка, шатаясь, ухватился за поручни, встал и потянулся к орудию. Но стрелять не пришлось, муты уже не атаковали еле ползущий танк. Они расхватывали трупы, которыми было усеяно всё вокруг, и отрывали от них конечности и самые лакомые куски. Издали к ним ломились новые сотни мутантов, но эти в бой уже не пойдут. Почуяв запах свежей плоти, они поспешат оторвать от растерзанных тел свою долю. Начнутся драки, количество трупов увеличится, еды прибавится, и никто не захочет сражаться с танком, издающим нестерпимо жестокий рёв. Димка сполз на сиденье и обхватил руками разламывающуюся голову. Каждая поездка на танке всегда проходила мимо одного-двух метро или какой-нибудь набережной, в Москве этой гадости полно, ни одна нормальная дорога без неё не обошлась, но такого, как сегодня, в Димкиной службе ещё не было. Обычно удавалось отбиться быстро, танк шел, вел огонь, давал гудки через равные промежутки, сберегая давление в котле и солдатские уши. А тут просто ад какой-то…
– На меня смотри! – чьи-то руки развернули его голову, и Димка увидел перед собой Штурвала. Офицер вгляделся ему в глаза: – Слышишь меня? Из ушей течет? Кровь чувствуешь?
– Слышу, – Димка облизал сухие губы. – Уши вроде целы, только звенят сильно… И голова…
– Значит, нормально всё, – определил Штурвал. – Первые пару лет всегда больно, потом адаптируешься. Попей воды, три глотка, не больше. Сиди, пока не отпустит. Понял меня?
– Угу, – Димка дотянулся губами до трубки подачи воды, проведенной из скрытой под резинокольчугой бутыли внутрь противогаза, и послушно глотнул три раза. – Штурвал, – он кивнул в сторону смотровой щели. – Почему они так ломились на нас? Даже на гудок! С ними же не было Взрослого… или я его не заметил… Обычно ведь не так! С утра же нормально проехали!
– Взрослого не было, – согласился Штурвал. – Он бы нас точно так просто не отпустил. Это они на погоду так возбудились – верная примета, ливень скоро. Муты его чувствуют, и в ожидании обильной еды у них выделяется желудочный сок. Голод зашкаливает, вот они и бесятся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
