ЛИКУРГУС. Да, я знаю эту манеру вести разговор.
САКР. И что же ты о ней думаешь?
ЛИКУРГУС. Обыкновенное зло. Повседневное.
САКР. Вовсе нет. Это просто способ убеждения. А разве христиане убеждают иначе? Ты вспомни!
ЛИКУРГУС. Я не знаю, как убеждают все христиане. Я не знаю всех христиан.
САКР. Но ты согласен, что вместо того, чтобы ждать какого-то совершенно абсурдного Царствия Божьего, нужно действовать сейчас, на пользу себе и людям?
Пауза.
ЛИКУРГУС. А второй признак зла — расплывчатость.
Пауза.
САКР. Хочешь, мы сделаем тебя Папой Римским?
ЛИКУРГУС. Это что — серьезное предложение?
САКР. Абсолютно серьезное. Технически это несложно. Но ты должен быть наш.
ЛИКУРГУС. До чего ты, Сакр, наивный человек, все-таки.
САКР (держась за щеку, машет рукой). Знаю, знаю. Расплывчато оно. Конечно расплывчато. Злом открытым, с рогами, клыками, копытами и хвостом, соблазняются лишь очень специальные люди, а таких мало. Такое зло слишком очевидно, потому не является собственно злом. На него можно показать пальцем и сказать — вот! И все поймут. Действительное зло берет тем, что подражает добру и уверено в своей правоте. Но при чем здесь мы?
ЛИКУРГУС (удивился). А вы разве не уверены в своей правоте?
САКР. Вовсе нет. Но нужно пытаться. Мир живет только идеями. Если идея жизненна, люди за ней идут. Потом идея умирает, ибо ничто не вечно. И нужно искать следующую. А учение Христа, которое тоже, кстати говоря, всего лишь идея, желает все идеи похоронить, чтобы новые не рождались.
ЛИКУРГУС. Но ведь если ничто не вечно, то и рождение новых идей — тоже не вечно.
САКР. А это именно зло и говорит в тебе. Зачем пытаться, все равно конец один.
ЛИКУРГУС. Я просто развил твою мысль. Я не считаю учение Христа идеей.
САКР. То, что движет последователями Христа есть просто слепая вера, Ликургус. Фанатизм. Они, последователи, ничего не хотят узнавать, поскольку и так все знают. Они чванливы и самоуверенны, и они невежды. Пока у них есть влияние, многого мы не добьемся.
ЛИКУРГУС. Кто это — мы?
САКР. Человечество.
ЛИКУРГУС. Я не знал, что человечество в целом чего-то добивается. Чего именно?
САКР. Все дело в христианской нетерпимости.
ЛИКУРГУС. Христиане, насколько мне известно, терпимее других и пытаются узнавать что-то об этих других, в то время как большинство человечества желает знать только себя и о себе.
САКР. Вот! Это правильно. Люди не хотят ничего знать о других. И никакое учение их от этого не отучит, ибо это заложено в самой природе человека, Ликургус. И когда ты станешь Папой, ты будешь пользоваться…
ЛИКУРГУС. Я не стану Папой.
САКР. Почему? Да, нужно будет принять крещение… Ты уверен, что не крещен?… И сперва побыть какое-то время кардиналом… Формальности… И тогда у тебя будет возможность познать правду об этом мире, Ликургус.
ЛИКУРГУС. Как! Всю правду?
САКР (раздражаясь). Все познать невозможно, да и стоит ли стараться, но очень даже стоит познать все в каком-то конкретном деле. Самые уважаемые люди на земле — люди, знающие свое дело.
ЛИКУРГУС. Нет. Самые уважаемые те, у кого денег много.
САКР. Деньги лишь средство. Власть, Ликургус. Власть дает человеку право на все — на уважение, на любовь, на сочувствие. Детям тиранов везде почет. Внукам тиранов везде рады.
ЛИКУРГУС. Но власть можно приобрести и удержать только насилием над ближними.
САКР. Именно. И самое главное дело на земле — насилие.
ЛИКУРГУС. Я так не считаю.
САКР. Знаю. Ты проявил когда-то слабость. Ты отучишься от этого. Ты нам нужен, Ликургус.
ЛИКУРГУС. Мало ли что.
САКР. Мы с тобой люди военные. Вспомни, Ликургус. Миром правит не мудрость, не доброта — миром правит сила, а единственное применение силе — насилие. Иначе зачем же сила. А доброта и мудрость лишь иногда прилагаются к силе, как украшение. Кто становится великим правителем? Великий полководец. Кого помнят и славят летописи? Всегда — военачальника. Что есть власть? Власть есть возможность дать в рыло. Чем большему количеству людей ты можешь дать в рыло, тем больше у тебя власти. Государственная власть есть возможность дать в рыло абсолютно всем. Насилие — основа мирового порядка. Не будь насилия — кто бы стал стараться быть лучше других, работать больше других, строить, изобретать? Как построить терем, не прибегая к насилию? Просто за деньги? Но ни у кого таких денег нет. А терема есть во всех городах. А как прокладывать хувудваги? Ни за какую плату не пойдет свободный человек, которому не угрожают насилием — равнять землю, осушать болота, и сыпать щебень в новгородской глуши — его можно только принудить к этому. А сколько найдется дураков, добровольно решивших стать смердами? Нет, смерды должны рождаться, и их следует принуждать не уезжать в город. Кстати, по учению Христа — работать вообще не нужно, оказывается. Он так и говорит.
ЛИКУРГУС. Вроде бы, он говорит это тем, кто сам хочет такой жизни. Пить и есть от случая к случаю.
САКР. Правильно. Всем предоставляется выбор. А это — отсутствие порядка, разгул, смертоубийство. Некому станет обрабатывать поля. Христианство развращает, это религия слабых, религия жертв, попытка представить поражение, как триумф.
ЛИКУРГУС. У тебя с этими полями что-то такое… поле да поле…
САКР. Да ты пойми, если им, смердам, разрешить жить там, где они хотят — они же все побегут в города.
ЛИКУРГУС. Ну уж и все.
САКР. Почти все. Что в таком случае прикажешь делать, Ликургус, — доказывать им, что долг каждого жить там, где родился? Убеждать их, любовь к родному краю, ограниченному палисадником, им прививать? Долгом перед страной назвать? А они плевать хотели на такой долг. Ты только что сам такие долги осмеял. И это справедливо! Вон иудеи, родственники твои и Спасителя, с этим-то свободным выбором — по всему миру расселились! А если вообще все расселятся?
ЛИКУРГУС. Не понял.
САКР. Коли все население мира переберется в самые благополучные веси? Они перестанут быть благополучными! Земли не хватит, еды не хватит. А остальные страны опустеют. Нет, каждый должен жить там, где ему положено. И достичь этого можно только насилием. Сиди там, где на свет произошел.
ЛИКУРГУС. Очень убедительно рассуждаешь. Логика хороша, когда на болгар ходишь. Злоупотреблять логикой нельзя.
САКР. Вот оно, невежество! Да как же можно злоупотребить логикой?
ЛИКУРГУС. По логике, добро и зло совершенно равнозначны и ничем друг от друга не отличаются. И нельзя даже определить, если руководствоваться только логикой, что есть добро, а что зло. Логика, возведенная в религию, есть соблазн.
САКР. Ты наивен.
ЛИКУРГУС. Нисколько. Мы с тобою люди военные, как ты заметил. А военные всегда практичны. Что это ты все лик свой кривишь?
Пауза.
САКР. Зуб болит. Первый моляр. Сил никаких нет. Бонза, выйди. Выйди!
Бонза кидается к выходу и исчезает. Пауза.
ЛИКУРГУС. Давно болит?
САКР. Неделю уже.
ЛИКУРГУС. Что ж твои волхвы его заговорить не могут?
САКР. Сделали все, что могли. Самым страшным наговором лечили. Не помогло. Случай особенный.
ЛИКУРГУС. Да ну. Что ж тут особенного — зуб болит.
САКР. Особенно болит. Уж те же самые волхвы чего только не врачуют! Любые болезни лечат. Есть даже один, так он просто рядом с больным стоит, а больному уж легче. А вот с зубом моим не то. (Пауза). Ликургус… мы люди военные… на войне-то оно все бывает. Ежели какой воин зубом мается — как лечат?
ЛИКУРГУС. Вырывают.
САКР. На войне-то?
ЛИКУРГУС. Цирюльник есть при каждом полку.
САКР. И сразу легче становится?
ЛИКУРГУС. Не сразу. Через час примерно.
САКР. Ты бы посмотрел.
ЛИКУРГУС. Что?
САКР. Зуб мой.
ЛИКУРГУС. Зачем?
САКР. Не знаю. Может, вырвешь мне его?
ЛИКУРГУС. Но ведь я не цирюльник.
САКР. Все равно — ты знаешь, как. Посмотри, голубчик, а? Я уж к кому только не обращался. И к бабам-знахаркам. И к лекарю римскому. И книгу мудрую читал. А то, может… как бишь книга о христовом учении называется?
ЛИКУРГУС. Библия.
САКР. Что там по поводу болезней?
Ликургус пожимает плечами.
САКР. Ну, все-таки?
ЛИКУРГУС. Насколько я помню, ежели без цирюльника или лекаря, то все болезни лечатся одинаково.
САКР. Это как же?
ЛИКУРГУС. Молитвой и постом.
САКР. А если есть цирюльник?
ЛИКУРГУС. Тогда надо вырвать.
САКР. Так и сказано? В Библии?
ЛИКУРГУС. Я не помню. Может быть.
САКР. Посмотри, а? Ликургус!
Ликургус подходит к Сакру.
САКР. Вот. Сейчас. (Разевает рот, оттягивает пальцем нижнюю губу). Дыдиф?
ЛИКУРГУС. А?
