надобности вообще из дому не выходить. А здесь, в Нави, словно сам на неприятности нарываюсь: и разбойников «строил», и к демону в подвал полез, и с оборотнями бился. А сейчас вообще, словно храбрящийся подросток, попёрся ночью на кладбище. Практически в одиночку, если не считать наглой чёрной кошки на плече. Ну и ладно, зато с ней весело, можно поболтать, развеяться.
— Слушай, киса, а ты кроме человеческой речи ещё какими-нибудь полезными свойствами обладаешь?
— Полезными? Это какими же?
— Ну, к примеру, можешь стать большой и страшной, чтобы защитить меня от злобной нежити? Я тут недавно в интернете пару хороших книг читал. Так там обычные домашние коты превращались в настоящих боевых тигров, зубастых и клыкастых.
Бася хихикнула и щекотнула мне шею длинными усами.
— Нет, Сеня, извини. Большой и страшной не могу. Я всегда остаюсь маленькой и красивой, так что с нежитью разбирайся сам. Зато у меня память, как у дракона. Хочешь, расскажу сказочку о живых мертвецах?
Меня передёрнуло.
— Просил же тебя, не накаркай. Как бы нам самим сейчас в такую историю не попасть. А то потом кто-нибудь долгими тёмными вечерами будет рассказывать страшилки о нас!
Фонарик на миг потух, но тут же снова засветился.
— Что это с твоим огоньком? — Заинтересовалась киса. — Ветром задувает?
— Нет, энергия заканчивается. Разрядится аккумулятор — и всё, можно выбросить. Эх, надо было генераторный покупать. Или с солнечной панелью. Тогда ещё послужил бы. К сожалению, электрических розеток в Навьем царстве пока не придумали.
— Мы давно уже не царство. А поближе взглянуть можно?
Я поднёс фонарик к кошачьей мордашке. Бася обнюхала его, царапнула лапкой и задумчиво мяукнула:
— Какая интересная штучка. Она ломает все мои представления о вашем мире! И не только мои…
— То есть?
— Ну, у нас принято считать, что во Тьме нет магической энергии. А она, оказывается, есть! Более того, вы даже научились её собирать и накапливать.
— Ты об электричестве? — Сообразил я. — Так мы им уже пару столетий пользуемся. И добываем из всего, из чего только можем, начиная с обычных дров и заканчивая силой солнца, воды и ветра.
— Что добываете — это хорошо. Да только пользоваться не научились. Отняли у вас атланты нужные знания.
— Что значит — не научились? — Я даже обиделся за свой мир. — Да у нас, если хочешь знать, всё на электричестве работает! Оно — и свет, и тепло, и движение…
— Вот именно. Вместо того чтобы пользоваться самой магией, вы через свои механические штучки безвозвратно расходуете энергию, её порождающую.
— А можно попроще, киса? Что-то я совсем запутался.
— Сейчас попробую объяснить. Представь: у тебя есть молодой красавец-конь, сильный, здоровый. Он способен с утра до вечера таскать крестьянский плуг или возить царскую карету, а по ночам пастись на лугах и набираться сил. Но, поскольку управлять им ты не можешь, попросту забиваешь коня на колбасу, наевшись которой, впрягаешься в оглобли сам. Через седмицу-две мясо заканчивается, а ты, проклиная всё на свете, валишься с ног от усталости. Я уже молчу об эстетической стороне вопроса. Согласись, лошадка впереди кареты смотрится всё-таки получше, чем потный усталый мужичок. Пока всё ясно?
— Вроде да.
— Вот так и с магией: намного проще сразу создать светящийся шарик, питаемый живыми силами природы, чем загонять драгоценную энергию в какую-то коробочку, где она истратится без остатка и умрёт.
— Наверное, ты права. Действительно, мудрых чародеев, способных голыми руками черпать чистую магию, у нас нет. Зато её энергия доступна последнему глупцу. Клацнул выключателем — и пользуйся.
— Потому-то вы и есть Тьма, — невесело фыркнула киса. — Атланты лишили вас мудрых табунщиков и конюхов, вот и пускаете на мясо здоровых лошадей, способных долгие годы работать и приводить жеребят. Скоро табун закончится, а другого-то и нет. Ведь энергия не бесконечна, друг мой. И что тогда станет с вашим миром, а?
— Это точно. Ничего хорошего.
— Да, слишком уж жестокий получился эксперимент…
Глухой и невыразимо тоскливый стон из-под земли заставил кошку умолкнуть.
— Что это? — Волосы у меня встали дыбом, едва не сбросив с головы бандану. — Ты слышала?
Стон повторился, тихий и жуткий.
— Мяу! — Нечеловеческим голосом взвыла Бася, и тут же попыталась спрятаться у меня под жилеткой.
Если даже храбрая киса так отреагировала, значит, происходит нечто на редкость неприятное.
— Что, докаркалась? — Буркнул я, прижимая к себе дрожащее тельце, после чего грозным свистящим шёпотом поинтересовался: — Кому не спится в ночь глухую?
Эх, смотаться бы отсюда подальше! Да только непонятно, где это оно стонет. Рискую влететь голодному мертвяку прямиком в распростёртые объятия. Вот блин горелый! И чего меня вообще понесло на погост ночью?..
— Тяжко мне, тяжко… — леденяще провыл бесцветный подземный голос. — Помоги, богатырь! Помоги…
Так уж нормальный человек устроен: если просят о помощи — сразу куда и весь страх девается. Конечно, если просят спокойно, а не приказывают или, что ещё хуже — вопят на всю улицу «Караул!.. Убивают!!!».
— Что… Что нужно сделать?
— Давит… Дерево давит… Убери, друг…
Друг! Ну и как после этого пройти мимо?
Быстро осмотревшись, я заметил скромную могилку, заросшую травой. Рухнувший во время последней грозы старый клён разрушил холмик, а крест — железный, православный — вдавил в землю по верхнюю перекладину.
Вот оно как, и после смерти покой нам только снится…
— Ой, Сенечка, может, не надо? А вдруг это колдун тебя заманивает? — Тихонько пропищала Бася, крепче вцепляясь когтями в кольчугу.
— Вряд ли. Батюшка говорил, что колдун только на прошлой неделе дуба врезал. А этой могилке, как видишь, уже не один десяток лет.
— А если мертвяк вылезет?
— Вылезет — поговорим, познакомимся. Что он, не человек… был? А станет наглеть и вредничать — назад закопаем. Ты посиди пока здесь, на пеньке, понаблюдай. А если что не так, сразу чеши к Ване с Мидей, они защитят.
С трудом оторвав от себя испуганную кошку, я ухватил дерево за торчащие ветки и попробовал приподнять.
Ага, уже там. Только мышцы заныли и ремень в штанах лопнул. Не помог и опыт работы грузчиком. Даже с камнем Яги как-то попроще было.
— Сень, мне страшно! Давай уйдём отсюда, — тихонько ныла киса. — Надорвёшься ещё, пупок развяжется. Как потом
