того на погосте этом и заночевал. Услыхал в селе, что мертвяк бесчинствует, решил помочь, медянку какую заработать. А заодно попрактиковаться.
— Ну и как? Удачно? — Заинтересованно мяукнула Бася.
— А то! Вредный старикан сразу после полуночи и вылез. Свеженький ещё, шустрый. Увидал меня, и дёру! Но не далеко убежал. Тузик ему с налёту голову оторвал, а я кол осиновый, заговорённый, в сердце вбил. Затем, как по конспекту — тело испепелил, а прах по ветру развеял. Больше баловаться не станет.
— Да уж… Хорошая у тебя работа, интересная. На воздухе и с людьми, — усмехнулся я, нервно передёрнув плечами. — Так ты тем и зарабатываешь, что жмуриков укладываешь?
— Ты не поверишь, но чаще всего наоборот! Некроманта нанимают безутешные родственники и друзья умершего. Требуют поднять его на похоронах, чтобы усадить за стол, хорошенько накормить и поднести последнюю чарку.
— Ну и как, получается?
— Конечно! Это даже первокурснику под силу. Свежее тело легко запустить, там ещё не все жизненные связи нарушены. Даже остатки личности сохраняются. Сложность в другом: покуда покойник видит выпивку и угощение, он категорически отказывается хорониться. Поёт, пляшет и требует продолжения банкета. При жизни-то его так не потчевали! Вот, к примеру, седмицу тому один так упоил гостей на своих поминках, что сам потом разносил их по домам. И гроб самолично на кладбище волок. А потом забрался в него, закрылся изнутри и всю ночь похабные частушки орал! Только к третьим петухам и угомонился, поганец.
Я не удержался и хохотнул в голос.
— Тише! — Шикнула на меня Бася. — Сейчас на твоё ржание сюда вся нечисть да нежить сбежится!
— Со мной да Тузиком она вам не страшна, — уверенно проговорил Радосвет. — Но осторожность не помешает. Сейчас и вправду ночных тварей развелось — шагу ступить негде! Словно назревает что-то… Мало того, что своих упырей не счесть, так ещё и гости из тёплых краёв пожаловали. Вы о гулях когда-нибудь слыхали, о трупоедах заморских?
Киса кивнула, я же отрицательно мотнул головой.
— Да ты должен был видеть, один у меня ударником работает, в бубен бьёт. Сейчас позову. Степан! Стёпка! Гули-гули-гули!
Тут же затрещали кусты, и на полянку выбралась уже знакомая костлявая фигура в светлых одеждах. Окинув нас пустым безразличным взглядом, гуль метнулся к бубну, схватил и принялся ритмично постукивать, растянув в глуповатой улыбке слюнявые губы. Ни дать, ни взять — цирковой шимпанзе-зомби.
— Как вам мой красавчик? Классический степной гуль, потому Стёпкой и зову. Я его у стаи упырей отбил, на деревенской помойке за объедки дрались.
— Хорош, — мурлыкнула Бася, на всякий случай взбираясь ко мне на колени. — А он это… на нас не бросится?
— Гули живых редко трогают. Иногда могут на ребёнка напасть, на пьяного или спящего путника, но предпочитают мертвечину. Она безопаснее, не размахивает страшным острым железом и дубинами, — Радосвет посмотрел по сторонам и засуетился. — Ой, заболтались мы что-то! Рассвело уже. Пора Степана прятать.
Я недоумённо посмотрел по сторонам, поднял глаза в тёмное небо, на котором всё так же ярко светила луна. Взглянул на часы. Надо же, скоро пять!
— Рассвело, говоришь? Почему же тогда так темно?
— А, ты вот о чём, — молодой некромант загнал упирающегося трупоеда в склеп. — Не обращай внимания, это просто магический антураж. Лунная ночь — моя любимая декорация для игры на флейте. Вот по случаю и прикупил на столичной ярмарке…
— Что прикупил?
— Вот, гляди, — он пошарил рукой в воздухе, нащупал что-то и сильно дёрнул.
Ночное небо дрогнуло, побледнело и с шорохом рухнуло к нашим ногам, превратившись в лёгкий шелковистый полог. Тут же на верхушках деревьев зазолотились первые солнечные лучи.
— Видишь, как всё просто? — Радосвет подобрал «магический антураж», скатал в клубок размером с яблоко и спрятал за пазуху. — Сейчас немного здесь приберусь и схожу к твоему священнику. Порадую. А после в село загляну, за гонораром. Мёртвый колдун упокоен и больше никого не потревожит.
— По-моему, селяне особой доверчивостью не страдают, — фыркнула Бася. — Без доказательств ты от них и грошика ломаного не дождёшься! Ещё и побить могут.
— Знаю, — улыбнулся молдой некромант. — Нам технику безопасности на первом же занятии вдолбили. Потому и запасся одним неопровержимым доказательством. Вот, — он приоткрыл свою торбу.
— Что там? — Любопытная киса сунулась внутрь и тут же испуганно отскочила. — Фу, это что за гадость?
— Голова колдуна. Тело-то я испепелил, а башку прихватил, — хмыкнул Радосвет. — Как получу гонорар, так и от неё избавлюсь. Лишь бы не завонялась.
Забросив торбу в склеп, он встал посреди полянки и взмахнул руками. Скелеты поднялись на ноги. Помахав нам на прощание, они разбрелись по своим могилкам и медленно впитались в них, словно вода в песок. Даже при свете смотрелось это жутковато.
Наблюдая за действиями мага, я вдруг вспомнил об Оле.
— Радосвет, дружище, можно один вопрос?
— Да хоть сотню.
— Есть одна девушка… Точнее, была. Оля. Её звали Оля. Она… Она погибла пару недель назад… — Как же, оказывается, тяжело об этом говорить!.. Словно ковыряешь незажившую душевную рану. — Можно как-то с ней связаться, пообщаться?
Парень задумчиво потёр подбородок.
— Вообще-то, я умею пока только поднимать мёртвых, и то ненадолго. Общение с теми, кто ушёл — более высокий уровень некромантии. Мы его ещё не проходили. Впрочем, в учебники для старшекурсников я заглядывал, теорию знаю. Но человека, желающего вступить в контакт, сперва нужно погрузить в особое состояние, нечто между сном и явью. А это очень сложно. Боюсь, у меня не получится.
— Зато у меня получится, — подала голос Бася. — Я ведь из рода Баюнов, нам сон наслать — раз мурлыкнуть.
— Правда? Из Баюнов? — Удивился Радосвет. — То-то, думаю, откуда ты такая разговорчивая! Это, выходит, наш историк, Мяндекс Василич, тебе…
— Родной прадедушка, — отрезала киса. — Ну что, приступим? Я усыпляю, остальное — твои заботы. — Она села и напротив меня. — Так, Сеня, закрой глаза и расслабься. Просто расслабься.
Откинувшись спиной на решётчатую дверь склепа, я глубоко вздохнул и закрыл глаза.
— Подумай об Оле, — подключился маг, кладя руку мне на плечо. — Подумай. Представь. Позови.
Расслабившись, я послушно нарисовал перед мысленным взором до боли знакомый образ стройной
