—А кто будет в карауле? — Спросил де Бов командира. Судя по всему, он уже
окончательно остыл после недавней перебранки.
—Я сам, пока не захочу спать, потом разбужу Джеральда, — ответил де Пейн.
И действительно, время было уже позднее. Шампанцы загасили костер и улеглись
спать в шести больших синих палатках. А Гуго де Пейн, напротив, поднялся с земли,
закутался в свой теплый плащ и с обнаженным мечом нес караул, бродя вокруг лагеря
и прислушиваясь к ночным звукам.
Апрельская ночь над ним была ясной и безмолвной. Светила почти полная Луна.
Легкий ветерок, наполненный запахом влажной земли, шевелил ветки старых вязов,
окружающих поляну на которой стояли палатки шампанских рыцарей. Гуго смотрел
на звезды, и, вдыхая весенний воздух, в который уже раз вспоминал Кристину. Со
многими девушками познакомился он за время странствий, но так и не встретил ни
одной лучше нее. Но в последнее время де Пейн почему-то стал еще острее
переживать свое одиночество. Возможно, виновата была недавняя встреча с
Розалиндой де Сент-Омер, которая всколыхнула какую-то давно забытую струну в
сердце молодого рыцаря, но была ли причина именно в этом, он и сам не знал
наверняка. Так или иначе, но теперь при свете звезд ему вдруг снова сделалось
невыносимо грустно, одной рукой Гуго оперся на меч, а другой достал из-под одежды
маленькую обгоревшую иконку Богородицы, посмотрел на нее в тусклом свете луны,
прижал к груди, и глаза его увлажнились. Но никто не должен был видеть его слез: все
товарищи молодого рыцаря спали. И вдруг, какое-то движение произошло в тени
ближайшего дерева. Де Пейн вздрогнул и выставил перед собой правую руку с мечом.
—Кто здесь? — Спросил он.
—Адамус. — Был ответ, и фигура в капюшоне выступила из-за старого вяза.
—Что вы делаете под деревом в столь поздний час?— Спросил рыцарь, все еще
держа перед собой меч.
—Мне просто не спится. Знаете ли, в моем возрасте такое иногда бывает:
внезапно охватывает беспокойство. Я стоял возле дерева и слушал голоса ночи.
Простите, если напугал вас, Гуго. — Сказал монах.
—Пустяки, просто я думал, что вы давно смотрите сны в нашей палатке рядом с
Джеральдом и Яковом, — произнес де Пейн и, стыдясь собственной трусости, опустил
оружие, затем спросил:
—Что же заставило вас беспокоиться, брат Адамус? Вы слышали ночных птиц,
или, быть может, в лесу выли волки?
—Вовсе нет. Я слушал голоса, которых не слышно обычному уху. Не знаю даже,
как объяснить вам, но некоторые монахи нашего ордена способны слышать
тончайшие голоса всего окружающего: голоса земли, воды, растений, воздуха и даже
звезд. Голоса космоса. — Сказал монах.
—И что же говорят все эти неслышимые голоса? — Спросил Гуго.
—Они тревожные и предрекают опасность. Возможно, уже завтра мы встретим на
пути врагов. — Ответил монах.
—И как же вам удается такое необычайное умение слышать неслышимое? —
Недоверчиво спросил рыцарь.
—Многие годы обучения и трудов предшествуют подобному умению. —
Смиренно ответил монах.
—А вы не могли бы научить меня? — Поинтересовался де Пейн.
—Возможно, когда-нибудь и вы сможете научиться. Когда пройдете достаточно
по пути своему. Но, кажется, вы молились? Наверное, я помешал вам? — Спросил, в
свою очередь, брат Адамус, заметив икону в левой руке молодого рыцаря.
—Нет. Я не молился. Просто вспоминал. Эта икона раньше принадлежала одной
девушке. И теперь это все, что мне от нее осталось на память. — Голос рыцаря
дрогнул.
—И вы до сих пор любите эту девушку, Гуго. — Сказал монах.
—Да, это так. Но как вы догадались? — Спросил рыцарь.
—Догадаться не трудно. Если бы это было не так, вы бы не стали прижимать
икону к сердцу. Но я вижу также, что ваша любовь несчастлива и мысли о ней
причиняют вам душевную боль: на глазах у вас в лунном свете блестят слезы.
—Вы правы. Мне очень больно вспоминать эту девушку. Несколько лет назад она
погибла в огне пожара, запертая врагами в собственном доме. И эта икона
единственная ее вещь, единственная память о ней, которую я смог найти на пепелище.
—Дайте, пожалуйста, ее мне. — Попросил монах.
—Зачем? — Не понял Гуго.
—Возможно, я смогу сказать вам что-нибудь интересное.
—Возьмите. — Гуго передал монаху икону, и тот осторожно принял ее. А затем
положил на одну ладонь и накрыл другой. Какое-то время монах стоял неподвижно,
держа икону между ладоней и устремив взор в небо. Потом произнес:
—Она не погибла.
—Кто? — Спросил Гуго.
—Ваша девушка, хозяйка иконы. — Сказал монах.
—Откуда вы знаете? — Спросил рыцарь.
—Она блондинка с золотистым отливом волос, с небольшим, чуть вздернутым,
носиком и с яркими голубыми глазами. Верно? — Вместо ответа спросил монах.
—Верно. Но каким образом вы узнали? — Спросил потрясенный рыцарь.
—Внутренним взглядом я вижу ее отпечаток на этом предмете. И это живой
отпечаток. Она жива.
—Но как же она избежала гибели? И где она сейчас?
—Этого я не знаю, но, во всяком случае, она далеко отсюда. Но, не
расстраивайтесь, возможно, вы еще встретитесь со своей девушкой. — Сказал брат
Адамус, возвратив икону недоумевающему де Пейну.
Гуго молча смотрел на пожилого человека, стоящего перед ним. Неужели кто-то
способен вот так запросто, просто прикоснувшись к вещи, описать прежнего ее
владельца, которого не видел ни разу? Верить ли этому странному монаху,
слушающему в ночи голоса звезд? Но, как же не верить, если сам аббат Мори
рекомендовал положиться на брата Адамуса во всем? Да и ведь брат Адамус
доверенное лицо аббата. Странного аббата не похожего на обычного иерарха церкви,
человека дважды спасшего ему, Гуго де Пейну, жизнь и изменившего его судьбу. И
все же, не спросить Гуго не мог. Наконец он задал давно уже мучающий его вопрос.
—Кто же такой аббат Мори? — Спросил молодой рыцарь у брата Адамуса,
которого такой вопрос, казалось, нисколько не удивил. Он был готов ответить и
ответил сразу:
—Он один из немногих хранителей древних знаний. Он один из тех, кто помнит
Истинное Христианство. Он страж Правды Христовой.
—А вы?
—И я тоже.
—Что же все это значит?
—Боюсь, что никто из ныне живущих иерархов церкви не скажет тебе точно.
Разве что сам папа римский, ибо тот, кто носит сан понтифика, посвящается во
