В дверь постучали. В проеме стоял Барак, облаченный в черные штаны и камзол. В глазах его сверкал огонек едва сдерживаемого возбуждения.
– Готовы? – спросил он. – Настала пора навестить сэра Эдвина.
Мы двинулись к Темплу, где собирались нанять лодку. Барак захватил с собой увесистый ранец, в котором, как он сказал, лежали инструменты, необходимые для того, чтобы взломать замок на крышке колодца, а также свечи и веревочная лестница. Шагая по ночным улицам с намерением тайно пробраться в чужой сад, я ощущал себя настоящим злоумышленником. Если бы какой-нибудь констебль поинтересовался содержимым ранца, это навлекло бы на нас серьезные неприятности. Барак, напротив, шел с самым беззаботным видом, улыбался и кивал ночным сторожам, изредка встречавшимся нам на пути.
Мы прошли мимо здания Темпл-Инн, погруженного в молчание и темноту, обогнули огромное круглое здание церкви, где покоится прах рыцарей, совершивших крестовый поход к Гробу Господню.
– Да, то были настоящие воины, – вздохнул Барак, кивнув в сторону церкви. – В те времена христианство было силой, не знавшей себе равных. Не то что сейчас, когда христиане бегут от каких-то турок, хотя те и жалкие язычники.
– В те времена христианский мир был единым, а сейчас его раздирают противоречия.
– Возможно, мир объединится вновь, если нам удастся добыть греческий огонь. Объединится под владычеством Англии. При помощи этого огня флотилия короля Генриха спалит все французские и испанские корабли. Мы пересечем Атлантический океан и захватим испанские колонии.
– Не будем опережать события, – холодно оборвал я размечтавшегося Барака.
Спокойствие, с которым он говорил о сожжении кораблей, возмутило меня. Разве он не видел, как заживо сжигают людей в Смитфилде? Не слышал криков несчастных, чью плоть пожирает беспощадный огонь?
– Полагаю, для всего мира будет лучше, если ваши фантазии никогда не осуществятся, – процедил я.
Барак бросил на меня недовольный взгляд, но ничего не ответил. Мгновение спустя он нагнулся, поднял несколько мелких камешков с дорожки, разделяющей цветочные клумбы, и сунул их в карман.
– Зачем они вам? – спросил я.
– Пригодятся, – загадочно бросил он. Впереди показалась Темза, широкая темная лента, испещренная лунными отблесками. У самого берега на воде покачивались огоньки – то были фонари лодочников.
– Нам повезло, – сказал я. – Ждать лодку не придется.
Река, залитая лунным светом, была пустынна и спокойна. Лишь несколько лодок, как видно, перевозивших чиновников из Сити в Вестминстер, скользили по водной глади. Глядя на тусклые огни, мерцавшие на саутуоркском берегу, я вновь вспомнил о покойном Канцлере. Да, мой верный конь оставил этот мир, оставил ради полного небытия, ибо животные не имеют души. Но, возможно, небытие лучше вечного адского пламени, где суждено томиться большинству представителей рода людского. Вполне вероятно, по окончании земного пути ад ожидает и меня. Только сейчас я с удивлением вспомнил, что, столкнувшись с убийцами, думал лишь о спасении своего бренного тела, но не о спасении души. Опасность обострила мою природную смекалку, но слова молитвы ни разу не промелькнули в моем сознании. Не рассуждал я и о том, что ожидает мою душу, если я буду убит. Является ли это грехом? Я покачал головой, отгоняя тягостные мысли. События минувшего дня утомили меня донельзя, но предстоящее дело требовало ясного и трезвого ума.
Лодка, мягко ударившись о берег, причалила у ступеней Доугейтского спуска. Барак сошел на землю первым, потом помог выбраться мне, и мы отправились в Уолбрук.
Дом сэра Эдвина был погружен в темноту; на первом этаже окна были закрыты ставнями, а на верхних распахнуты, чтобы впустить побольше воздуха. Вслед за Бараком я свернул в узкий, пахнущий мочой переулок.
– За этой стеной начинается фруктовый сад, – шепотом сообщил мой напарник. – А за ним – сад Уэнтворта. Я уже был здесь и все хорошенько осмотрел.
Барак остановился у ветхой деревянной двери, вделанной в стену, надавил на нее плечом, и она с треском распахнулась. Мы оказались в яблоневом саду. Цветущие деревья испускали густой сладкий аромат. Заметив два силуэта, белевших в темноте у дорожки, я вздрогнул, однако в следующее мгновение разглядел, что это всего лишь пара мирно пасущихся свиней. Неожиданная встреча испугала животных еще сильнее, чем меня, и они с громким хрюканьем пустились наутек. Я оглянулся на дверь: с внутренней стороны она запиралась на засов, который отскочил благодаря мощному толчку Барака.
– А ведь и сад, и дверь кому-то принадлежат, – прошептал я.
– Тише, – сердито оборвал он. – Вы что, хотите, чтобы нас услышал какой-нибудь случайный прохожий?
Барак осторожно закрыл дверь и указал на стену, высота которой составляла никак не менее десяти футов.
– Если вам жаль ломать чужую дверь, перемахнули бы через стену, – насмешливо прошептал он. – Ладно, идем.
Мы прошли через яблоневый сад. Несколько раз кудахтанье кур, вспархивающих прямо из-под наших ног, заставляло мое сердце сжиматься от страха. Барак подошел к дальней стене; она была ниже, чем наружная, всего лишь футов семь. Джек сделал мне знак остановиться рядом. Взгляд его светился в темноте: судя по всему, он был весьма доволен собой и наслаждался необычным приключением.
– Сад Уэнтворта там, за стеной, – сообщил он. – Если я подсажу вас, вы сможете спрыгнуть?
– Постараюсь, – с сомнением сказал я, окинув оценивающим взглядом стену.
– Отлично. Тогда действуйте.
Барак опустился на корточки и сделал из своих рук ступеньку. Я подошел к стене, схватился за ее верхний край, а ногами уперся в переплетенные руки своего помощника. Поднатужившись, он поднял меня в воздух. Мгновение спустя, сделав отчаянное усилие, я распластался на стене. Пот катил с меня ручьями и застилал глаза. Несколько раз моргнув, я огляделся вокруг. Передо мной расстилался сад сэра Эдвина. За лужайкой и цветочными клумбами виднелся дом. Ни одно из выходивших в сад окон не было освещено. Всего лишь футов пятнадцать отделяло нас от вожделенного колодца.
– Как там, спокойно? – раздался снизу приглушенный голос Барака. – Кажется, да. Света нигде нет.
– А собак?
– Я не вижу ни одной.
Мысль о собаках не приходила мне в голову, и я должен был признать, что Барак оказался предусмотрительнее. В богатых домах часто по ночам спускают с цепи собак.
– Прежде чем спускаться, бросьте в сад пару камешков. Вот, держите.
Он сунул мне в руку камешки, подобранные у Темпла. Я с трудом уселся на стене и швырнул их в темноту. Они с шумом ударились о крышку колодца. Будь в саду собаки, они неминуемо отозвались бы возмущенным лаем; однако ни один звук не нарушил тишины.
– Все тихо, – прошептал я, обернувшись к Бараку.
– Тогда спускайтесь, а я следом за вами. Набрав в грудь побольше воздуха, я спрыгнул на лужайку. Приземление отдалось болью в моей многострадальной спине, но в общем все сошло благополучно.
«Теперь я оказался в ловушке, – пронеслось у меня в голове. – Если случится что-нибудь непредвиденное, без посторонней помощи мне ни за что не вскарабкаться на стену».
Тут рядом со мной почти бесшумно приземлился Барак. Он огляделся по сторонам, внимательный и настороженный, точно крадущийся за мышью кот.
– Вы стойте на стреме, а я открою колодец, – распорядился он и бегом пустился по траве.
Оказавшись у колодца, он сбросил со спины ранец и с легким звяканьем извлек из него какие-то инструменты. Я подошел к старому дубу и опустился на скамью, стараясь унять свое бешено бьющееся сердце. Дом, с которого я не сводил глаз, по-прежнему был погружен в сон. Барак, сосредоточенно нахмурившись, сунул в висячий замок узкий металлический стержень, напоминающий инструмент ювелира. Судя по уверенному виду, подобная работа была ему не в новинку.
«Любопытно, сколько замков ему довелось взломать, выполняя поручения Кромвеля», – подумал я.
Замок, лязгнув, раскрылся. Барак бросил его на землю и принялся за второй. Я оглянулся на безмолвный дом, надеясь, что все его обитатели – сэр Эдвин, его матушка, обе дочери, дворецкий и слуги – спят крепким сном. Что произошло здесь, у колодца, в тот роковой день? Я сидел на той самой скамье, на которой Сабина и Эйвис, привлеченные криком Ральфа, застали погруженную в безмолвие Элизабет. А сама Элизабет сказала, что, спустившись в колодец, я увижу нечто, способное пошатнуть веру в Господа. Охваченный тревожными предчувствиями, я невольно вздрогнул.
Барак, довольно хмыкнув, разделался со вторым замком и сделал мне знак подойти.
– Помогите мне снять крышку. Она чертовски тяжелая.
– Сейчас.
Воспоминания об исходившем из колодца тошнотворном запахе заставили меня поморщиться. Однако мне ничего не оставалось, как помочь Бараку столкнуть крышку. Мы прислонили ее к стене колодца и заглянули внутрь. Разглядеть нам удалось лишь несколько рядов кирпичной кладки, а ниже сгущалась непроглядная тьма. На меня пахнуло холодом и знакомым запахом разложения.
