Невероятно, но пуговицы остались на месте. Белинда дернула что есть силы, проклиная дешевую одежду. Ее практически невозможно уничтожить. Ни за что на свете она больше ничего не купит в супермаркете. Наконец с громким треском пуговицы поддались. Груди Белинды вылетели вперед, словно олимпийские бегуны, рвущиеся к финишу, и она сама поспешила к остолбеневшему актеру, лихорадочно шаря рукой за пазухой.
— Что здесь происходит, мать вашу? — протрубил негодующий, пронзительный женский голос.
Нащупав наконец спуск фотоаппарата, Белинда вскипела и одновременно застыла. Господи, этого не может быть!
Однако это было наяву. В коридор величественно вышла неотразимая блондинка в расстегнутых черных кожаных брюках в обтяжку и черном топике, отделанном мехом. В ее зеленых глазах застыло презрение. Изящную шею охватывало золотое колье с бриллиантами; другие бриллианты сверкали на пальцах, агрессивно сжимавших покатые бедра.
Судя по внешнему виду Шампань Ди-Вайн период духовного минимализма остался в прошлом. Или правильнее сказать минимальной духовности? В любом случае, решила Белинда, то был период полной глупости. О чем она и раструбила на весь свет, причем в сильно преувеличенном виде и в немыслимо оскорбительной форме. От воспоминаний об этом ей сейчас стало не по себе — Белинда знала, что Шампань поклялась ее изничтожить. Со слов Таркина она поняла, что Судный день меркнет в сравнении с отмщением, замысленным Шампань. И вот сейчас она была в каких-нибудь нескольких дюймах от нее.
Белинде оставалось надеяться только на то, что Шампань ее не узнает. Да, она смотрела сейчас на нее с нескрываемым презрением, но, как успела выяснить Белинда, Шампань взирает так на весь мир. По крайней мере, точно так же она смотрела на свою челядь в отеле «Гараж».
— Так вот значит, — прогремел знакомый до жути голос, обращаясь к Реду, — та самая шлюха, которую ты трахал, пока меня не было. Значит, мы опять принялись за горничных, так? До меня дошли слухи, ты уже успел перепробовать половину девиц из «Мулен-Руж».
Белинда понимала, что ей нужно бежать, спасаться, уносить ноги. Но было уже слишком поздно. Она застыла, не в силах тронуться с места, завороженная ярким зеленым огнем глаз Шампань, словно кролик, попавший в свет автомобильных фар. Шампань удивленно прищурилась. Ее глаза остекленели, наполнившись бешеной яростью.
— Это ты! — прошипела она, многозначительно вонзая в ковер металлический каблучок туфель из змеиной кожи. — Белинда Блэк, собственной персоной. Не удовлетворившись тем, что ты трахнула мою карьеру, ты хочешь трахнуть и моего дружка!
Белинда судорожно глотнула воздух, тщетно пытаясь свести вместе края разорванной блузки. Ее взгляд, поверженный пылающими жаждой крови глазами Шампань, опустился вниз, застыв на длинных ногах в кожаных брюках, зловеще двинувшихся в ее сторону. К несчастью, немыслимая узость брюк ни в коей мере не стесняла движения Шампань. Ладони Белинды покрылись потом. Рот беззвучно открылся и закрылся, словно у вытащенной из аквариума гуппи. Волосы на затылке вытянулись в струнку, будто часовые у Букингемского дворца.
— Значит, — прошипела Шампань с искаженным от злобы лицом, — «Полный отпад», да?
Белинду захлестнула паника. О боже! Этот проклятый заголовок!
— Я сейчас все объясню, — промямлила она. — Заголовки придумываю не я. Этим занимается помощник редактора. Успокойтесь.
Краем глаза Белинда видела Реда Кемпиона, прислонившегося к стене и с наслаждением наблюдавшего за происходящим, скрестив руки на груди.
Шампань обнажила свои безукоризненно белоснежные зубы в жутком оскале.
— Подождите, подождите! — вскрикнула Белинда. — Главный редактор заставил меня переработать всю статью. Это он вставил в нее все оскорбления.
Она съежилась под взглядом пылающих зеленых глаз, перед надвигающейся грудью, словно накачанной воздухом, перед яростно всклокоченными волосами.
— Да как ты только посмела написать про меня такое? — взревела Шампань, приближаясь к ней и заходя сбоку. — Ах ты, лживая сучка! — Прищурившись, она шагнула вперед, стискивая кулаки. — Думала, тебе это сойдет с рук, да? Сейчас я тебя убью!
— Ой-ййй-ййй, — проскулила Белинда, падая на стул.
— Я никому не позволю говорить обо мне подобное, — прошипела Шампань. — Тем более писать.
Клацая огромными зубами, вздувая мышцы, тряся распущенными светлыми волосами, она надвигалась на Белинду. Та в ужасе попятилась за стул, в отчаянии находя себе утешение только в том, что, если дело дойдет до худшего и Шампань набросится на нее кровожадной львицей, можно будет попытаться ударить ее стулом.
Издав боевой клич, Шампань бросилась вперед. Белинда мокрой от пота рукой схватила спинку стула. Слишком поздно!
Получив могучий тычок в грудь, она упала на ковер и налетела головой на столик. Закричав от страха, Белинда попыталась подняться на ноги, но смогла лишь закружиться по полу, словно перевернутый на спину жук. Прыгнув на нее, Шампань разорвала юбку, обнажая узкую полоску трусиков. Охваченная безотчетным ужасом, Белинда стала отчаянно сопротивляться. Случайно зацепив ногой поднос на колесах, она его опрокинула. Послышался визг, и через мгновение каскады черной икры, омары и пенистая река «Вдовы Клико» обрушились на Белинду и Шампань под аккомпанемент оглушительного грохота и звона бьющегося вдребезги стекла.
— Ты захотела получить и мой завтрак, мать твою? — взвизгнула Шампань. — На, получай!
Схватив пригоршню омаров, она с силой втерла их в лицо Белинды. Та, позабыв про страх, ответила горстью севрюги. Облаченный в один халат, Ред с удовольствием наблюдал за двумя женщинами, сцепившимися друг с другом, обляпанными икрой, с волосами, облитыми майонезом, крушившими коленями устриц, рычащими, лягающимися, царапающимися и кричащими. Они катались по залитому шампанским ковру, и это действо сопровождалось периодическими яркими вспышками на груди у Белинды.
Именно в этот момент Грейс в сопровождении увешанного сумками портье, переполненная счастливым предчувствием, открыла дверь апартаментов.
Глава 22
Грейс безучастно смотрела из окна экспресса «Евростар» на пробегающие мимо поля и луга Кента. Но эта картина не приносила ей утешения. Холмы и долины лишь напоминали Грейс безукоризненные изгибы тела Шампань Ди-Вайн, подарок природы. Так вот как, оказывается, Ред Кемпион получает удовольствие. Вот каким делом он был занят. Наблюдал за грязной потасовкой женщин в нижнем белье, перепачканных морепродуктами. Он, объявивший себя противником славы, таким чувственным, таким отличным от других звезд галактики, именуемой Голливуд! Совсем непохожим на свой образ, созданный прессой и людской молвой. Он, сексуальный маньяк, сообщивший своей жене о разводе по электронной почте. Еще совсем недавно Грейс это казалось невозможным. Но сейчас она в отчаянии вспомнила сообщение, которое получила сама; разорванное на тысячу клочков, оно лежало в мусорном ведре маленькой парижской гостиницы.
Однако самую мучительную боль причинило не это. Впрочем, что именно, сказать было трудно: жалящие воспоминания текли сплошным потоком. Образ двух женщин, дерущихся на полу, являлся Грейс каждый раз, как только она закрывала глаза, но теперь это все чаще происходило и тогда, когда ее глаза были открыты. Войдя в пентхаусные апартаменты отеля «Морис», Грейс сразу же поняла, что опубликованные в «Трейлере» слухи относительно Реда и Шампань Ди-Вайн соответствуют истине. Не было никаких сомнений по поводу того, кто эта властная светловолосая богиня. Грейс тотчас же вспомнила блондинку в огромных темных очках, с которой столкнулась, направляясь на первую встречу с Редом. Шампань Ди-Вайн. Теперь, оглядываясь назад, она это прекрасно понимала — как и многое другое. В том числе, например, источник всех этих таинственных телефонных звонков.
Все оказалось ложью: заявления Реда — «это пресса разбила мой брак», его попытки представить себя мужчиной, обжегшимся на женщинах, птицей с перебитым крылом. У его светловолосой птички не то что все крылья были целыми — не имелось никаких даже самых незначительных повреждений ее восхитительного тела. Другое дело, неизвестно, можно ли было сказать то же самое про брюнетку, явно терпевшую поражение в единоборстве.
Грейс не имела понятия, кто эта вторая женщина. Вполне возможно, это действительно была девица из «Мулен-Руж». То есть каждый раз, когда она вечером покидала апартаменты Реда, ненасытный актер тотчас же оказывался в обществе следующей женщины — неважно, танцовщицы из ночного клуба или кого-нибудь еще. Несомненно, именно к этому относились постоянные телефонные звонки; теперь, опять же задним умом, Грейс понимала, что разговоры о перезаписях голоса не требовали такой секретности. Вспомнив свои наивные слова об учащенном дыхании и катании по полу, Грейс фыркнула. Теперь ей было понятно, почему развеселился Ред. Она поймала себя на том, что ей следовало бы разозлиться, но она была слишком расстроена. Какая же она была глупая!
