— Теперь вы увидите, — сказал ювелир. — Это искусство патриотов. Наших прадедов. Тайное искусство.
Он остановился возле огромного полотна, прислоненного к стальной балке. Холст покрывал слой грязи, он потемнел от времени, но даже сквозь грязь Грант смог разглядеть, что это творение гения. Имитация «Тайной вечери» да Винчи, но странно переделанная… Гости за столом Христа были не в библейских одеяниях, а в одежде восемнадцатого века. И сидели они не в здании с окнами, а в палатке, чьи стенки прогибались от сильного ветра снаружи. За столом присутствовали тринадцать человек в военной форме, а в центре располагалась мягко лучащаяся фигура в напудренном парике. На тарелке перед ней лежала лишь корка хлеба. Грант не понял, кто изображен на месте Христа, но человек на месте Иуды был вполне узнаваем по многочисленным бюстам и портретам в Арнольдсбурге. Бенедикт Арнольд.
Индеец указал на несколько других фигур, называя их по именам:
— Генри Нокс, Натаниэль Грин, Гарри Ли по прозвищу Жеребенок, Лафайет, генерал Рошамбо…
— Кто автор картины?
— Это работа Бенджамина Франклина. Написана вскоре после предательства при Вест-Пойнте, но тайно, в печали, когда все последствия трагедии стали очевидны. После Вест-Пойнта патриоты продолжали сражаться. Но этот человек, этот единственный человек, был той силой, что удерживала солдат вместе. После его смерти у армии сменилось много командиров, но никто из них не смог завоевать доверия всех солдат. Революция рухнула, и наш шанс на свободу ускользнул. Франклин умер, не завершив картину, — у него не выдержало сердце.
— Но кто этот человек в центре?
Индеец подвел его к другой картине. Она была написана гораздо позднее, судя по тому, что грязи на ней оказалось намного меньше. Ее разглядывали несколько детей, их сопровождала темнокожая женщина, которая хотела, чтобы они разобрали, что означает это весьма простое изображение.
— Что это? — спросила она.
Поднялось несколько рук.
— Вишневое дерево! — прозвучали два-три голоска.
— Правильно, вишневое дерево. Кто может рассказать историю про вишневое дерево?
Одна из девочек вышла вперед:
— Он срубил его, и когда Он увидел, что сделал, то сказал: «Я не могу позволить, чтобы оно умерло». Поэтому Он посадил отрубленный кусок, и из него выросло новое дерево, а из пня старого дерева тоже выросло новое, потому что это было волшебство.
— Очень хорошо. Но это, конечно же, миф. А вы знаете, что оно реально означает? Символом чего служит вишневое дерево?
Гран ощутил себя одним из подопечных учительницы, таким же невежественным и ждущим объяснений.
— Это английская вишня, — намекнула учительница.
Взметнулись руки.
— Я знаю!
— Дерево — это Англия.
— Правильно. А кусок ствола, который Он пересадил?
— Америка!
— Очень хорошо. А вы помните, что случилось дальше? На картине этого не показано, но история очень печальна. Тинша?
— Когда Его отец увидел, что Он сделал, то испугался. Он подумал, что его сын дьявол или еще кто, поэтому вырвал маленькое дерево с корнем. Он вырвал Америку.
— И ты знаешь, кто был этот отец, верно?
— Это… король? — сказала Тинша.
Грант и его проводник подошли к другой картине. На ней был изображен человек в напудренном парике и потрепанной военной форме, идущий зимой через реку — не ступая по плавучим льдинам, а осторожно перемещаясь между ними, по грудь в ледяной воде. С ним шла и группа босых людей, которые слегка соприкасались руками, а первый из них положил пальцы на плащ ведущего их человека. Все они смотрели на воду так, словно не верили собственным глазам, но на лице лидера читалась только уверенность — и безмятежное смирение.
— Работа Салли, великого подпольного художника.
— Эта картина и другие… они бесценны.
Индеец пожал плечами:
— Если они завтра будут утрачены, мы все равно понесем их с собой. Истинно бесценны лишь те чувства, которые они пробуждают в наших сердцах. Он пришел для всех людей. Если вы принимаете Его, если открываете Ему свое сердце, то Его смерть будет не напрасна.
— Вашингтон, — сказал Грант, наконец-то вспомнив. Незначительная фигура американских войн, архипредатель, чье имя упоминалось лишь в сносках в тех книгах по истории, что он читал. Арнольд победил его, так ведь? Что там произошло возле Вест-Пойнта? Воспоминания были смутными и нереальными, воспоминаниями из учебника.
Ювелир кивнул:
— Джордж Вашингтон, — повторил он. — Он вел нас к свободе, но был предан и показательно наказан. В Филадельфии Его публично пытали, чтобы запугать бунтовщиков, затем, уже мертвого, подвесили за шею, после чего провезли по всем колониям. И это наш грех. Епитимья, которую мы должны платить, пока каждая душа снова не вернется к равновесию.
— Ваш грех?
Индеец кивнул, вытаскивая из мешочка на поясе еще одного сморщенного Христа — нет, Вашингтона — на кресте:
— Мы помогали британцам на той войне. Чироки, ирокезы и другие из Шести Племен. Мы думали, что британцы спасут нас от колонистов. Мы не знали, что у них есть другие способы порабощения. Наши предки были мастерами пыток. Когда Вашингтона захватили, его передали им — нам — для самой грязной работы.
Его пальцы сжались на фигурке из плоти. Крест сломался, щепки впились в ладонь.
— Мы прибили Его к кресту, одолжив из вашей религии идею, которая нам очень понравилась.
У индейца затряслись руки. Он поднес фигурку ко рту.
— Сперва мы скальпировали Его. Напудренные волосы подвесили к поясу воина. Мы пронзили Его плоть шипами и ножами. А потом мы сняли с Него кожу живьем.
— Сняли кожу…
Грант поморщился, когда золотые зубы впились в полоску вяленого мяса и оторвали кусок.
— С живого?..
— Он умирал отважно. Он был больше чем просто человек. Он был наш избавитель, спаситель всех людей, белых, красных и черных. И мы убили Его. Вывели мир из равновесия.
— Что это за место? — спросил Грант. — Это ведь больше чем музей, да? Тут еще и школа.
— Это святое место. Его дух живет здесь, в сердце города, названного в честь того, кто предал Его. Он умер для мира двести лет назад, но Он все еще живет в нас. Он защитник униженных, освободитель порабощенных. — Голос ювелира был спокоен, несмотря на страстность темы. — Понимаете… я заглянул за стены пламени, окружающие этот мир. Я заглянул в тот мир, которому предстояло быть, если бы Он остался жив. Я видел землю свободы, землю жизни и счастья, где красные люди живут в гармонии с белыми. Наши равнины приносят плоды вместо заводов. И святое дело, республика, вышло из рук этого великого человека. Короля свергли, и Англия тоже освободилась. Колокол свободы разбудил мир, а четыре ветра разнесли ее. — Ювелир склонил голову. — Вот как должно было быть. Вот что я увидел во снах.
Грант обвел взглядом картины — грязные, но бережно сохраняемые. На людей, тоже грязных, но полных благоговения. Позор, что картины прозябают здесь, где их видят только эти люди. Он представил их выставленными в ярко освещенной галерее, тщательно очищенными от образовавшегося за годы налета. Увидел толпы людей в модной одежде, с золотыми украшениями, и каждый из них готов заплатить небольшое состояние за входной билет. Если найти подходящих спонсоров, можно устроить мировое турне. И в конце этого турне он станет богачом, а не жалким посредником, кое-как зарабатывающим на жизнь.
Индеец наблюдал за ним, кивая:
— Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, что будет хорошо рассказать миру об этих картинах, распространить благую весть. Думаете, что можете донести послание всему человечеству, не дав Ему умереть здесь, во мраке. Но вот что я скажу… Ему здесь хорошо. Все, кто угнетен, кто сломлен и слаб духом, — все они хранители свободы.
Грант мысленно улыбнулся. Он ощутил горький привкус во рту.
— Думаю, вы не понимаете истинной ценности всего собранного здесь, — сказал он, — и оказываете дурную услугу, скрывая Его от мира. Мне кажется, что от этого каждый может что-то взять.
— Да? — Индеец задумался. Он подвел Гранта к столу, на котором лежало несколько раскрытых старинных книг, — страницы разбухли от сырости, корешки потрескались, бумага крошилась. — Возможно, вы правы, — сказал он, перелистывая страницы «Бессмертного патриота» под редакцией Парсона Уимса. — Может быть, и так, как сказал доктор Франклин…
Грант склонился над страницей и прочитал:
«Не позволяйте никому забыть о Его смерти. Не позволяйте памяти о нашем великом вожде и командире поблекнуть в мыслях простых людей, которые обретут более всего, преданно сохраняя ее. Ибо как только эти мечты поблекнут, никто не сможет пообещать, что вернутся. И в этот век, и в век грядущий стремитесь воплотить благородные принципы, за которые Он сражался, за которые был пригвожден к кресту, а плоть Его была сорвана. Не забывайте Его жертву, Его напудренный парик и Его терновый венец. Не забывайте, что обещание может никогда не сбыться».
