лёгкой куртки.
– Где мы? – выдохнул мужчина, оглядывая окрестности и пытаясь найти какие-то неправдоподобные элементы. Однако всё выглядело максимально естественно.
– Не узнаёшь?
– Где мы на самом деле?
– Зачем спрашивать то, на что уже нашёл ответ? – Аня вскинула брови и, слабо улыбнувшись, тихо хихикнула.
Николай оторвал взгляд от крон берёз и уставился на притягательное женское лицо:
– Что такое?
– Ты долго шёл. Обычно к этому моменту ты уже ничего не понимаешь и мне приходится отправлять тебя в следующее воспоминание.
– Я до сих пор жив, да? – мужчина обречённо спрятал лицо в ладонях и скрючился почти пополам.
– Увы, да.
– Но ты – не она, – собрав все душевные силы, Николай твёрдо констатировал давно понятую истину. Признать её вслух оказалось ещё больнее.
Девушка поджала губу и провела холодной ладонью по мужской щеке:
– Нет. Не она.
– Зачем? – мужчина проглотил ком, теперь отчётливо видя в девушке отпечаток самообмана. И как он раньше не замечал… Ни один настоящий человек не мог бы обладать столь совершенной, безупречной кожей и столь пронзительным манящим взглядом. Даже она. – Зачем ты кидаешь меня туда-сюда?
– Потому что ты сам это выбрал. Ты ведь сам этого хочешь. Раз не получилось всё закончить – останемся тут. Здесь лучше, здесь безопаснее.
– Ты? Ты защищаешь меня?! – Николай, вмиг переполнившись каким-то праведным гневом, вскочил на ноги. Собеседница не двинулась с места, спокойно наблюдая за душевным штормом. – Ты мучала меня месяцами! Убивала, обвиняла! Из раза в раз напоминала о том ужасе! А теперь внезапно заботишься?!
– Я часть тебя, дурачок. Я делаю только то, чего ты сам желаешь.
– Я не понимаю!
– Нет, понимаешь.
И впрямь, уже давно маячившее где-то на периферии осознание наконец оформилось в единую логическую цепь.
– Это я, – в одно мгновение утратив всю злость, Николай прикрыл глаза и вновь рухнул на ступени. – Это всё я. Это всегда был я.
Девушка, слабо кивнув, пододвинулась поближе и осторожно приобняла подрагивающие мужские плечи:
– Но теперь всё иначе. Всё позади. Тебе больше не нужно терпеть.
Во рту стало до невозможности сухо, а глаза, наоборот, наполнились солоноватой влагой. Николай с недоумением посмотрел на обнявшую его руку, положил ладонь на собственную грудь и понял, что совсем не чувствует прикосновений. Иллюзорное пространство начало привычно растворяться, пусть это и длилось дольше обычного.
– Мы можем закончить всё отсюда?
Собеседница поджала губу и отрицательно замотала головой:
– Я пыталась. Что-то держит снаружи. Твои друзья те ещё эгоисты. Они не отпустят, даже когда ты будешь на грани.
– Они думают, что помогают.
– Упрямцы… – согласно усмехнувшись, девушка оглядела постепенно распадающуюся березовую рощу. – Ну и что теперь делать будем, раз ты всё понял? – в словах спутницы звучали искренние страх и незнание.
Николай провёл рукой по золотистым женским волосам, щеке, шее и, отстранившись, также устремил взгляд на рассыпающийся кусочками пейзаж:
– Ты наказывала меня, когда я считал, что заслуживаю этого. Ты убивала меня, когда я был уверен, что зря выжил. Ты обвиняла меня в грехах, которыми я корил себя ещё задолго до всего произошедшего. Ты делала самую грязную работу, потому что я, как последний трус, боялся принять настоящую ответственность и сваливал всё на твои плечи. Я страдал, но и ты страдала не меньше. И ты уже давно заслужила покой.
– Ты хочешь снова прогнать меня? – испуганно вздёрнула брови девушка, отчаянно хватаясь за руку мужчины, словно боясь, что вот-вот провалится под землю.
– Нет. Конечно, нет, – Николай успокаивающе накрыл женские ладони. – Я хочу тебя освободить. Пусть хотя бы часть меня обретёт покой. А я – сразу следом, как смогу.
– Если я исчезну – некому будет удерживать тебя тут. Ты проснёшься.
– Знаю, – поджав губу, кивнул мужчина. – Но я не задержусь надолго – в этот раз буду действовать наверняка.
– Ты не готов. Давай просто подождём, пока болезнь сделает своё.
– Нет. Только не так… Только не от неё. Я сам. Я готов, – одновременно и мягко, и твёрдо произнёс Николай и, встав на колени, крепко прижал замершую девушку к груди. – Больше нет ничего, чем бы ты могла помочь. Нет наказаний, нет осуждений и нет страха. Свой последний путь я должен пройти сам. А твоё дежурство окончено.
Внезапно потерявшее чувствительность тело всё же ощутило обнявшие в ответ холодные руки и влагу капающих на запястье слёз. Всхлипывающая девушка напоследок подняла благодарные глаза и мирно исчезла в лёгком сиянии. На сей раз навсегда. Нереальность вокруг начала ломаться ещё быстрее: пространство превращалось в знакомые искривлённые грани и парадоксальные плоскости. Оставшийся в одиночестве Николай глубоко вдохнул, зажмурился и почувствовал сильный рывок вниз, завершившийся ещё более тяжёлым ударом, словно всё тело шлёпнулось о водную гладь с огромной высоты.
Под спиной ощущалась жёсткая неровность, а скопившийся на лбу пот вызывал лёгкий зуд и щекотку. Николай рефлекторно попробовал подняться, но с трудом смог разомкнуть слипшиеся глаза и пошевелить пальцами рук. В рот была вставлена пластиковая питательная трубка, тут же вызвавшая рвотный рефлекс. Едва не начав задыхаться, мужчина кое-как расслабил горло, вбирая воздух маленькими порциями через нос – спазм отступил. Голова лежала на боку, а мышцы шеи отказывались смещать неподъёмный череп. Взгляду предстал какой-то песочно-деревянно-бетонный барак, освещённый непривычно яркими лучами, пробивавшимися сквозь широкие зазоры в стенах и потолке. В воздухе витал толстый слой пыли и запах прелости. Всё ещё размытый взгляд не мог уловить чётких контуров, но, казалось, в нескольких метрах у противоположной стены копошились какие-то человеческие фигуры.
Тут слух уловил знакомую речь совсем в другом месте: где-то в направлении ног звучали привычные, ещё тонкие, голоса детей и неожиданно твёрдый и уверенный – Маши.
Волна чесотки отступила ото лба и прошлась по всему телу, особенно сильно разыгравшись в запястье вытянутой руки. Николай, понемногу начав обретать контроль над мышцами, всё же сумел чуть повернуть и приподнять голову над сумкой-подушкой. Скосив сощуренные глаза, мужчина оглядел ватное тело: он лежал на расстеленной на кривом полу ткани, одетый в привычную, но местами задранную и расстёгнутую одежду; из запястья торчал катетер, соединённый с самодельной капельницей, а из-под подвёрнутой штанины виднелась тонкая трубка, по ощущениям вставленная в мочеиспускательный канал.
– Док! Ты, наконец, очнулся! Слава богу! – раздался привычно назойливый голос с режущей уши громкостью. Николай уронил голову на другой бок и увидел оживлённо склонившегося над ним, чуть ли не прыгающего от счастья Петю. – Некоторые уже стали думать, что ты совсем откинулся!
– Да что с вами не так?! – яростно закусив мешающуюся во рту трубку, истошно промычал Николай, безумно дёргаясь и пытаясь принять положение сидя. Но
