– А доказательства? – воскликнул Дик. – Меня обвиняют, мне уже вынесли приговор, но ведь ничего еще не доказано. Да, я просил руки этой госпожи, и она, беру на себя смелость утверждать это, ответила мне благосклонностью. Ну и что? Любить девушку – не преступление. И добиваться ее любви тоже. А больше я ни в чем не виновен.
По толпе прошел ропот одобрения – такими пылкими словами Дик заявлял о своей невиновности. Однако в то же время послышались и проклятия вспомнивших о том, что он был найден накануне в доме сэра Дэниэла святотатственно переодетым в монашью рясу. Среди всего этого шума сэр Оливер внезапно указал на Лоулэсса, назвав его сообщником. Несчастного тоже сорвали с места и поставили рядом с его командиром. Страсти накалялись с обеих сторон. Если одни тянули обвиненных к двери, чтобы отпустить, другие проклинали их и осыпали ударами. В ушах Дика уже звенело, мысли шли кругом, точно он угодил в водоворот на бешеной реке.
Однако высокий мужчина, который уже говорил с Диком, необычайно громким голосом установил тишину и порядок в толпе.
– Обыщите их, – приказал он. – Если у них найдется оружие, по нему мы сможем судить об их намерениях.
У Дика обнаружили только длинный кинжал, и это говорило в его пользу до тех пор, пока кто-то не достал его из ножен и не увидел на нем еще не высохшую кровь Раттера. Видя это, сторонники сэра Дэниэла разом завопили, но высокий человек прервал этот ропот жестом и властным взглядом. Однако, когда очередь дошла до Лоулэсса, у него под рясой был найден пучок стрел, точно таких, которыми только что убили жениха.
– Что вы теперь скажете? – нахмурившись, спросил Дика высокий человек.
– Сэр, – ответил Дик, – здесь я нахожусь под защитой церкви, верно? Я вижу по вам, что вы важный человек, добродетельный и справедливый. Поэтому я отказываюсь от права пользоваться защитой этого священного места и сдаюсь вам. Но, не желая быть переданным во власть этого человека, которого я во всеуслышание обвиняю в убийстве моего родного отца и незаконном присвоении моих земель и доходов, я прошу вас оказать мне честь и судить меня прямо здесь. Вы сами слышали, как он еще до того, как была доказана моя виновность, угрожал мне пытками. Я не сомневаюсь, что честь ваша не позволит вам передать меня в руки моего злейшего врага и давнего притеснителя и что вы будете судить меня соответственно законам и по справедливости. Если же я буду признан виновным, предайте меня милосердной казни.
– Милорд, – закричал сэр Дэниэл, – неужели вы слушаете этот волчий вой? Кровь на его кинжале лучше всяких доказательств свидетельствует о том, что он лжец.
– Но ваша горячность, добрый рыцарь, – ответил высокий незнакомец, – говорит не в вашу пользу.
В этот миг невеста, очнувшаяся несколько минут назад и теперь с ужасом в глазах наблюдавшая за происходящим, вырвалась из удерживавших ее рук и бросилась на колени перед последним из говоривших.
– Милорд Райзингэм, – воскликнула она, – выслушайте меня и будьте справедливы! Этот человек удерживает меня силой, похитив у родных. С того дня я не видела ни жалости, ни добра, ни сострадания ни от кого… кроме него, Ричарда Шелтона, которого сейчас обвиняют в том, чего он не совершал. Милорд, если он вчера вечером оказался в доме сэра Дэниэла, в том моя вина. Это я привела его туда. Он был там лишь потому, что я просила его об этом, и не собирался причинять никакого зла. Пока сэр Дэниэл был добр к нему, он вместе с ним сражался против «Черной стрелы», но, после того как его бесчестный опекун попытался убить его и ему пришлось ради спасения жизни ночью бежать из дома этого кровожадного человека, куда ему – беззащитному, без гроша – было идти? Где искать пристанища? Если бы он попал в дурную компанию, кого вы бы стали в этом винить? Юношу, с которым несправедливо обошлись, или его опекуна, который хотел воспользоваться его доверием ради своих черных целей?
Тут невысокая юная леди пала на колени рядом с Джоанной.
– А я, мой добрый лорд и дядя, – добавила она, – свидетельствую своею честью и перед лицом всех, что эта девушка говорит истинную правду. Это я, недостойная, провела его в дом.
Граф Райзингэм слушал молча и, когда голоса стихли, еще какое-то время продолжал молчать. Потом подал Джоанне руку и помог ей встать, хотя той, которая назвала себя его племянницей, подобной чести не оказал.
– Сэр Дэниэл, – сказал он, – положение довольно запутанное. Я, с вашего позволения, беру в свои руки его расследование. Будьте покойны, ваше дело в надежных руках и вы можете рассчитывать на справедливость. Пока же отправляйтесь домой и займитесь своими ранами. При таком пронизывающем ветре их можно и застудить.
Он подал рукой знак, который был тут же передан по цепочке исполнительных слуг, зорко наблюдавших за малейшим его движением. В следующий миг на церковном дворе раздался резкий звук фанфары и через открытый портал в церковь строем начали входить воины, одетые в форму цветов лорда Райзингэма. Они отстранили тех, кто удерживал Дика и Лоулэсса, и затем, окружив последних кольцом, двинулись в обратном направлении и скрылись.
Когда они проходили мимо Джоанны, она протянула к Дику руки и выкрикнула слова прощания, а подружка невесты, не обращая внимания на недовольство дяди, послала заключенному воздушный поцелуй, сопроводив его словами: «Не падайте духом, укротитель львов», и впервые после случившегося лица в толпе посветлели.
Глава пятая
Граф Райзингэм
Несмотря на то что граф Райзингэм был самым важным человеком в Шорби, жил он в простом доме обычного джентльмена на окраине города. Ничто, кроме вооруженной охраны у дверей и конных гонцов, то приезжающих, то уезжающих, не указывало на временное присутствие здесь могущественного лорда. И лишь из-за нехватки места Дика и Лоулэсса поместили в то же самое здание.
– Складно вы говорили, мастер Ричард, – сказал старый разбойник. – Ох, и складно. И я от себя хочу вас поблагодарить. Мы здесь в хороших, надежных руках. Теперь нас подвергнут справедливому суду и вечерком любезно повесят на одном дереве.
– Да, несчастный мой друг, не стану с этим спорить, – ответил Дик.
– Но ничего, нашей тетивой еще можно натянуть лук, – промолвил Лоулэсс. – Эллис Дакуорт – человек, каких мало, и в вас души не чает, и из-за вас, и из-за родителя вашего. Он ведь знает, что в этом деле вашей вины нет, поэтому перевернет все с ног на голову, чтобы с вас сняли обвинение.
– Кто знает? – усомнился Дик. – В конце концов, что он может сделать со своей горсткой? Эх, если бы все это случилось на пару дней позже!.. Если бы завтра за час до полудня я успел явиться на одну встречу… Я думаю, все было бы иначе. Но теперь помощи нам ждать не от кого.
– Что ж, – подытожил Лоулэсс, – значит, вы будете отстаивать мою невиновность, а я – вашу, на том и порешим. Это, понятно, не поможет нам, но если уж меня повесят, то не из-за того, что я мало поминал Господа.
Дик предался размышлениям, а старый пройдоха улегся поудобнее в углу, натянул на лицо капюшон монашеской рясы и заснул. Вскоре он уже громко храпел – настолько долгая, полная трудностей и приключений жизнь притупила его чувство страха.
Полдень давно миновал, солнце уже клонилось к закату, когда открылась дверь и Дика повели по лестнице наверх, в теплый кабинет, в котором у камина сидел погруженный в мысли граф Райзингэм.
Когда пленника ввели, он поднял глаза.
– Сэр, – промолвил граф, – я был знаком с вашим отцом. Это был человек чести, поэтому я отнесся к вам снисходительно. Но я не стану скрывать, что обвинения в ваш адрес очень серьезны. Вы водите компанию с убийцами и грабителями, есть доказательства, что вы нарушали закон о мире. Вас подозревают в захвате корабля, вы были задержаны в доме вашего врага, куда проникли незаконно и в чужом обличье. В тот же день там было совершено убийство…
– Если позволите, милорд, – перебил его Дик, – я сразу признаю свою вину. Я убил этого человека, Раттера, и в качестве доказательства… – Он запустил руку себе за пазуху. – Вот письмо из его сумки.
Лорд Райзингэм принял письмо, раскрыл и перечитал два раза.
– Вы читали это?
– Читал, – ответил Дик.
– Вы на чьей стороне? Йорков или Ланкастеров? – осведомился граф.
– Милорд, совсем недавно мне уже задавали этот вопрос, и я не знал, как на него ответить, – сказал Дик. – И все же тогда я дал ответ и на этот раз менять его стану. Я стою за Йорков.
Граф одобрительно кивнул головой.
– Это честный ответ, – заметил он. – Но в таком случае зачем вы показали мне это письмо?
– А разве хоть в одной партии мирятся с изменниками? – воскликнул Дик.
– Как бы мне хотелось, чтобы так и было, – вздохнул граф. – По крайней мере я согласен с вами. Я вижу, что в вас больше юношеского пыла, чем коварства, и будь сэр Дэниэл не таким влиятельным нашим сторонником, я бы, возможно, даже стал защищать вас, ибо я собрал кое-какие сведения и знаю, что с вами поступили жестоко, и это во многом оправдывает вас. Но я в первую очередь защищаю интересы королевы и, хоть по натуре я человек, надеюсь, справедливый и даже склонный к жалости, все же обязан поступки свои соизмерять с интересами своей партии. Поэтому сейчас для меня важнее удержать сэра Дэниэла в числе наших союзников.
