Комичность ситуации состояла в том, что Эйнштейн в это время все еще работал в патентном бюро и использовал для исследований лишь свободное время. Другими словами, исследования в области теоретической физики все еще были его странным, не понятным окружению хобби. Стоит вспомнить, что рецензенты докторской работы Эйнштейна (в то время никому не известного самозванца) не преминули сделать справедливое замечание по поводу стиля научного изыскания – он был назван «неотесанным», а сама работа содержала множество описок и технических недоработок. В этом, очевидно, вся суть великих творцов: не замечать второстепенные мелочи, не оглядываться на тактические отклонения ради стратегических решений и глобальных побед. Творцы не бывают педантами. Пока педанты растрачивали крупицы внимания на проверку правильности оформления работ и прочие бюрократические детали, Эйнштейн и ему подобные приближались к таким далеким неопознанным объектам, вполне постигнуть которые смогло лишь уже следующее за ним поколение ученых.
Наиболее удивительным казалось то, что первоначально уникальные открытия Эйнштейна были обойдены молчанием. Не понимая, почему научный мир не отреагировал на его феноменальные открытия, Эйнштейн какое-то время был удручен и даже подавлен всеобщим равнодушием – он и не предполагал, что мир представляет собой настолько инертное болото, для пробуждения которого нужна специальная специфическая подготовка общественного мнения и не менее специальная подача информации о нем как о новом чуде света. Несмотря на просто океаническую скромность и решительное пренебрежение почестями – чувства, которые ученому удалось пронести через всю жизнь, – он запечатлел это в подсознании и в дальнейшем использовал всякую возможность, которая только служила распространению действительных доказательств справедливости его достижений. И все-таки если ученому или исследователю в большинстве случаев необходимо подтверждение значимости его работ в глазах общественности, то самые сильные и независимые личности могли обходиться без аплодисментов и действовать с опережением своего поколения, порой не воспринимая не только молчания окружающих, но и лая всегда находящихся для травли собак. Эйнштейн как раз принадлежал к плеяде таких победителей, с одной стороны, чувствующих душу толпы, а с другой – способных игнорировать ее колебания и не терять при этом любви к истинно человеческому.
Единственное, чего он действительно боялся, – НЕ УСПЕТЬ. Эйнштейн всю свою жизнь был одержимым работой – проведением все новых и новых теоретических исследований и решений все новых загадок вселенной. Он трудился ровно столько, на сколько хватало сил продуктивно мыслить. Где бы ни находился, он подсознательно искал ответы на сформулированные ранее задачи. Они были постоянной мотивацией к движению и доминировали в его сознании, вытесняя все остальное. Поэтому не удивительно, что его мозг был настроен на поиск и даже во время отдыха его мысли возвращались к эпицентрам его возбуждения – тем вопросам, решение которых не давало покоя ученому. Там, где другие, менее увлеченные искатели умели дать себе передышку, Эйнштейн, напротив, непреклонно действовал и опережал не только современников, но и само время. Он поступал словно по наитию, но это было всегда продиктовано желанием внутренней воли. Он, кроме того, ничего не принимал на веру и все подвергал жесткому анализу – это стало его чрезвычайным преимуществом уже в молодые годы.
При этом Альберт Эйнштейн всегда оставался недовольным собой. Последнее качество – возможно, самое необходимое для достижения подлинного успеха. Оно позволило ученому не только не принимать близко к сердцу многочисленные отклонения его революционных работ, но и всегда быть готовым твердо отстаивать полученные результаты. Ведь они дались нелегко: для получения ответов ему приходилось жертвовать всем временем, в том числе и тем, что было предназначено для семьи. И всеми имеющимися в наличии силами…
Независимость ума исследователя, его способность не подпадать под слепое влияние имен оказалось одним из решающих качеств для реализации себя как ученого мирового значения. Поэтому, когда через два года после рождения теории относительности руководитель факультета Бернского университета отклонил статью Эйнштейна как «невразумительную», у никому не известного исследователя хватило внутренней воли и уверенности в себе для того, чтобы объявить известного на континенте физика невеждой. Уже тогда он доверял лишь себе и был уверен, что обходит современников на многие годы. Он оказался прав, так так вписанная в работу формула о соотношении массы и энергии была практически проверена лишь через двадцать пять лет…
Никак не отразилась на его исследованиях и женитьба. Эйнштейн не собирался менять свои привычки – в этом тоже проявляется его отношение к миру: творческий эгоизм ученого не позволял ему приспосабливаться к окружающим, даже к очень близким людям, он предлагал им либо принять его такого, как он есть, либо не принимать вообще. Уже будучи отцом двух взрослых сыновей, он заметил младшему сыну по поводу его переживаний из-за безответной любви, что женщины являются восхитительной необходимостью, но было бы роковой ошибкой делать из них предмет своей главной заботы. Эйнштейн, без сомнения, любил женщин (и даже имел вполне определенные романы), порой боготворя их, но они никогда не ослепляли его и не становились на пути к его главной цели.
Уже в двадцать семь лет Эйнштейна начал посещать страх, что он не успеет завершить свои искания и доказать миру верность теории относительности, которую он представил на суд общественности в двадцатипятилетием возрасте. Будущий всемирно известный ученый-физик отдавал работе над развитием идеи практически каждую свободную минуту, даже если эта минута официально предназначалась для других дел. Он часто забывал о еде или, подобно безумцу, неутомимо работал целыми сутками напролет, отвергая все земные радости только из-за того, что это может нанести вред его темпам продвижения вперед. Позже, получив всемирное признание и проводя много времени в поездках с лекциями, Эйнштейн научился работать на ходу, не прекращая своих теоретических исследований, где бы он ни находился.
Семья лишь формально кое-что значила для ненасытного исследователя – когда того требовало дело, он не задумываясь отодвигал в сторону и семью, и женщин, и двух сыновей, которых все же безумно любил. В период, когда ему приходилось жить одному, Эйнштейн настолько погружался в свою работу, что порой с целью экономии времени и сил готовил себе пищу в одной кастрюле, смешивая при этом все, что только можно смешать. А по свидетельству его второй жены Эльзы, во время вспышек чрезвычайной активности Альберт мог по нескольку суток не выходить из своей комнаты, требуя не беспокоить его и оставлять еду на подносе у двери. Если принять во внимание, что как раз в это время вокруг бушевали безумные сражения Первой мировой войны, в работе его поистине отличала высшая степень организованности. Он практически никогда не выполнял домашней работы, очевидно, считая ее непозволительным отвлечением от реализации главной идеи. Позже Эйнштейн сумел отказаться от реальных забот о собственных сыновьях (исключая, правда, финансовую помощь, которую он исправно оказывал им в течение всей жизни), причем он сознательно устранился от встреч с младшим сыном, после того как тот оказался в клинике для душевнобольных. Практически Эйнштейн вычеркнул его из жизни, хотя не исключено, что порой остро переживал эту потерю, заботясь о финансовом обеспечении отпрыска в течение всей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
