Тринадцатого марта одновременно с принятием постановления об освобождении Троцкого от должности наркома по иностранным делам Совнарком решил назначить его народным комиссаром по военным делам. 18 марта он также стал председателем Высшего военного совета.[556] О питерской должности просто позабыли.
Приступив к исполнению новых для него, сугубо штатского человека, военных обязанностей, Троцкий столкнулся с катастрофическим положением. Армии не существовало. Народный комиссариат по военным делам, образованный после Октябрьского переворота, функционировал только на бумаге.[557] Троцкий был избран Лениным в качестве руководителя военного ведомства именно как уже проявивший себя жесткий организатор.
Свое «министерство» он первоначально устроил в Смольном, где получил две небольшие комнаты. Там же он часто оставался ночевать на узкой кровати после 12–14-часового рабочего дня. С первых дней новый нарком приступил к выполнению исключительно сложной задачи формирования регулярной армии.
Принципиальные положения своей позиции он изложил уже 19 марта на заседании Московского совета в речи, опубликованной под заголовком «Нам нужна армия».[558] В этом выступлении Троцкий решительно высказался за привлечение в армию старого офицерства и предоставление ему ответственных постов. Он, правда, оговаривался, указывая на подчинение армии Советам и необходимость назначения «надежных политических комиссаров». Троцкий оказывался во власти двойственного подхода к формированию армии и роли ее руководящих органов. Он был на стороне армейского единоначалия, но вынужден был считаться с «партийными настроениями» большевиков, стремившихся не выпускать войска из своих рук, не обладая необходимыми знаниями и навыками руководства военным делом. Да и сам он в силу укоренившегося марксистского фундаментализма с крайней подозрительностью относился к генеральско-офицерскому корпусу как к выходцам из враждебных классов. В то же время у Троцкого уже был позитивный опыт использования старых генералов и офицеров в качестве специалистов во время брестских переговоров. Этот опыт убеждал в целесообразности использования военспецов по прямому назначению.
Троцкому пришлось вести длительную борьбу против партизанщины, добровольчества в формировании армии, выборности командного состава, солдатских комитетов в частях. Единственная уступка, которую он сделал, состояла в признании высокого статуса политкомиссаров, которые своим «партийным энтузиазмом», а во многих случаях карьеризмом в сочетании с общей малограмотностью и военной безграмотностью препятствовали созданию регулярных вооруженных сил и ведению военных действий.
Вот как Троцкий описывал тот компромисс (в том числе с самим собой), на который он пошел в дискуссии с Лениным о руководстве армией (эпизод относился ко времени, когда столица еще не была перенесена в Москву и Троцкий не был назначен наркомом по военным делам, но уже согласился на назначение):
«В одной из комнат того же Смольного заседал штаб. Это было самое беспорядочное из всех учреждений. Никогда нельзя было понять, кто распоряжается, кто командует и чем именно. Тут впервые встал, в своей общей форме, вопрос о военных специалистах…
— Без серьезных и опытных военных нам из этого хаоса не выбраться, — говорил я Владимиру Ильичу каждый раз после посещения штаба.
— Это, по-видимому, верно. Да как бы не предали…[559]
— Приставим к каждому комиссара.
— А то еще лучше двух, — воскликнул Ленин, — да рукастых. Не может же быть, чтобы у нас не было рукастых коммунистов.
Так возникла конструкция Высшего Военного Совета».[560]
Нельзя не заметить, что Троцкий здесь явно иронизирует над Лениным, в то же время стремясь показать свое превосходство и готовность к компромиссу, к признанию роли комиссаров как политических надсмотрщиков над военными специалистами. 22 апреля по докладу Троцкого ВЦИК утвердил декрет о всеобщем военном обучении, которое распространялось на лиц разных возрастов — от школьников до 40-летних. В условиях хаоса в стране этот декрет осуществлялся в минимальной степени, но важна была его направленность — свойственная Троцкому линия на всеобщую милитаризацию, которая на протяжении Гражданской войны все более усиливалась.
Двадцать седьмого июня 1918 года Троцкий представил Совнаркому доклад, свидетельствующий, что введение всеобщей воинской повинности встречало серьезные трудности, которые он приписывал сопротивлению имущих классов, хотя на самом деле решающую роль играла общая ситуация, безвластие в одних районах, произвол большевистских бюрократов в других. В связи с этим предлагалось ввести новые репрессивные меры, включавшие формирование тыловых частей из буржуазных элементов для чистки казарм и улиц, окопных работ и т. п. Из этого требования о фактическом введении крепостного труда делалось, впрочем, изъятие: «лучшие» буржуазные элементы, проявлявшие верность власти, могли быть переведены в строевые части. На докладе Троцкого Ленин наложил резолюцию «Утверждается».[561]
Становление армии и военные специалисты
Продолжая энергичные усилия, Троцкий выступил с докладом о создании Красной армии на V Всероссийском съезде Советов 10 июля 1918 года. Этот неординарный съезд начал работу 4 июля с заявления Троцкого о «преступной агитации» левых эсеров в войсках за возобновление войны с немцами. Он огласил приказ о суровой борьбе с разлагающими фронт элементами, что вызвало протест делегатов от левых эсеров.
Шестого июля двумя сотрудниками Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК; образована в декабре 1917 года под руководством Ф. Э. Дзержинского) Яковом Блюмкиным и Николаем Андреевым был убит германский посол граф Вильгельм фон Мирбах. Обстоятельства убийства — туманны. Скорее всего, это была провокация части большевистских лидеров с участием некоторых левых эсеров, рассчитанная на разрыв мирного договора с Германией. Во всяком случае, Мирбах не был убит по постановлению ЦК левых эсеров, как об этом сразу же стали трубить большевистские руководители, включая Троцкого. Как только поступили сведения об этом злодейском акте, левые эсеры были обвинены в восстании против советской власти, которого на самом деле не было, и члены их фракции на съезде Советов арестованы.[562]
Съезд возобновил заседания 9 июля. А на следующий день Троцкий и выступил со своим докладом.[563] Значительная его часть была посвящена попыткам объяснить, по каким причинам распалась старая армия и почему большевики отказались от программного принципа военного добровольчества и всеобщего вооружения трудящихся. В условиях советской власти докладчик объявлял принцип добровольчества временной мерой, за которой должно было последовать строительство «настоящей» армии. Троцкий отстаивал строжайший централизм, оговариваясь по поводу противодействия таковому, в том числе и «со стороны некоторых из тех товарищей, которые присутствуют здесь». Вновь останавливаясь на использовании военных специалистов, оратор утверждал, что «не брать их на службу было бы жалким ребячеством». Он соглашался с возможностью перехода некоторых из них на сторону противника, но считал такие случаи исключением, не меняющим общей картины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
