манере общения, обращалась она не совсем ко мне, а к тому, кто поселился у меня под сердцем. Плотью и кровью ее сына, а значит и любимого, давно потерянного мужа. Словно я ребенок и меня надо кормить, поить, холить и лелеять. Ладно, только бы за щеки тискать и сюсюкать не начала.
Случайно поймала грустно-ласковый взгляд Анриша на мать, подсказавший, что я права в своих подозрениях. Ильза ди-ре Сол капельку не в себе, когда дело касалось ее сына, ее внука и всего, что имело хоть какое-то отношение к ее погибшему мужу. Придется потерпеть излишнюю опеку и ласковый бабушкин тон. Зато уже третий темный полностью на моей стороне. Кровно заинтересован в моей защите и безопасности. И вот именно этой женщине будет абсолютно плевать, светлый ее внук или темный. Просто, потому что в них течет кровь ее любимых сына и мужа, она перегрызет глотку любому недругу.
В столовой меня опять застало врасплох очередное «Вон!» лакею, обслуживавшему меня за столом. Тот словно прирос к полу.
Ну хотя бы распорядитель решился уточнить:
– Прошу простить меня, ваше темное сиятельство, можно ли узнать причину вашей немилости? В чем ошибка Рерика?
– Я не потерплю в своем доме тех, кто не ценит мою светлую жену. Кто ненавидит ее, не уважает. Кто испытывает к ней даже крохотную неприязнь, – спокойно, четко разделяя слова, чтобы каждый из присутствовавшей в столовой прислуги, а их тут человек десять набралось, услышал и проникся историческим моментом.
– Мы заботимся о процветании и безопасности вас самих и ваших семей. Платим за это своей кровью и жизнями, а вы смеете не любить нашу маленькую светлую прелесть? – добавила яростного жара Ильза к холодному гневу сына.
Я напряженно сглотнула. Ладно Анриш, таким нехитрым, но суровым способом он предупредил своих служащих, позаботился о моем комфорте и безопасности. Уволил с десяток, зато научил разуму сотню. Но Ильза… потеря любимого на ней однозначно сказалась. Внутри все сжалось от волнения, а ведь Анриш был предельно откровенным, когда предупреждал, что любовь темных сможет оценить не каждый светлый. Любовь равную одержимости…
– Ваше темное сиятельство, молю простить мне малодушие и глупость, прошу: не гоните! Я готов выполнять самую черную работу, – отмер бедняга Рерик, низко склонившись.
– Я переведу племянника в конюшни, – попросил распорядитель.
– Первый и последний раз прощаю, – ледяным тоном произнес Анриш. – С этого момента именно ты отвечаешь, жизнью, за отношение прислуги к моей жене. Даже просто глупая шутка в ее адрес или за спиной, непослушание, кривой взгляд или иные разговоры – и ты ответишь лично! Вместе с виновником!
– Я понял, ваше темное сиятельство, – испуганно прошелестел довольно тучный и до этого весьма уверенный в себе распорядитель.
Похоже, Анриш не просто так присоединил его к виновникам, видимо, и этот слуга испытывал ко мне неприязнь. Вот муж и решил сначала проучить его с помощью племянника, а потом при свидетелях наказал следить за каждым в доме, головой отвечая.
Только я тоже хочу жить и жить, желательно, счастливо. И детям моим здесь тоже жить! Поэтому я даже бровью не повела, слушая мужа. Мысленно стенать о том, что мне достался жуткий и жестокий темный маг в мужья тоже не стала. Сама выбрала! Мой фактически-муж лучше знает, как управляться с большим штатом слуг, хозяйством и прочим. У самой-то опыт весьма ограниченный, да и то справлялась исключительно благодаря риссу Арушу и риссу Парину.
– Кушай, деточка, пока булочки пышные и горячие. Тебе полезно, – ласково прожурчала Ильза, пододвинув тарелку со сдобой и погладив меня по руке своей узкой мягкой ладонью.
«Бабуля» явно отвлекала меня от неприятных разговоров. Только вот хитрющий взгляд ее сапфировых глаз подсказал, что пусть она и не в себе, но лишь капельку! А так вдова покойного второго после опять же предыдущего повелителя вполне себе хитрая, продуманная и не менее жесткая темная. И от сына по характеру недалеко ушла.
– Благодарю, эйта ди-ре Сол, с удовольствием, – натянуто улыбнулась я. – Э-э-э… простите, ваше темное сиятельство.
– Лучше зови меня просто Ильза, Маша, – улыбнулась она, искренне и открыто, и даже назвала именем, которое услышала от сына, когда мы знакомились. – Я надеюсь, мы станем не просто родственниками, а подругами. Мне это было бы очень приятно.
– Уверена, мне тоже, Ильза, – я вернула ей не менее искреннюю улыбку.
– Что-то засиделись мы. Может прогуляемся в парке? Главное, тепло оденься! – неожиданно предложил Анриш.
Я с радостью согласилась. Действительно, уже вторые сутки в помещении сидим. Ильза проводила меня в выделенные мне как герцогине ди-ре Сол покои. Проследила, чтобы прислуга помогла тепло одеться ее «светлой прелести» и вернула сие сокровище сыну. Гулять мы отправились вдвоем.
Парк покорил зимней красотой, хрусткой, звенящей, со смолистым запахом роскошных высоченных елей. Морозный воздух щекотал нос свежестью и едва уловимым дымком, доносимым ветерком от дома. Мы неторопливо обогнули особняк, чтобы я увидела его величие и красоту со всех сторон. А когда я устала, мы свернули к большой беседке, украшенной замысловатой деревянной резьбой, со стеклами в снежных узорах. Внутри оказалось тепло от артефакта, резные садовые лавочки и столик гостеприимно манили присесть.
– Фу-ух… – выдохнула я, стянув шапку, расстегнув шубу и плюхнувшись на лавку. И призналась: – Какой суматошный день. Устала, как за месяц в академии.
Анриш с минуту рассматривал меня, не скрывая, что любовался. Затем, приблизившись, кинул свою шапку на стол и опустился передо мной на колени. Раздвинув полы шубы, сгреб меня за бедра в охапку и уткнулся лицом мне в живот. После сел на пятки и, все так же обнимая меня, повернул голову набок и положил мне на колени. Закрыл глаза, затих и расслабился.
Конечно же, я зарылась в его платиновые волосы, наслаждалась их шелковистостью. Анриш сильнее стиснул меня ладонями, словно хотел забраться мне под кожу, соединить нас в одно целое. Неделимое! И от этого было радостно на душе, легко и тепло.
Неожиданно Анриш приподнял голову и, заглянув мне в глаза, приглушенно признался:
– Я люблю тебя, Маш.
– Что, прости? – просипела я растерянно.
Вдруг ослышалась? Вдруг выдала желаемое за действительное?
– До безумия… – он глядел на меня, потрясенную, недоверчивую. И с блеснувшей в его черных глазах уязвимостью хрипло добавил: – Я одержим тобой!
– А я тобой… – наверное, я проскрипела как несмазанная дверь.
Потому что горло сжалось от накрывших лавиной эмоций и штормового счастья. Сползла с лавки на колени, и мы прижались к друг другу поцелуем. Нежным, ласковым, теплым, и любящим.
Теперь я в этом уверена.
