Глава 20
Древний, полутемный храм, похожий на маленькую часовенку в глухой деревушке, вызвал трепет и дрожь в коленках. Его спрятали глубоко под землей, под дворцом, пришлось долго петлять по узкому, плохо освещенному лабиринту тайных ходов. Жутковатые тени метались по беленым стенам, светильники почему-то давали не много света, воздух показался могильным, влажным и прохладным. Остро пахло свежевскопанной землей, хотя в этом каменном мешке земли не было вовсе.
Мы со Златой испуганно жались к своим мужчинам, отчего те лишь довольно улыбались. И продолжали готовить храм к обряду. Своей кровью рисовали сложнейшие руны и взывали к своей покровительнице. Сегодня день Благодарения смерти. Благодарят эту Белую Эйту за то, что забирает тех, кто готов уйти, слишком стар и немощен, чтобы нести бремя жизни дальше. За то, что забирает врагов и наказывает виновных в неправедных делах. За то, что дарит новое начало ушедшим и соединяет их с любимыми. За то, что не пришла, подарив еще немного времени насладиться жизнью.
Когда обряд начался и кровь пустили нам со Златой, я почувствовала, как по храму прошелся ледяной ветер. Душа пойманной птичкой забилась в груди, а в голове – паническая мысль: «Не забирай меня, нас, не забирай…»
Затем перед мысленным взором вспыхнул кабинет Анхеллы и жуткие трепещущие маски теней, которые она не видела, но чувствовала. Как они кинулись тогда за нами, провоцируя бежать сломя голову, не думая, не глядя куда… прямо в бездну шахты лифта. Как я летела, и следом с молчаливым азартом нас с девочками догоняли эти самые тени…
И сейчас все мое нутро, как и в шахте лифта, сжалось от ужаса – вновь ощутила тот инфернальный холод, заметив сжимавшееся вокруг нас кольцо призрачных теней. По храму разносились уверенные, мужественные голоса Анриша и Ромуса, обращенные к богине. Только почему-то их громкий речитатив словно отодвинулся на задворки, а в мои уши ввинчивался бесполый, до самой печенки пробиравший шепот, похожий на шорох змеиных чешуек:
– Люби ее, жнец, люби… Подарок… Мой подарок…
– Она мое дыхание, мой пульс, – неожиданно прозвучал глухой ответ Анриша.
Вскинув на него взгляд, я увидела, что его глаза полностью побелели, словно у слепца, и «устремлены» в никуда.
Неужели он общался с самой Смертью? Злата напряженно таращилась на Ромуса, но не крутила головой и не прислушивалась, как если бы ничего не слышала. Так почему мне дано?
– Люби моего жнеца, отмеченная мной!
– Всем сердцем! – вырвалось у меня в ответ на этот кошмарный шепот-шорох-призыв.
– Мария… – мое старое имя будто выморозило нутро, земное, а не хартанское. Шепот, убедившись, что полностью привлек мое внимание, вновь зашуршал змеиными чешуйками, теперь будто царапая меня изнутри: – Береги душу, моего вестника… Люби!
Захотелось крикнуть, что я и без наказов Смерти вся с потрохами принадлежу Анришу, но не успела, шорох усилился, походя на инфернальный смех. И затих, оставив затихающий шлейф последних слов:
– Достойные души достались, сильные, любящие…
* * *
– Ты посмотри на этих индюков надутых! Нет, Маша, ты глянь, как носы задирают, хотя видно же, что боятся… – выдернул меня из воспоминаний тычок в плечо от Ильзы.
Поморгав несколько раз, фокусируя зрение, я вернулась в реальность. Мы со свекровью прятались в сумраке потайного балкончика дворца повелителя, с которого открывался вид на зал приемов. Начиналась церемония встречи высочайшей делегации из Байрата, царило небывалое оживление.
А я все никак не могла отойти от воспоминаний о брачном обряде и словах самой Смерти: «Достойные души достались, сильные, любящие…» Да, обряд проходили две пары: мы с Анришем и Злата с Ромусом. И множественное число «душ» могло относиться к нам со Златой. Вероятнее всего, так и было… Только использованное Белой Эйтой мое земное имя – Мария, а не хартанское Эмария не давало покоя. Изводило отчаянной и, возможно, глупой надеждой: может ли так статься, что госпожа Смерть имела в виду нас с Женькой и Викой?
– Его темнейшество, повелитель Великого Ирмунда Ромус ди-ре Солар, – на весь зал важно прогремел бас церемониймейстера.
Главный тронный зал далейтского дворца размером лишь немногим уступал футбольному полю профессиональной лиги и тоже прямоугольной формы. Вся стена под нами зеркальная, а вот напротив сплошь во внушительных арочных окнах, через которые лился яркий солнечный свет и сегодня некоторые из них приоткрыты, позволяя разгуливать по залу свежему весеннему ветерку. В этом году последний весенний месяц выдался на удивление теплым, а сейчас, уже на границе с летом, было откровенно жарко.
Под нашим укромным местечком раскинулся трехступенчатый помост, покрытый черным бархатом с золотой гербовой вышивкой. На самом верху, в центре, красовался трон – удобное широкое кресло с высокой спинкой в виде трезубца. И прямо сейчас его занял Ромус при полном параде и регалиях.
– Его светлейшее величество, король Байрата Мандикар фин Формарр с дочерью, светлейшей принцессой Барияр фин Формарр, объявил церемониймейстер.
Следом не менее громко и торжественно прозвучали второе и третье по важности имя лица, прибывшего на празднество по случаю подписанного этим утром мирного договора между двумя странами.
Двери распахнулись и по черной ковровой дорожке, расстеленной по центру зала степенно двинулся мой бывший сюзерен. Высокий, симпатичный, поджарый мужчина средних лет с благородно-седыми висками. Наверное, не так уж и молод, как показался. На шаг позади него плавно скользила, словно не шла, а плыла довольно высокая и стройная девушка. С медовыми волосами, уложенными в сложную прическу, зелеными глазами слабенького целителя, опушенными веером густых ресниц, точеными чертами лица, светлой чистой кожей, еще не тронутой солнцем. Изысканное розово-серое шелковое платье подчеркнуло хорошую фигуру принцессы, невинной, скромной и юной девушки, не лишенной элегантности. Придворная модистка у светлых – настоящая волшебница!
Пока король с дочерью занимали положенные им места, он сел на стул без трезубца рядом с Ромусом, а она – на ступеньку ниже, я обратила внимание, как отреагировал повелитель на принцессу, все-таки ее прочили ему в жены. За полгода нашего знакомства я успела его изучить, немного. И меня его сияющая улыбка не обманула – девушка его не заинтересовала. Вообще! А вот сам он принцессу напугал. Хотя она, пока шла к трону, смогла сохранить бесстрастный, уверенный вид. Но на расстоянии одной ступени, вдохнув его густой, вымораживающей душу магии смерти, побелела до голубого оттенка. На свой стул она едва не рухнула, похоже, колени подкосились. И руки спрятала в складках платья, чтобы скрыть дрожь. И на лице у нее читались самые безрадостные мысли о будущем.
Ведь байратская делегация до сих пор считала, что прибыла
