же было плевать на то, что я женат. На то, что Ронски женат. Или он тоже просто друг? Какие-то странные искаженные понятия о дружбе у вас в России.
– Ты смешон, Майкл, – выплюнула я. От приступа дикой ненависти меня затрясло еще сильнее. – Теперь я вижу, что Рома оказался прав. Ты – копия своего ублюдочного извращенца дяди. Жалкое подобие мужчины. Даже, если ты отдашь меня по рукам всем, кому не лень, я останусь чище тебя в сто раз.
– С характером девчонка, – хохотнул Стивен. – Слушай, как ты мог не заметить, что она не Лили? Они совсем разные.
Но ни я, ни Майкл не услышали слов Стивена, наши взгляды скрестились в молчаливой битве, и никто не хотел сдаваться без боя.
Со стороны кухни вышел еще один мужчина в спецодежде, держа в руках ящиком с инструментом.
– Все готово, сэр.
Майкл молча сунул купюру в протянутую руку, не отрывая от меня взгляда. Рабочий свистнул своего приятеля, и они покинули дом.
– Парни, проводите девушку и ее друга в их новые апартаменты, – наконец, отвернувшись, обратился он к своим головорезам.
Меня оторвали от Ромы и повели в комнату для прислуги, которую только что обновили рабочие, поставив решетки на окна и дверь с замком. Рому бросили на пол в центр маленькой комнатушки, и я быстро ринулась к нему на помощь. Дверь с грохотом захлопнулась. Я услышала, как щелкнул замок. Мы теперь оба в клетке.
– Как ты? – мягко спросила я у Ромы. – Сможешь дойти до ванной?
Он слабо кивнул. И я помогла ему зайти в крошечный санузел, с душевой кабинкой и унитазом. Даже раковины нет. Пришлось включить душ, и, намочив полотенце, обрабатывать раны Романа, усадив его на унитаз.
– Он нас не убьет, Даш, – тихо произнес он измученным голосом, полным боли и тоски. – Пусть пугает и угрожает, но он не сделает этого. Не ведись. Прошу – молчи.
– Он все знает, – я пожала плечами, вытирая кровь с его лица. – Если ты имеешь в виду других участников, то, конечно, я буду молчать.
– Стафф у них.
Я вздрогнула, нахмурив брови.
– Черт. Я боюсь представить, что с ним сделали.
– Завтра его тоже сюда привезут. Я слышал, как Стив звонил Майклу. И охрану усилят. Они реально думают, что Ронски решит нас отбить. Идиоты. Ай… – Рома попытался скривить разбитые губы.
– Тихо. Кровь потекла.
– Даш…
– Да.
– Он бесится. Думает, что ты спишь со мной. Ты все еще сможешь на него повлиять, если захочешь. Гетти явно к тебе неровно дышит.
– Ты серьезно? – спрашиваю я, глядя в лицо Ромы. Он пострадал, но я тоже не вышла сухой из воды. Мы еще не знаем, что еще придумает для меня Майкл.
– Ты, правда, не понимаешь? Ром, Майкл считал, что я – Настя. Его привязывало ко мне чувство вины. Он думал, что я по вине его дяди подвергалась пыткам и насилию, да еще эти истории из детства Насти. Все, что его во мне цепляло – это воспоминания о ней. О девушке удивительной красоты и таланта, которую преподнес, как подарок, его безумный дядя. Девушке, которая привнесла новые ощущения в его жизнь. Девушке, которая ради своей сестры, пересекла океаны, прошла через пекло ада, чтобы спасти ее. И у нее все получилось, – я закрыла глаза, сев рядом на пол. У меня не осталось сил даже на слезы. Боль была оглушающей. Я чувствовала, как жар снова пожирает мое тело. И мою душу. – Не получилось только одного – выжить. А кто такая Даша? Кто-нибудь знает о ней что-то, кроме того, что она испортила жизнь своей сестре? Бездарная, жалкая и больная. Она любила его, чтобы ты не говорил. Теперь я знаю, что это так. Мы же сестры. Я чувствовала, когда она вспоминала о нем в бреду. Настя ни в чем его не винила. Наверно, он и не был виноват. Не любить кого-то в ответ – не значить быть виноватым. Этого мало, чтобы вынести смертельный приговор. Он никого не убил. Никого не предал. Он просто был собой. Рома.... Все это неправильно.
– Ты считаешь, что он не виноват?
– Нас слушают. Ты же знаешь… Не говори лишнего, – попросила я. По интонации в его голосе, я поняла, что он на взводе. Такое уже было, когда умерла Настя.
– Да мне плевать. Ты забыла, мать твою. Все забыла. Не виноват, говоришь? Восемь загубленных жизней. А сколько до этого? А я, Даш?
– Этот делал Алан, не Майкл. – я опустила голову, заранее чувствуя, что проиграю в этом споре.
– А что сделал Майкл, когда узнал правду? Он помог кому-то, спас, защитил? Хотя бы поинтересовался, что стало с людьми, которых мучил Алан? А, что сделал он с тобой, когда ты оказалась в этом доме? Может быть, помог выехать из страны? Попросил прощения? Или просто решил окружить тебя заботой?
– Он не держал меня насильно. Я могла уйти.
– И ты в это веришь? – закричал Рома. – Посмотри на меня. Ты веришь, что хоть что-то решала сама в ваших отношениях?
– А у нас не было отношений. У него были отношения с Настей. Меня он не знает. Передо мной у него нет никаких обязательств, никаких сожалений. Я просто девушка, которая пришла, чтобы застрелить его, а когда промахнулась, попыталась, прикинувшись другим человеком, соблазнить его и отвлечь, пока его бизнес методически уничтожали изнутри и снаружи. Знаешь, когда я стреляла в него тогда, моя душа горела, потому что мы только что похоронили Настю. И все было понятно и правильно. И твои истории каждый день про ужасы, которые она пережила доливали масла в огонь. Но сейчас, когда у меня никого не осталось, когда я снова могу думать трезво, без лишних эмоций, я больше не вижу смысла в том, что происходит. Это твоя личная вендетта, Рома. А я в ней, потому что обязана тебе. Обязана Насте. Обязана Габриэлю. Я
