– Ты … – она задохнулась, не найдя подходящих слов. Ее взгляд тщетно искал на моем лице следы неуверенности. А потом в Даше что-то поменялось, словно пружину натянули. И отпустили. Резко. Все краски и чувства исчезли с лица. Она взялась руками за мой ремень, завершая то, что я начал.
Все происходящее, неправильно, жестоко, несправедливо. Я понимаю, что совершаю страшную ошибку, исправить которую, возможно, у меня не будет шанса. Но чудовище внутри меня не сдается. Оно чувствует власть и силу. Оно упивается слабостью и покорностью сломленной жертвы. Пирует, алчно и жадно. Досыта.
* * *
Она лежит подо мной, глядя в потолок. Не видя ничего, и я, уверен, не чувствуя. Она не плачет, не жалуется и почти не дышит. Ее мертвый взгляд совершенно безучастен. Я слезаю с нее и сажусь рядом, прячу в ладонях лицо, словно …. Грудь сжимает тисками. Что я делаю? Бл*дь, что же я творю.
– Я всегда боялся стать таким, как он, – хрипло произношу я. – Ты никогда не знала его, тебе повезло.
– Нет. Мне не повезло. Я знаю тебя, – ответила она, поворачиваясь на бок, спиной ко мне. Я протянул руку, но так и не посмел коснуться. Я внезапно вспомнил наши счастливые моменты. Как мы целовались в парке на глазах у всех, как я подтрунивал над ее скромностью в ресторане, как засыпали на рассвете, прижимаясь друг к другу. Как она смеялась, как горели ее глаза, когда я прикасался к ней. Было ли это правдой? Именно это вопрос я должен был задать, ведь если да, то все остальное неважно, все остальное я могу забыть, начать сначала. А я, я сделал то, что наверняка сделал бы Алан на моем месте.
– Даш, все не так, как ты думаешь, – тихо говорю я. – Просто мне очень тяжело.
– Мне тебя пожалеть? Как? Сверху, сбоку? – она повернулась, посмотрев на меня. – Ненавижу тебя. Ненавижу. Я много плохого повидала в жизни. Знаешь, хорошего-то было совсем чуть-чуть. А так, полоса черная, полоса серая. Но ты превратил и без того дерьмовую жизнь просто в мрак. Я никогда от тебя не отмоюсь. Никогда. И да, ты можешь меня много в чем обвинять, и отчасти будешь прав. Но не забывай, что битва изначально была неравной. С кем ты сражался сейчас, Майкл? С девочкой, которая в жизни кроме дерьма ничего не видела? Это было круто? Стоило того? Чувствуешь себя героем, альфа самцом?
– Чего ты хотела, провоцируя меня? Ты сама заговорила про свои отношения с Романом и Ронски и еще каким-то инструктором, – снова разозлился я. Я заметил закономерность. Слабость и отчаянье девушки будит во мне чувство вины, но как только Даша начинает дерзить я снова срываюсь с катушек.
– Ты сам к этому вел. Тебя же не переубедить. Ты зациклен на том, что я шлюха и дрянь.
– А это не так?
– Теперь – да. Доволен?
– Нет. Я не доволен. Не доволен. – рявкнул я. – Может, где-то я перегнул палку, но и ты хороша. Я не звал тебя в свою жизнь. Ты сама пришлась, назвавшись другим именем. Ты придумала роль мстительницы, влезла во взрослые игры. А чего ты ждала от меня? Какой реакции? Объясни? Ваш план дебильный и провальный с самого начала. Вас тупо использовали. Но знаешь, я могу потерять бизнес. Легко, с вашей-то помощью. Но бедным не стану. В чем смысл, Даш? Или сначала отобрать бизнес, потом меня убрать. А тебе какая выгода? Лично тебе – Даше Гриневой? Когда я думал, что ты – Лили…. Все было понятно. У нее были причины стрелять в меня, мстить мне. Но у тебя? Неужели Рома так засорил твой мозг, что ты безоговорочно поверила ему? Я не могу поверить, что все дело в том, что я не побежал на поиски твоей сестры, когда она пропала. Или в том, что не позаботился лично о каждом пострадавшем от рук Алана. Он хоть и мой дядя, но я в принципе имею право не платить по его счетам.
– Она отдала свою жизнь, чтобы спасти мою, как ты не понимаешь, – зеленые глаза смотрели мне прямо в душу. Я почувствовал, как мурашки бегут по спине. – Мы близнецы, Майкл. Ее боль – моя боль. А теперь только пустота. Я не знаю, зачем она билась за меня, хотя знаю (иначе она не могла), но уверена в одном – я обязана сделать все, чтобы отмыть ее имя и отмстить всем, каждому. То, что вы с ней сделали, нельзя оправдать. И я здесь не за выгодой, Майкл Гетти. Я расплачиваюсь по счетам, чтобы уйти с миром в душе. Наверно, я выбрала не тот путь. Я понимаю теперь. У каждого свой крест. Мой – всегда и всем мешать жить счастливой жизнью. Ты даже представить не можешь, какой сестрой была Настя. Милой, доброй, великодушной. Невероятно талантливой и одаренной. Я восхищалась ею. Наверно, ее талант и душевная красота привлекали к ней личностей, вроде Алана и Аркадия. Вся мразь любит погреться в лучах чужого солнца. И ты мало от них отличаешься. Вы крадете души, даже не задумываясь о том, что становится потом с опустевшими телесными оболочками.
– Ты философ, я посмотрю, – с сарказмом произношу я, хотя нельзя не признать, что ровный, но в тоже время глубоко несчастный голос Даши вызвал внутри меня трепет и сожаление. – И ты не отвечаешь на мои вопросы. Придётся пойти потолковать с твоим другом. Слышал, он тебе предложение сделал. Можно поздравить?
И без того бледное лицо девушки становится еще белее. Она медленно хлопает ресницами, прерывисто дышит. Мне не нравится ее дыхание. И отсутствующее выражение ее глаз.
– Эй, ты в порядке? – спрашиваю я, касаясь ее лба ладонью. Она горячая. Слишком горячая. – Тебе плохо? Простуда?
– Нет, – она отрицательно качает головой, прикрывая глаза. – Пройдет. Мне нужно в прохладный душ. Голова болит. – совсем тихо шепчет девушка.
Я растерянно смотрю на бледные губы, и как-то сразу впавшие щеки, или просто раньше не заметил, что она похудела. Мой взгляд перемещается на прикроватную тумбочку. Мы провели ночь в этой спальне, потом я несколько
