ответствовала: „Я уже доложила, сейчас батюшка переоденется и к вам выйдет“. Ждать пришлось довольно-таки долго. Грешным делом у нас закралось подозрение: не хочет ли батюшка от нас скрыться, как бывало, увы, в некоторых приходах.
Но в какой-то момент нам навстречу из врат храма удивительной легкой походкой — как будто не шел он, а парил в воздухе, — с доброжелательной улыбкой вышел сияющий радостный батюшка. Глаза его искрились любовью, как будто к нему приехали не чужие незнакомые люди, но его близкие родственники».
Завязался разговор. Услышав о научных задачах приезжих, батюшка сказал, что очень рад их видеть, и привел в пример митрополита Новгородского и Старорусского Арсения (Стадницкого, 1862–1936), основавшего Новгородский историко-церковный археологический музей. Осведомленность и эрудиция сельского священника поразили московских гостей.
«Рассказывая о том, что и сам он собирал иконы из закрывающихся молельных домов и подлежащих разрушению церквей, он ввел нас в храм, — вспоминал Савелий Ямщиков. — Переступив порог церкви, мы замерли. Устоявшийся запах восковых свечей и ладана дохнул на нас живой благодатной силой. Основной иконостас был церкви родным. Зато на стенах висело около семи десятков икон, спасенных священником. Отец Иоанн радовался, что иконы будут поставлены на учет и не пропадут».
Три дня, проведенных тогда в Некрасовке, запомнились Савелию Васильевичу на всю жизнь: «Для тогда еще совсем молодых людей встреча с отцом Иоанном была грандиозной находкой и важным уроком. Он поразил нас своим тактом, элегантностью, доброжелательностью. Мы встретили священника высочайшей духовной наполненности и преданности Богу и Церкви».
В Некрасовке прошли 1964–1965 годы. 19 января 1966 года в Никольском храме состоялось первое после огромного перерыва «явное», торжественное венчание. Жительница поселка Ермишь Антонина Алексеевна Черенкова в беседе с автором этих строк с нескрываемой радостью вспоминала, как придумал батюшка поздравить ее и жениха с праздником — он наказал прихожанам выстроиться в две шеренги на входе в храм со снежками в руках, а звонарю Василию Кузнецову бить во все колокола: «Пусть все знают, что у нас первое венчание, и оно укажет дорогу в храм и другим парам». Так и получилось — стоило молодым подойти к храму, как на них под радостный колокольный трезвон обрушился град снежков. А сияющий батюшка возвестил с паперти:
— Дай Бог, чтобы жизнь ваша была, как этот чистый крещенский снег!..
Эта торжественная служба была для батюшки одной из последних в Некрасовке. Из епархии поступил очередной указ — на этот раз о. Иоанна переводили в Никольский храм города Касимова. Сам он к переводу отнесся со смирением («Даже если коммунист-уполномоченный будет переводить тебя с прихода на приход, воспринимай это как волю Божию», — наставлял батюшка о. Олега Тэора годы спустя.) Но когда новость узнали некрасовские прихожане, горю их не было конца. Некоторые даже порывались всё бросить и ехать с любимым пастырем на новый приход. О. Иоанн терпеливо разъяснял чадам:
— Оставайтесь на месте, никуда не рвитесь, у вас теперь другой батюшка. Это меня переводят, а не вас!
Но провожать о. Иоанна в Рязанскую епархию из Некрасовки всё же отправилась целая делегация, которая со слезами передала батюшку «с рук на руки» старосте касимовской церкви — Клавдии Ивановне Потаповой, которая, как оказалось, и «выбила» о. Иоанна для своего храма.
В Касимов прибыли вскоре после Сретения, в три часа дня 18 февраля 1966-го. На фоне предыдущих мест служения о. Иоанна 30-тысячный Касимов выглядел большим и шумным городом, к тому же необыкновенно красивым — утопающим в зелени, плавно спускающимся по крутому левому берегу к родной для о. Иоанна Оке. В свое время в Касимове было два монастыря и двенадцать храмов, которые горделиво высились над примыкавшими к реке домами «бережан» — богатых купцов, стилизованными под дворянские особняки. Касимов славился великолепным колокольным звоном; тон в нем задавал шестнадцатитонный соборный колокол, низкий бархатный «голос» которого был слышен на 15 верст вокруг и служил ориентиром для сельских приходов.
Каменный храм, посвященный любимому о. Иоанном святителю Николаю Чудотворцу, был возведен в 1705 году на территории Николаевского монастыря, семьдесят лет спустя упраздненного; в 1867-м к нему пристроили колокольню. В ХХ веке храм не миновали обычные для России горести: изъятие «церковных ценностей» в 1922-м, закрытие в 1941-м. Но в марте 1943-го храм был открыт и с тех пор уже не закрывался. До 1990-го это была единственная действующая в Касимове церковь, имевшая к тому же статус второй по значимости в епархии (его она сохраняла до 2002-го). Так что в некотором смысле это был перевод с повышением. Тем более что духовный отец о. Иоанна старец Серафим (Романцов) любил повторять: «Касимов — святой город, держись его, и спасешься». Ведь именно в Касимове в 1933-м служил один из величайших страдальцев за дело Церкви епископ Георгий (Садковский, 1896–1948), там учился знаменитый в будущем архимандрит Кирилл (Павлов, 1919–2017), а до переезда в Рязань в 1956 году жил великий старец иеросхимонах Макарий (Ерёменко, 1859–1963), с которым о. Серафим в 1920-х разделял иноческое житие на Кавказе. Да и после переезда в Рязань старец Макарий на лето переселялся в Касимовский район — в деревню Даньково, где находился летний скит; туда к нему приезжал о. Серафим. Со старцем Макарием о. Иоанн не раз встречался на Скорбященском кладбище Рязани, где находилась келия старца, а в день его погребения, по воспоминаниям о. Владимира Правдолюбова, взял себе на память его тапочки.
Чего уж греха таить, перевода из села в город о. Иоанн немного страшился. О. протоиерей Владимир Правдолюбов вспоминает: «Истощенный физически от непосильных трудов, он хорошо знал, какие трудности ждут его там. В это время была от властей установка: не давать разрешения на рукоположение новых священников. А старые-то, их было большинство, умирали, и скоро служить будет некому. Когда я начинал, то был четвертым, потом стал третьим — и последним, потом вторым — и последним. Ко времени перевода отца Иоанна я остался первым — последним. От этой беды избавил наш храм отец Иоанн своим согласием. Да не очень-то и спрашивали его желания. Церковь святителя Николая в Касимове была единственной на весь город и его округу. Дел много.
Отношения с уполномоченным были у нас трудными. Да и староста наша к священникам жестоко относилась. По слову архиерея, она на священников смотрела гордым оком, а на церковный ящик несытым сердцем. Но с приходом отца Иоанна староста изменилась совершенно».
Вспоминает архимандрит Афанасий (Культинов), в 1966 году — истопник Никольского храма: «Помню, как к нам отец Иоанн (Крестьянкин) приехал. Вот что любопытно: когда он появился в нашем храме, я в смущении пошел к отцу Иакову (протоиерею о. Иакову Цветкову. — В. Б.): „Батюшка, приехал священник, католик“. Маленькая бородка. Крест дает целовать особо. Руки целовать не дает. И только потом, когда я уже стал отцу Иоанну прислуживать,
