себе трость.
Пальцы Рамеша ощупали бусины.
– Это же твоя…
Она кивнула, но поняла свою ошибку и проговорила:
– Да, мангалсутра.
– О, Гита…
– Прекрати. Мне не нужна твоя благодарность и вся эта киношная белиберда. Забирай и уходи.
На его лице в мелких оспинах отразилось робкое раскаяние:
– Я другое хотел сказать. Боже, мне так неловко… Надо было раньше признаться, но я, если честно, всё забывал, а потом это вроде как уже было не важно, и… Господи, ужасно неловко… Но будем честны, ты же помнишь все свои капризы перед свадьбой, а я так старался угодить…
– Что ты несешь?
– Мангалсутра – подделка. Деньгами, которые родители дали на нее, мне пришлось кое с кем расплатиться, и я купил фальшивку.
Потрясением для Гиты это не стало, но она все же уточнила:
– Ты заказал копию?
– Мне пришлось! Но я собирался ее заменить на оригинал. Клянусь, если бы у меня появились деньги, я бы…
– С кем ты должен был расплатиться? – спросила Гита, хотя ответ здесь не требовался. – Ну конечно, ты покупал выпивку. – Она с облегчением поняла, что страх окончательно исчез и к ней вернулась знакомая ярость. – Какое же ты редкостное дерьмо!
– Да, – вздохнул Рамеш. – Да, так и есть. Поэтому я и хочу все исправить. Я найду работу, скоплю деньги и куплю мангалсутру и трость.
– Забудь. На черта мне теперь свадебное ожерелье от тебя, Рамеш? – Гита была в бешенстве, злилась на себя за глупость и дурацкое проявление доброты – нет, слабости. Хорошо хоть она сама не попыталась продать мангалсутру – ее бы высмеяли в магазине. – Боже, я и забыла, какой ты кретин.
– Прости меня. Пожалуйста, прости. Я найду способ все тебе возместить, клянусь. – Ожерелье забренчало, качнувшись в кулаке Рамеша, когда он робко спросил:
– Ну, ты, типа, заберешь это обратно?..
Гита яростно вырвала у него мангалсутру:
– В жопу бы тебе ее засунуть!
Он удивленно моргнул:
– А ты всегда была такая грубая?
* * *
На похороны Даршана Гита, в отличие от Салони, не пошла и теперь ждала, когда подруга вернется, у крыльца ее дома. Когда Гита уходила, Рамеш попытался выяснить, куда это его женушка собралась, но она быстро поставила на место, заявив с фальшивой бравадой, что не намерена возвращаться к тем временам, когда вынуждена была перед ним отчитываться. Бандит пошел с ней и возле дома Салони немедленно вступил в заранее проигранную битву с увертливой ящерицей.
– Бандит! – радостно заорал Архан, обогнавший свое возвращавшееся с похорон семейство. На похороны Даршана они все оделись в белое и были похожи на рекламный плакат стирального порошка «Нирма».
– Эй, – нахмурилась подошедшая Салони. – У тебя все хорошо?
– Не совсем, – ответила Гита.
Архан и его сестра Апарна увели Бандита играть на улицу. Кивнув Гите в знак приветствия, Саурабх ушел в дом, и Гита рассказала Салони о возвращении Рамеша и о его плачевном состоянии.
– Да ладно! Зачем он вернулся?
– Говорит, что хочет начать заново и все исправить. Но я не уверена, что…
Салони на миг изменило ее привычное самообладание, на лице отразилась паника.
– Не уверена?! – выпалила она. – Ты не можешь принять его обратно, Гита! Только не после того, что он…
– Нет-нет, я имела в виду, что не уверена в честности его намерений. Я предложила ему деньги, но отделаться от него не вышло.
– Единственное, что ты можешь предложить этому чутье, – пара хороших затрещин! Он и так тебя обворовал!
– Что?..
Салони тряхнула головой, замявшись на секунду, и продолжила с тем же напором:
– Сама знаешь что! Он украл твое время, твою любовь, твою соль!
Гита почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
– Так ужасно было снова его увидеть, Салони, не передать… Как будто не было этих пяти лет и ничего не изменилось. Раньше, когда я думала о Рамеше, я так его ненавидела, что хотелось шею ему свернуть, а когда он… когда я увидела его сегодня, ненависти как не бывало, это было…
– Как?
– Страшно, – прошептала Гита. – Я не разозлилась, а до смерти испугалась. Я не смогу жить с ним в одном доме.
Салони, поколебавшись, осторожно спросила:
– Может, мы от него, типа… избавимся?
Гита всплеснула руками:
– Почему в этой деревне у всех одно на уме?! Я хочу избавиться от него законно, чтобы его не было только в моей жизни, а не вообще!
– Ну не знаю, – протянула Салони. – Я к тому, что все и так считают его мертвым. Мы могли бы просто… сама понимаешь. Говоришь, он ослеп? Значит, это будет проще, чем с другими.
– Слушай, панчаят ведь может вынести официальное решение, что Рамеш мне больше не муж и я ему ничего не должна, тогда он обязан будет уйти.
Салони с сомнением закусила губу.
– Ты хочешь вынести этот вопрос на совет? А если решение будет не в твою пользу?
– У меня есть твой голос, так? А вы с Саурабхом можете убедить твоего тестя тоже проголосовать за меня, и тогда остальные его поддержат.
– Все равно это большой риск.
Гита посмотрела на улицу, где дети пытались отобрать у Бандита зажатую в зубах палку.
– Я тут подумала о Кхуши… – проговорила она.
– О Рама! – вздохнула Салони. – Ты по уши в дерьме, и мысли на отвлеченные темы не помогут тебе оттуда выбраться, Гита.
– Если Кхуши получит место в панчаяте, она тоже проголосует против Рамеша. Вдобавок она обретет возможность решать собственные проблемы и помогать другим далитам. Взаимовыгодное дело.
– Взаимовыгодным оно будет, если ее примут в совет. А ее не принимут, потому что никто не потерпит в панчаяте двух женщин.
– Но им придется терпеть. Есть квота на «списочные касты», так же как и квота на женщин.
– И что? До сих пор до этой квоты никому дела не было.
– Верно, но что-то мне подсказывает, что ПСП Сушма Синха могла бы им напомнить о гражданском долге.
– Да мы только от этой девицы отделались, а ты хочешь втащить ее обратно в нашу жизнь?
– Я не собираюсь просить ее приехать сюда. Просто пусть она заставит панчаят соблюдать закон. Ты же слышала, что говорила Кхуши: Синха ей всё про какую-то статью пятнадцать твердила, значит, она в законах понимает.
Салони покачала головой с кривой усмешкой:
– Все как в той пословице: у тебя дом горит, а ты воду в речку выливаешь.
– Если меня поддержит панчаят, я избавлюсь от Рамеша навсегда.
– Есть более надежный способ избавиться от него навсегда, – пожала плечами Салони.
Гита гневно уставилась на нее, и она лукаво добавила:
– Я просто сказала!
– Мне нужен такой способ, из-за которого в следующей жизни я не перевоплощусь в таракана. – Гита тщетно попыталась изобразить улыбку. – Всё, я иду к Кхуши.
– Прямо сейчас?
Гита вспомнила панику, охватившую ее, когда Рамеш всего лишь поднял руку.
– Я… я не могу пока вернуться домой.
* * *
Как и сказала Кхуши, ее дом был больше, чем у Гиты: два этажа, веранда и сад. Когда Гита добралась до южной окраины деревни вдоль сточного канала,
