«Ну что, друг мой, нас ждут славные дела!» — с энтузиазмом воскликнул он, горячо обнимая Обера и панибратски похлопывая его по спине. — «Ох, и зададим же мы им завтра жару! Тут не степи, тут нас одной кавалерией не потопчешь! Через наши редуты им не пройти, снесем картечью. Картечь догоняет лучше, чем лошади!» — Он вскочил с кресла, в которое плюхнулся за минуту перед этим, и быстро заходил по палатке. Подскочив к столу, генерал Фана размашистым жестом развернул карту, которая лежала на столе среди рюмок и закусок, свернутая в трубку.
«Вот здесь место дислокации твоих волонтеров. Перекроешь промежуток между первым и вторым редутами и прикроешь фланг первого редута. А пушки свои поставишь тут, в предполье. Редутов этих, впрочем, пока нет — пусть твои вояки их возводят сами, полдня и вся ночь у них в распоряжении». — Столь же размашистым жестом генерал свернул карту.
Впервые за два неполных года существования Обера Грайса он почувствовал настоящую тревогу не за свою собственную судьбу, а за судьбу людей этой земли. Конечно, Оберу и раньше было вовсе не безразлично, как сложатся их судьбы — всех вместе и каждого в отдельности, в особенности тех, с кем ему приходилось сталкиваться лично. И он уже обзавелся здесь немалым числом друзей… Но все-таки до сих пор он действовал как-то механически, как автомат, выполняющий некую заданную программу, и, подчиняясь ей, оценивал людей в большей мере функционально — с точки зрения полезности для того дела, которое он взял на себя. Сегодня же впервые он думал о том, что люди, находящиеся под его началом, завтра вступят в смертельную схватку, и от него в немалой степени зависит, скольким из них суждено вернуться домой живыми. Думал он также о том, что и само это сражение во многом является результатом его активной поддержки борьбы за независимость Провинций. Таким образом, и с этой стороны он чувствовал ответственность за предстоящие завтра неизбежные смерти.
Однако он был уже не в силах повернуть вспять или остановить развитие событий. Кровавая схватка — и, наверное, не одна — произойдет неизбежно. Разве что вся республиканская армия капитулирует… Но даже в этом случае гражданская война закончится не сразу. Так что теперь у Обера Грайса оставался лишь один долг перед своими волонтерами — встретить вместе с ними противника и организовать бой возможно более умело, чтобы не лить кровь понапрасну. Чтобы как-то приглушить терзавшие его сомнения, Обер Грайс с головой окунулся в подготовку сражения, не давая себе ни единой свободной минуты.
Обер проявил неистовую энергию, стараясь как можно лучше оборудовать позиции своих волонтеров. Он пытался не упустить ничего — и накормить своих людей как следует, и раздобыть в достатке боеприпасов, и найти хороший шанцевый инструмент, и поставить в рощах за линией редутов санитаров с перевязочными средствами и необходимым количеством двуколок для эвакуации раненых. Под утро, когда все необходимые распоряжения, казалось, уже были сделаны, он выехал в предполье, туда, где его волонтеры заканчивали возведение артиллерийского редута. Обер скинул мундир, взял в руки лопату и около полутора часов работал вместе с рядовыми и сержантами, пока его нижняя рубаха вся не взмокла от пота.
К шести утра, умывшись и переодевшись, он гарцевал на коне рядом с Фана Рамакосу, стараясь время от времени рассмотреть в подзорную трубу передний край противника. С невысокого холма между вторым и третьим редутом можно было заметить, что на стороне противника начало происходить какое-то движение. Вот розовато заблестели штыки в лучах утреннего солнца. Началось!
«Разрешите отбыть в бригаду?» — официально обратился Обер к генералу.
«Бригадир Обер Грайс! Приказываю вам иметь командный пункт за промежутком первого и второго редута!» — столь же официально, громким «командирским» голосом произнес Фана Рамакосу.
«Слушаюсь, Ваше превосходительство! Разрешите выполнять?»
«Выполняйте!»
Обер тронул коня и рысью спустился с холма, забирая влево. Вскоре он был уже на передовой позиции. Там все замерли в тревожном ожидании, готовые встретить врага. Курки ружей взведены, тускло поблескивающие желтым пистоны надеты на шпеньки, канониры с дымящимися фитилями стоят подле заряженных пушек. Убедившись, что все в порядке, и бросив волонтерам несколько громких ободряющих слов, Обер вновь вскочил в седло и поскакал на самую оконечность левого края. Он не боялся обхода — левый край упирался в небольшую речушку с широкой заболоченной поймой и грядой холмов, заросших непролазным кустарником, вдоль нее. По приказу Обера в кустах рассыпались стрелки одной из рот. Обер Грайс боялся другого — если королевские войска хотя бы немного расстроят позиции волонтеров здесь, на самом фланге республиканских войск, они тут же бросят сюда массу кавалерии, в расчете окончательно смять волонтеров и глубоко охватить весь левый фланг. А у него с кавалерией было не густо. Да и не чета были два его эскадрона королевским гвардейцам…
…Сражение продолжалось уже второй час. Непрерывные атаки королевской пехоты и кавалерии, несмотря на артиллерийский огонь многочисленных батарей республиканцев, постепенно склоняли чашу весов в пользу королевской армии. Первым был оставлен предпольный редут волонтеров. Какое-то время артиллеристы дрались в окружении, затем яростной контратакой противника удалось отбросить. Но следующий удар красных мундиров захлестнул редут, затем их волна прокатилась дальше и выплеснулась на первую линию редутов Легиона Республики (так теперь именовались регулярные войска бывшего Провинциального легиона).
Редуты первой линии несколько раз переходили из рук в руки, многочисленными контратаками легионеров и волонтеров положение удавалось восстановить, но после полудня первая линия была оставлена окончательно. Шел ожесточенный бой за вторую линию обороны. Лицо и руки Обера почернели от пороха, мундир во многих местах был порван, кое-где на нем проступали пятна крови — Обер вряд ли смог бы сразу ответить: его собственной или чужой. Обер еще не чувствовал усталости. Напряжение боя не отпускало его. Он видел признаки того, что противник начинает выдыхаться, что наступает благоприятный момент переломить ход сражения в свою пользу. Генерал Фана Рамакосу, едва завидев подскакавшего Обера, закричал:
«Бригадир Грайс! Немедля давайте сюда два батальона своих волонтеров, прикройте седьмой и восьмой редуты! Я бросаю все силы в атаку на центр!»
Подъехав ближе, Обер осадил лошадь.
«Почему на центр?» — недоуменно спросил он.
«Потому что в центре красные мундиры!» — гневно воскликнул генерал. — «Генерал Коннолис, старая обезьяна, будь он трижды проклят, приказал войскам в центре отойти! Конная гвардия короля уже там, вот-вот подойдет пехота. Но ничего, я им сейчас врежу в бок!» — в бешенстве Фана стал выписывать саблей, которую он только что выхватил из ножен, замысловатые кренделя. Через час он был убит на всем скаку пистолетным выстрелом в упор, третий раз ведя в атаку оставшиеся четыре эскадрона кавалерии. Обер послал вестовых во все подразделения:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
