Бьерга не успела раскурить трубку, как начали подходить остальные наставники — недоумевающие, полусонные. Нэд окинул торопливым взглядом стариков — Рэм, Койри, Ильд — что-то обсуждали скрипучими голосами, неторопливо шагая поперед всех. Следом шли некроманты: Донатос и Лашта, о чем-то споря вполголоса, Руста недовольно хмурился, слушая их. Ихтор нервно тер рассеченное надбровье, как всегда, когда был задумчив или растерян. Последним зашел злой, как Встрешник, Ольст.
Не хватало Озбры, Дарена, Майрико и Клесха. Но, даже и окажись эти четверо тут, картина все равно была бы жалкой. Креффов совсем мало… В иные годы при Цитадели жило не менее трех десятков наставников, а теперь и дюжину едва наскребёшь.
При воспоминании о Клесхе, Нэда кольнуло привычное уже за много лет чувство не то что бы вины… сомнения. Может, излишне злопамятен он? Может, давно пора умерить строгость к парню? Да и прав ведь он тогда оказался… Но мешала гордыня. Не так легко признать свою неправоту перед мальчишкой. Особенно после того, что тот учинил — звереныш дикий… Хотя, какой он теперь звереныш. Волчара матерый. Да и не простит он обиду. Упрям сверх меры. Почти как сам Нэд в молодости. Только укатали Нэда крутые горки, плечи от груза забот почти сгибаются и груз этот переложить не на кого. Случись что, некому во главе Цитадели стать.
Бьерга хоть и сильная колдунья, но баба. Как бабе доверишь дело такое? Да и не ее это — штаны просиживать, не удержат ее ни стены, ни требы. Рэм. Слишком стар. Дарен — вояка, а не правитель. Лашта слаб. Донатос жесток. Ихтор — себе на уме. Руста слишком хитрый. Озбра скользкий. Ольст излишне прям. Майрико… дура малахольная. Клесх… скорее небо с землей местами поменяются, чем Нэд этого припадочного смотрителем назначит.
И тут же Глава мысленной встряхнулся. Не о том думает, не о том! Есть беда насущнее.
Дав знак креффам садиться, маг в никуда обронил:
— Как же так, други мои, приключилось, что мы вампиршу, да еще с выродком проворонили, а? Кто мне скажет, как она каземат покинула?
От этих слов подпрыгнул, как ужаленный, Ольст:
— Это что же Клесх ее поймал, Фебр на горбу своем до Цитадели пер и все одно, чтобы здесь ее какой-то недоумок прохлопал? — свирепый взгляд целителя переметнулся на Донатоса: — Твой дурак в охране сегодня был?
— Мой выученик, — вскинулся некромант, — караулил вход в подземелье. Дураков у нас ты пестуешь.
Услышь сейчас Тамир своего креффа, сильно подивился бы. Впервые наставник его защищал.
— Откуда он мог знать, что брюхатая эта магом окажется, а? — зло спросил колдун у целителя. — Ты сам-то хоть раз видывал, чтобы мага из Ходящих словить удавалось? А? То-то. Он же и вовсе полтора года всего в обучении. Вот она приманила его и Даром оглушила. Хорошо, хоть не убила. Да и то видать потому, что сил мало было. Стоял бы там ты, и тебя бы положила. Так что нечего тут кипеть.
И некромант замолчал, недовольно хмурясь.
Нэд снова оглядел недоумевающих наставников и с обманчивой мягкостью поинтересовался:
— И кто же, соколы ясные, ее смотрел, что колдунью не узрел?
— Я! — вскинулся Лашта. — А передо мной Донатос, а поперед всех Клесх! И не было в ней Дара! Не было. Пустая как скорлупа от яйца.
— Ой, дурни-и-и, — протянул Ольст. — И не в ум вам, что, пока баба тяжелая, Дар ее спит?
— Ты рот-то свой прикрой, чай не первогодки, знаем как проверять, — вертя в руках нож, осадил его Донатос. — После Лашты я ее смотрел, и подтвердить могу — не было в кровососке ничего, кроме выродка ее. Иль и моему слову не веришь?
Ольст хотел огрызнуться, но посмотрев на некроманта резво прикусил язык. Связываться Донатосом не боялся только Клесх. Других дураков в Цитадели не было.
— Тогда как же кровососка Дар применила? — подала голос Бьерга.
— Я почем знаю, — окрысился Лашта. — Самому интересно.
Ихтор молча наблюдал за перебранкой. Поди, будут теперь два оборота лаяться, как и тогда, когда Клесх пришел и сказал на креффате, что среди Ходящих есть маги. Ору было… Целитель безрадостно хмыкнул. Рядом с ним устроились старики: Рэм, Ильд и Койри что-то тихо обсуждали между собой, не вмешиваясь в разговор.
Всеобщий гомон оборвал грозный окрик Нэда:
— А ну, цыц, раскудахтались! Мне ваш лай слушать — никакой пользы. Как баба сбежать смогла? Как ловить ее теперь? За Клесхом посылать что ли? — насмешливо спросил он. — Иных умельцев нет? Одни лопухи остались?
Лашта скрипнул зубами и вскинулся:
— Какие лопухи? Дарен с Озброй где, по-твоему? Вместе со старшими выучениками в лесу сугробы мерят, ищут. Только это ж кровососка. С выродком к тому же. Как думаешь? Найдут?
И он досадливо хлопнул себя по колену.
— Знать бы, как она смогла… — протянул Ихтор. — Неужто у баб Ходящих Дар сразу после родов просыпается? Теперь, ежели боевики с пустыми руками воротятся, так и не узнаем ничего. А ведь могли бы Гнездо накрыть… А где, говоришь, Клесх ее скрутил?
— Где, где… У Встрешниковых Хлябей где-то… — сварливо отозвалась Бьерга, зло посасывающая дымящую трубку.
— Парнишку бы расспросить, что ее привез, — задумчиво почесал седую бороду Рэм.
— Бы да кабы, — вздохнул обескураженный Нэд. — Он ее нам передал, сам краюху хлеба схватил, коня переменил да и был таков. Сказал только, что наставник Стаю выследил.
— Предугадать надо было… — проскрипел со своего места старый, морщинистый и лысый, как колено Койри. — Все у вас через…
— Ну, извиняй, я будущего провидеть не могу, — ощерился Лашта. — И чего тут предугадывать? А? Ты вспомни-ка, когда последний раз сюда кровососа притаскивали? Чего молчишь? То-то и верно — никогда. Это я не про магов говорю, а про вампиров, не молодых, едва обратившихся — этих хоть в день по десятку, а пожитых. Хоть раз припомни? Тут же и вовсе баба брюхатая — чего на нее глядеть? Как предугадать? Что предугадывать? Ты вот мне скажи, каково вероятие, что Клесх поймал вампиршу из матерых, беременную да еще и с Даром? Это все равно как среди жары в лес по ягоды с тулупом пойти — а ну снег?
— Охолонь! — рявкнул Нэд. — Поняли тебя все. Разошелся.
— Ты бы, глава, не горячился, — скрипучим старческим голосом отозвался Ильд. — Нечего глотку драть. Говорит колдун по делу. Трое бабу глядели — ни один магии в ней не узрел. Закрыли ее по всему порядку, сбежать она никак не могла. Ну, разве что выученик Донатосов ее сам выпустил, добровольно. Да еще и под удар подставился…
По комнате разлетелись смешки. Представить, будто выученик Цитадели отпустит Ходящую… Ужас и ненависть к обитателям Ночи всякий впитывал с материнским молоком. Поэтому предположение, что Тамир открыл решетку темницы, дабы выпустить кровососку было не просто нелепым… оно прозвучало, как настоящая околесица, даже несмотря на то, что и сказано было в насмешку.
