Лаптенко. Три дня ничего не ел.
Зырянский. Какой же ты беспризорный после этого? Мы таких не принимаем.
Лаптенко. А как же?
Зырянский. А ты не знаешь как? Ты что сегодня спер на базаре?
Лаптенко. Я?
Зырянский. Ну да…
Лаптенко. Так… только подметки… пару.
Зырянский. Где ж они?
Лаптенко. Кого, подметки?
Зырянский. Да.
Лаптенко. Прошамал.
Зырянский. То-то же. А то: «Три дня не ел». Дураком прикидываешься. Ты если в коммуну поступаешь, так брехать брось. (Ушел в столовую.)
Наташа (входит). Здравствуй, Вася.
Клюкин. О, Наташа, здравствуй, как это ты?
Наташа. Пришла проведать. К девочкам некого послать?
Клюкин. Да ты иди прямо в спальню. Там все.
Наташа. А кто дежурный сегодня?
Клюкин. Зырянский.
Наташа. Ой, вот не повезло…
Клюкин. Да ты не бойся, иди, что он тебе сделает?
Зырянский и Синенький выходят из столовой.
Зырянский. О, а вы чего пожаловали?
Наташа. Нужно мне…
Наверху Ночевная и Деминская.
Зырянский. Скажите, пожалуйста, — «нужно». Убежала из коммуны, значит, никаких «нужно».
Ночевная. Наташа, ой, какая радость! Наташенька, миленькая! (Обнимает).
Зырянский. Я вас всех арестую! Какая радость? Она убежала из коммуны!
Деминская. Убежала, что ты выдумываешь! Не убежала, а замуж вышла. Наталочка, здравствуй!
Синенький (бросается на шею Наташе). Наталочка, ах, милая, ах, какая радость!!!
Наташа (смеется). Убирайся вон, чертенок!
Зырянский. Нечего ей здесь околачиваться. Я ее не пущу никуда. Раз убежала из коммуны — кончено. И из-за чего? Из-за романа.
Наташа. Как это убежала? Что я — беспризорная, что ли? Я пять лет в коммуне.
Зырянский. Пять лет, тем хуже, что ушла по-свински… Для тебя донжуаны лучше коммунаров.
Наташа. Какие донжуаны?
Зырянский. Петька твой — донжуан.
Синенький. Дон-Кихот Ламанчанский!
Наташа. Какой он донжуан? Мы с ним в загсе записались.
Зырянский. В загс тебе не стыдно было пойти, а в совет командиров стыдно. Убежала и два месяца и носа не показывала. (Клюкину.) Я не позволю пропускать ее в спальню.
Клюкин. Есть — не пропускать в спальню.
Зырянский ушел в столовую.
Ночевная. Вот ирод. Что же делать? Вася, ты не пропустишь?
Клюкин. Что вы? Приказание дежурного не только для меня, а и для вас обязательно.
Сверху Жученко и Шведов.
Ночевная. Жучок! Вот пришла Наташа, а Алешка не пускает в спальни.
Жученко. А, Наташа, здравствуй! Не пускает? (Кричит в столовую.) Алешка!
Зырянский в дверях столовой.
Жученко. Надо же пропустить.
Зырянский. Наш старый обычай — беглецов в коммуну не принимать.
Жученко. Какой же она беглец? Ну, немного не так сделала.
Зырянский. Не пущу.
Жученко. В таком случае я тебя приказываю.
Зырянский (вытянулся, поднял руку в салюте). Есть, товарищ председатель совета! Попусти ее, Вася, по приказанию председателя…
Клюкин. Есть пропустить!..
Жученко. Ну и черт же ты, Алешка.
Зырянский. Я черт, а ты… интеллигент…
Сверху спускаются Григорьев и Блюм.
Блюм. Хэ-хэ, какой же он механик, я же знаю…
Зырянский. Товарищ Григорьев, разрешите узнать, откуда вы получили сведения, что ключи украл Вехов?
Григорьев. Мне сказали.
Зырянский. Кто сказал?
Григорьев. Для вас, надеюсь, все равно. Ведь это оказалось правдой?
Зырянский. Нам не все равно. Почему вы скрываете?
Григорьев. Я не хочу подводить того коммунара под неприятности.
Клюкин. Это что за психология? Какие неприятности?
Григорьев. Спасите мою душу, часовые тоже могут разговаривать?
Клюкин. Если нужно, часовые могут даже стрелять… Ответьте, о каких неприятностях вы говорите?
Григорьев. Разумеется, этому коммунару будут мстить…
Зырянский. Ах ты, черт. Так вы что же думаете? Коммунары все воры, а если кто выдаст, так месть? Вы имеете право это говорить?
Григорьев. Не забывайтесь, молодой человек, и не кричите.
Зырянский. Я вас отсюда не выпущу, пока вы не скажете…
Торская и Вальченко вошли.
Григорьев. Как же это? Арестуете?
Зырянский. А хотя бы и так…
Григорьев. Это издевательство над инженером!
Гедзь. А разве вы инженер?
Торская. В чем дело? Что за собрание?
Зырянский. Товарищ Григорьев сообщил нам сегодня, что в ящике Вехова есть краденные вещи. Это верно, нашли, но товарищ Григорьев отказывается сказать, откуда он узнал сам…
Торская. Может быть, вы мне скажете, товарищ Григорьев?
Григорьев. Продолжайте ваши беседы с товарищем Вальченко…
Зырянский. Клюкин, не выпускать его отсюда.
Клюкин (смеется). Есть не выпускать…
Вальченко. Товарищ Григорьев, что с вами?
Григорьев. Что с вами, товарищ Вальченко? Вам не угодно замечать хулиганства по отношению к инженерам?
Вальченко. Я тоже инженер…
Блюм. Вас могут обвинить в соучастии…
Григорьев. В чем?
Блюм. Ну, в чем, известно, в чем. Если кто-нибудь крадет, а другой знает или не хочет сказать, так он тоже…
Григорьев хочет пройти.
Клюкин (на дороге с винтовкой). По распоряжению дежурного командира…
Вошел Воргунов.
Григорьев. Наплевать на ваших дежурных.
Гедзь (засучивая рукав). Ого! Не могу, честное слово, не могу.
Воргунов (хватает его за руку). Эй вы, русский богатырь…
Гедзь (конфиденциально Воргунову). Надо, понимаете, стукнуть.
Воргунов. Давайте подождем…
Торская. Товарищи, успокойтесь. Это всегда успеем разобрать. Зырянский, вы же дежурный, наведите порядок.
Зырянский. Клюкин, выпустить арестованного.
Клюкин. Есть выпустить арестованного. Пожалуйста.
Григорьев (проходя между молча расступившимися коммунарами). Хамство!
Гедзь (Воргунову). Нужно было стукнуть.
Воргунов. Слишком, знаете, старая форма…
Гедзь. Уже согласен. (Спускает рукав).
Зырянский. Коммунары, через десять минут ужин.
Коммунары подымаются по лестнице. Внизу группа: Торская, Вальченко, Блюм, Воргунов.
Блюм. Это он у папаши так научился разговаривать?
Торская. А вы знаете его отца?
Блюм. А как же — генерал-лейтенант Григорьев…
Торская. Он умер?
Блюм. Нет, он теперь трудящийся…
Воргунов. Блюм, что вы чепуху мелете?
Блюм. Блюм никогда не мелет чепухи. Их превосходительство сейчас продает газеты в Берлине. Дело, как видите, не солидное.
Торская. Откуда вы все это знаете?
Блюм. Живешь на свете — все видишь, а то и скажет какой-нибудь знакомый.
Воргунов и Блюм ушли наверх.
Торская. Иван Семенович, не грустите.
Вальченко. О нет, я прекрасно себя чувствую, но я не могу спокойно выносить такие сцены…
Торская. Что вас беспокоит?
Вальченко. Мне хочется… драться.
Торская (берет его под руку, направляются вверх). Морды бить? Правда?
Вальченко. В этом роде.
Торская. Это прекрасное, захватывающее желание. Я вас понимаю.
Сверху идут Наташа и Ночевная.
Наташа (бросается к Торской). Надежда Николаевна, я вас все ищу…
Торская. Наконец-то… Как тебе не стыдно! Два месяца не показывалась…
Наташа. Зырянского боюсь…
Торская. Это верно, его многие побаиваются. Как же ты живешь?
Наташа. Хорошо, Надежда Николаевна! Хорошо! Петя, вы знаете, такой хороший…
Торская. У вас большая любовь?
