Зырянский (из дверей столовой). А вы кто такой?
Вальченко. Я — Вальченко, инженер. Я здесь работаю.
Зырянский. У нас в коммуне?
Вальченко. Да, у вас.
Зырянский. Так вы кого-нибудь здесь ожидаете? Или позвать, может?
Вальченко. Нет, собственно говоря, для меня никого звать не нужно.
Наверху показалась Наташа, увидела Зырянского, спряталась в коридор.
Зырянский. Влюбленные уже забегали, никакого спасения.
Вальченко. Товарищ коммунар, я вас не понимаю.
Зырянский. Влюбленные, что ж тут непонятного? Я тебе задам! (Грозит пальцем.)
Вальченко. Я вас не понял сразу.
Зырянский. Если им волю дать, этим влюбленным, жить нельзя будет. Их обязательно ловить нужно.
Торская входит.
Торская. Алешка все влюбленных преследует. Если вы влюбитесь, Иван Семенович, старайтесь Алешке на глаза не попадаться, заест.
Зырянский (уходя в столовую). Влюбляйтесь, не бойтесь.
Вальченко. Я вас ожидаю.
Торская. А зачем я вам? Насчет инструментальной стали?
Вальченко. Как?
Торская. А может быть, вам нужно знать мое мнение об установке диаметрально-фрезерного «рейнекелис»?
Вальченко. Надежда Николаевна, вы все шутите.
Торская. Нет, я серьезно. Да постойте, Иван Семенович, постойте, голубчик. Как вам понравились наши коммунары?
Вальченко. Коммунары мне понравились. Красиво это. И музыка, и все. Только вот… все-таки, знаете, мальчики…
Торская. Что вы там лепечете? Какие мальчики? Они комсомольцы…
Вальченко. Нет, я так, знаете, конечно, это хорошо, что они комсомольцы…
Торская. Ах вы, чудак… Так что вам от меня нужно? Имейте в виду, что я имею разрешение говорить с вами только о слиянии душ…
Вальченко. От кого разрешение?
Торская. От вашего Вия.
Вальченко. Какого Вия?
Торская. А вот у Гоголя в одном производственном романе говорят (басом). «Приведите Вия». Это значит пригласить самого высокого специалиста. И у вас такой Вий тоже есть…
Вальченко (смеется). Ах, Воргунов…
Торская. Так вот… Вий распорядился, чтобы с молодыми инженерами я говорила только о слиянии душ. Можно еще о воробьях, но это уже в крайнем случае. Дело, видите ли, в том, что молодые инженеры оказались скоропортящимися. Знаете — не ближе одиннадцатого к паровозу. Это так пишут на вагонах, когда перевозят вас, молодых инженеров, и другие скоропортящиеся предметы: молоко, сметана, вообще…
Вальченко. Нет, Надежда Николаевна, вы меня таким, скоропортящимся, не считайте. Напротив…
Торская. Бросьте, бросьте… Так давайте о слиянии душ… Что вы знаете об этом предмете?
Вальченко. Как вам сказать? А знаете что, по этому поводу мне приходят в голову некоторые мысли…
Торская. Этого не бойтесь Это не вредно. На практике вы знакомы с этим?
Сверху спускается Наташа.
Наташа. Надежда Николаевна, миленькая, передайте эту записку Жученку.
Торская. А ты куда это с узелком?
Наташа. Ой, Надежда Николаевна! Уезжаю.
Торская. Уезжаешь?
Наташа. Уезжаю. Совсем. Знаете, ой, стыдно! — к Пете! Ой! (Выбежала.)
Торская. Видите, Иван Семенович. Вот вам и практика слияния душ…
Зырянский (из дверей столовой). А куда это Наташа, а?
Торская. Почему ты, Алексей, так интересуешься Наташей?
Зырянский. Я не так Наташей, как этим донжуаном. Он ее с толку собьет. (Пристально смотрит в двери.) Ай, черт, уехали, ей-ей уехали!
Сверху спускается четвертый отряд со всеми приспособлениями для уборки.
Забегай. Кто уехал?
Зырянский. Наташка с Петром. На машине. Это ты насоветовал. Она с узелком была, правда?
Торская. С узелком. Да вот записка для Жучка. Наверное, здесь все написано.
Зырянский. Записка? Все как в настоящем романе. Вот мещане! А ну, дайте.
Забегай. Умыкнул, значит? Молодец. Теперь его не догонишь.
В группе четвертого отряда оживленное обсуждение событий.
Отдельные голоса:
— Куда же они поехали?
— Они хитрые, никто и не знал.
— Я тоже читал: влюбится, понимаешь…
— А я еще до похода догадывался.
Зырянский. Ах ты, черт, слушай: «Жучок, я люблю Петю, уезжаю к нему и выхожу замуж. Спасибо колонистам за все. До скорого свидания». Вот я ей покажу свидание! К приказу смирно!
Ребята так же дурашливо вытягиваются.
Забегай (водит пальцем по воздуху, как будто пишет). Убежавшая из коммуны по причине мещанства коммунарка Нестеренко Наташка снимается с довольствия. Вольно! (К Вальченко и Торской.) Граждане, здесь будет происходить уборка, так что прошу очистить помещение.
Вальченко. Пожалуйста, пожалуйста.
Торская. Давайте я вам помогу. (Берет тряпку у кого-либо из рук.)
Вальченко. Значит, Надежда Николаевна…
Торская. Это насчет слияния душ? Давайте отложим конференцию… по случаю уборки.
Вальченко посмотрел на нее и с оскорбленным видом пошел наверх.
Забегай. Ну, четвертый непобедимый! Сорок пауков смотрят на вас с вершины… этих козел…
Начинается уборка.
Разговоры:
— А эту лестницу?
— Ликвидировать.
— Степка, ты сам внизу никого не впускай.
— Ай, и хитрая ж Наташка!
— Здесь нужно глории.
— Нельзя глории, краска облезет.
— Колька, я там кислоту в спальне оставил, принеси.
— А чего это Алешка так против Наташки?
— А как же ты думал! Им только дай волю на романы.
— Это же, правда, нехорошо — романы, Надежда Николаевна?
Торская. Волю на романы? Да, это вопрос серьезный.
Блюм (со двора). Товарищ Жученко здесь?
Забегай. Сюда нельзя ходить. Видите — уборка.
Блюм. Я по делу.
Забегай. Знаем ваши дела. По делу, по делу, а потом возьмете и умыкнете коммунарку.
Блюм. Что вы, товарищ Забегай! Для чего ее красть, если своих не знаешь, как замуж девать.
Жученко. Какой здесь отряд?
Кто-то из ребят. Четвертый, непобедимый.
Блюм. Товарищ Жученко! Я, конечно, понимаю. Мальчики с дороги и все такое. Но вы же видите: шоферы ругаются, и никого нет…
Жученко. В чем дело?
Блюм. Да станочки эти.
Жученко. Разгрузить?
Блюм. Да, там три станочка.
Жученко. Ну что же, сейчас это устроим. Забегай, давай свою братву! Зырянский уже в столовой. Вот здорово! Алешка!
Зырянский (в дверях столовой). Жучок, тебе любовное послание. (Отдает записку.)
Жученко. Алексей, дай отряд на разгрузку станков.
Зырянский. Есть дать отряд на разгрузку станков. (В столовую.) Эй, пацаны, станки снимать.
Забегай (к Блюму). Это какие станки?
Блюм. «Вандереры» — универсальные фрезерные.
Забегай. Ребята, так это же те же самые «вандереры».
Общий возбужденный шум. Все выбегают на двор. Жученко читает записку.
Жученко. Допрыгались! Слышали, Надежда Николаевна?
Торская. Знаю.
Жученко. Вот беда. Что нам делать с этими женщинами? И откуда в голову придет — жениться?
Торская. Ничего, Жучок, не поделаете, жениться всегда будут.
Жученко. Так нельзя же так ни с того ни с сего… Ну… как это так у них выходит?
Со двора слышно.
Голос Зырянского. Раз, два — взяли, два — нажали… Стой, стой!
Дискант. А давайте так, как на Волге.
Голоса. Давай, давай. (Смех.)
Хор:
И пойдет, пойдет, пойдет…Вот идет, идет, идет…И еще, еще идет. (Хохот.)
Жученко. Пойдем посмотрим.
Жученко и Торская выходят. Сверху медленно спускается Воргунов, прислушиваясь к тому, что делается на дворе. Со двора слышно:
Забегай. Подкладывай, подкладывай. Стой! Навались на ту сторону.
Зырянский. Малыши, вы все сразу. Вы не тащите, животами, животами навались!
