Геолог и художник — трудно представить более романтическое сочетание.
Попутешествовать Андрею и в самом деле довелось немало. В буквальном смысле слова исходил он пешком полстраны. Ловил змей в Средней Азии, валил лес на севере, а в Крыму писал на заказ картины и оформлял стены пионерлагерных столовых… А еще успел испробовать и много других профессий — бутафора, сторожа (ну, это уже классика!), литературного консультанта, журналиста, редактора издательства…
В середине 90-х Андрей Саломатов подался на «вольные хлеба», став профессиональным литератором. Но вольный заработок (особенно литературным трудом) — вещь ненадежная, если ты не сверхкоммерческий автор. Как признавался сам писатель, «свобода расслабляет и озлобляет», поэтому в 2001 году Андрей вернулся в профессиональную журналистику, став редактором отдела журнала «Interполиция» и газеты «Интерпол-экспресс».
В литературу Андрей Саломатов пришел как детский писатель. После первого опубликованного рассказа (нефантастического) «Ловись, рыбка, большая и маленькая» (1985) на страницах журналов «Пионер», «Советский школьник», «Мальчик» и других стали довольно регулярно печататься его веселые истории из жизни животных и подростков.
Но именно сказочно-фантастическая линия стала с конца 80-х главной в творчестве писателя. Первые фантастические рассказы для детей появились в 1987 году в журнале «Юный техник» и впоследствии составили содержание дебютного авторского сборника «Наш необыкновенный Гоша» (1994). Уже эта первая книга продемонстрировала, с какой легкостью автор использует широкий спектр комического, внедряя в текст повествовательные приемы байки, «пионерлагерного» фольклора, анекдота. Саломатов иронично подает распространенные штампы НФ — инопланетян, роботов, машину времени, наполняя их новым художественным смыслом. Например, герой шести историй — домашний робот-непоседа Гоша — никак не вписывается в пантеон железных собратьев из других фантастических сочинений. Автор придал ему психологические черты подростка-сорванца: он любит приврать, склонен к розыгрышам и шалостям, капризен и обидчив. Писатель снабжает своего героя такой красочной характеристикой: «А слуховые решетки у него вечно забиты пылью и паутиной. Это от того, что Гоша любит лазать по чердакам и подвалам. Из-за пыли и паутины Гоша плохо слышит и все время переспрашивает: «Чего-чего?» Он так привык переспрашивать, что даже когда слышит, все равно повторяет: «Чего-чего?» А еще Гоша любит скрипеть несмазанными частями. Часто он специально расхаживает по квартире и скрипит. Мама в таких случаях говорит ему:
— Гоша, немедленно возьми масленку и смажь шарниры.
А Гоша ей на это отвечает:
— Да я только неделю назад смазывал. Сколько можно-то?»
Одной из отличительных черт детской НФ А.Саломатова является то, что фантастическое происшествие он подает почти незаметно, как самое заурядное, обыденное событие; переход в мир сказки почти незаметен. Оппозиция «обычное-необычное», «правда-вымысел» словно растворяется в тексте. Так растворяется реальность в воображении ребенка, фантазирующего о НЕБЫВШЕМ в объективной реальности, но ОЧЕВИДНОМ в фантазии-мечте.
Детская фантастическая литература 90-х не избежала общей болезни — пристрастия к сериальности. А.Саломатов не стал исключением. Повесть «Цицерон — гроза тимиуков» (1996) положила начало серии из шести книг о космических и земных приключениях мальчика Алеши и его друзей — грузового робота Цицерона, который, подобно Гоше, тоже не дурак порассказывать небылицы, и удивительных существ с планеты Федул — мимикров Фуго и Даринды. Помимо заглавной в серию вошли повести «Цицерон и боги Зеленой планеты» (1997), «Сумасшедшая деревня» (1998), «Возвращение Цицерона» (2000), «Сыщик из космоса» (2000) и «Фокусник с планеты Федул» (2001).
Как правило, беда почти всех сериалов — художественная и сюжетная регрессия, стремительное снижение увлекательности повествования, оригинальности «ходов» по мере увеличения числа сиквелов. В случае с сериалом А.Саломатова случилось прямо противоположное: продолжения явно лучше двух первых книг. Привлекательной стороной повестей является зримость, достоверность описываемых волшебных миров, невероятных ситуаций. Этот эффект правдоподобия неправдоподобного во многом достигнут за счет психологической близости Будущего. Будущее А.Саломатова — это лишь слегка утрированное настоящее, ведь даже такой, казалось бы, элемент прекрасного далека, как пункт межгалактической телепортации, в писательской версии оказывается похожим на самую обыкновенную автобусную остановку. А герои мало чем отличаются от своих сверстников конца XX века.
Эта серия сделала А.Саломатова первым лауреатом недавно учрежденной премии «Алиса», присуждаемой за лучшее фантастическое произведение для подростков.
В последнее время писатель все активнее осваивает возможности ближайших родственниц НФ — литературной сказки и фэнтези. В этих жанрах А.Саломатовым созданы книги «Рыцарь сновидений» (1997; выходила также под названием «Дорога чуда»), «Все наоборот» (2001) и «Черный камень» (2001), выделяющиеся на общем фоне однообразия современных серийных сказок живостью языка, увлекательностью сюжета и, что очень важно, наличием действительно доброго юмора, а не модного ныне ерничания. Вероятно, главный писательский талант Саломатова заключается в умении вести разговор с ребенком-читателем на равных, не заигрывая, не морализируя и не издеваясь втайне над ним. Он просто рассказывает увлекательные истории.
Старт Андрея Саломатова как «автора для взрослых» состоялся только на рубеже 80 — 90-х, когда в периодику просочились кое-какие рассказы, написанные еще в середине 80-х. Достаточно прочитать их, чтобы понять, почему странная фантастика А.Саломатова не могла быть опубликована в советские годы. Писатель начинал как автор очень жесткой авангардной прозы. Яркими образцами абсурдистской фантастики стали такие рассказы, как «Праздник Зачатия» (1989)[9], «Кокаиновый сад» (блестящая новелла, написанная еще в середине 80-х, но до сих пор не опубликованная), «Големиада» (1990) — антисоцреалистический памфлет о битве на Елисейских полях оживших статуй и гипсовых пионеров; «Игра природы» (1993). Хоть и с натяжкой, в этот ряд можно поставить и самую странную его повесть рубежа десятилетий «Девушка в белом с огромной собакой» (1990) — гремучая смесь «бытового сюрреализма», хоррора и черного юмора. Его проза не вписывалась ни в какие стандарты. Внешне реалистические ситуации он доводил не просто до абсурда, а до сверхфантастичности, но от этого они почему-то казались еще более достоверными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
