Полина висит на телефоне. Судя по бойкому тону, разговаривает она с сестрой. Лео растянулся на диване и делает вид, будто занимается. Потом делает вид, будто смотрит на меня. Но его глаза так толком и не поднимаются и тут же снова утыкаются в телевизор.
Я хочу сказать ему что-нибудь такое, отцовское, но тут его мать говорит: «Пока, Бек» — и появляется в обозримом пространстве все еще с телефоном в руке, и странная широкая улыбка замораживает меня.
Она красавица. И теперь, и когда ей было двадцать, и всегда.
И конечно, глядя на это тонкое лицо и золотистые волосы, на длинноногую фигуру, которую она поддерживает в оптимальной форме, я испытываю жгучий стыд. Я дерьмо и идиот. Вот что я думаю, когда она говорит мне:
— Кое-кто работает с зеркалом.
Полсекунды, чтобы собраться с мыслями.
— Зеркало? — бормочу я.
— Зеркало новой модели, — говорит она, а ее улыбка уже не просто улыбка. — Он местный, и ты его знаешь.
— Я знаю многих.
— Догадайся, кто? — требует она.
— Но мне не надо догадываться. Собственно, в нашей Вселенной есть только один человек, к которому это может относиться.
Не стану притворяться, будто понимаю принцип зеркал. А ведь в школьные годы точные науки мне даже нравились. Спотыкаюсь я на дерьмовой квантовой механике: свет функционирует как частицы, а электроны находятся одновременно повсюду. На этом принципе, втолковывают мне, и работают зеркала. Кто-то установил, что наша Вселенная — всего лишь одна из бесконечного числа наложенных друг на друга вселенных, и каждый электрон делит свое существование между триллионами разных мест, и если у вас хватит ума и энергии вдобавок к миллиардам долларов, вы можете сконструировать машину, которая проникает из вашего крохотного царства в необъятное число других.
Машину назвали «зеркалом» из-за того, что она плоская и обеспечивает стопроцентное отражение. И еще из-за того, как эта дрянь действует.
Человек встает перед своим зеркалом. Он видит свое отражение, а зеркало видит в нем неповторимое расположение его молекул. Это очень важно, даже критически важно. Для навигации по нескончаемым скрытым просторам гипервселенной необходима конкретная цель. Цель эта должна быть объемной, сложной и до предела маловероятной. Пылинка не отвечает ни одному из этих определений. Известняковая плита ничем не лучше. Даже какая-нибудь знаменитая скульптура — какая-нибудь прекрасная обнаженная фигура, изваянная из самого драгоценного, самого редкого мрамора — не обладает достаточной сложностью. Но человеческое тело — это чудо маловероятностей, помноженных на маловероятности. Шестьдесят триллионов клеток, и каждая нашпигована одной и той же ДНК. Вот это-то и видит зеркало. Затем оно шарит по гипервселенной, выискивая идентичные системы, и если кто-то в тот момент стоит перед зеркалом-двойником, возникает связь. Стоящий видит образ, очень похожий на его собственный. Но только одет этот образ по-другому, а возможно, есть мелкие отличия и в лице. Один шрам на двоих. Не тот пробор. Маленькие особенности, возникающие из мелких различий в двух жизнях…
Которые в остальном практически идентичны.
Вот тут-то и зарыта собака.
Зеркало — не просто зеркало.
Если можно послать свет из одной вселенной в другую, то же можно сделать и с плотью, и с кровью. Необходим только сильнейший импульс энергии плюс несколько более сложная аппаратура. Зеркало действует и как проход, ну, словно пользуешься дверью. Делаешь большой шаг вперед, мгновение по коже бегут ледяные мурашки — и ты уже стоишь в комнате, очень похожей на твою.
То есть кроме мельчайших различий.
Я в постели. Полина обещает скоро присоединиться ко мне. Но гимнастика для нее святое, и, правду сказать, обычно я ничего против не имею. Сорок лет, а она все еще прижимает обе ладони к полу, длинные ноги почти не согнуты, и над всем возвышаются ее упругие, крепкие и практически голые ягодицы.
Однако сегодня я смотрю не на мою жену, а на экран телевизора. В местных новостях все еще пережевывается потрясающая сенсация: Джоэл Монтгомери — то, Джоэл Монтгомери — это. А на случай, если кто-то подзабыл, репортеры продолжают перечислять его активы. Свою первую акцию Джоэл купил еще подростком. Первую компанию приобрел еще до двадцати одного года, а неоспоримым миллиардером стал еще до тридцати лет. Первая акция, выпущенная Монтгомери, вступила в жизнь за два доллара. Теперь та же акция стоит столько же, сколько новый «лексус». Если бы я в самом начале купил десять акций, если бы следующие два десятка лет… словом, мы с Полиной могли бы купить практически любую островную страну по своему выбору, а затем предаться деспотической роскоши.
Соль в том, что это могло бы случиться.
И очень просто.
Я в школьной столовой ел что-то таинственное. Джоэл сел напротив меня без всякого приглашения. Он выдал мне свою особую улыбочку, потом спросил: «Ну как, Росс? Одолжишь мне небольшой капитал и дашь мне распорядиться им по-моему?»
Я мог бы ответить «нет» по сотне веских причин.
Но чтобы отказать ему, мне требовалось не больше одной. И я сказал напрямик: «Ты мне не слишком нравишься, и мы оба знаем причину. Так отчего бы тебе с этой минуты больше ко мне не лезть?»
Двадцать с лишним лет прошло, а я все еще помню свои слова. В миллионный раз не могу не спросить себя: «А что, если бы?..» И вздрагиваю, и мотаю головой, и, спасая свою душу, изучаю ягодицы жены.
— Единственное действующее зеркало в частном владении, — объясняет ведущий. — Мистер Монтгомери использует его, чтобы собирать в нашем прекрасном городе свои альтернативные «я». Это будет месяц замечательных событий, и он завершится фестивалем в честь его и их дня рождения.
— Прыщ самодовольный! — взрываюсь я. — Самовлюбленная сволочь!
Полина пристраивается рядом со мной, отбирает пульт и выключает телевизор. И находит нужным сказать мне:
— А это тебя очень злит.
Как будто я сам не знаю, что чувствую.
— Он сделал для нашего города колоссально много, — напоминает она.
Я не говорю того, что думаю. И даю тишине воцариться в спальне. Потом вполголоса ставлю Полину в известность:
— Я больше не хочу разговаривать о Джоэле Монтгомери.
Она встает и проверяет, заперта ли дверь, что теперь случается не так уж часто, а возвратившись к кровати, пристально смотрит на меня.
Ну, естественно, в конторе только и разговоров, что о фестивале и зеркалах. Наш самоназначенный всезнайка утверждает, что Джоэл уже забронировал все свободные номера в лучших отелях. Вот как он называет нашего соседа-миллиардера — Джоэл. Как, впрочем, и все. Это ведь город на Среднем Западе с четвертью миллиона жителей, и если вы местный и из обеспеченной семьи, то почти наверняка с ним знакомы. Учились в одной школе. Либо он в то или другое время ухаживал за вашей родной сестрой, двоюродной, а то и за вашей матерью. А может, вы были приглашены на благотворительный концерт, где под дружные аплодисменты ему преподнесли мемориальную дощечку орехового дерева. Джоэл пожал минимум четверть правых рук в городе и знал по имени множество людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
