не напряженным.
Служба была очень торжественная. Алтарь, на котором висело золотое Всевидящее Око, был залит солнечным светом, который падал сверху через отверстие в куполе. Все служители были в белых одеяниях с золотой вышивкой.
Из того, что я узнала от епископа Гамаса, Всевидящее Око появилось впервые на Востоке. Сначала это были небольшие группки верующих, но так как в этой религии очень большую роль играла организация и стремление распространить веру, то очень скоро через влиятельных адептов этой начинающей религии удалось просочиться в высшие правящие семьи по всему свету. Ну, а дальше понемногу вытеснить традиционную веру в пять богов, которая не обладала организационной структурой и не рвалась к власти, потому что и так была влиятельна. Думаю, Верховный Жрец совершил крупную ошибку, не приняв вовремя меры против распространения новой религии. А теперь было слишком поздно.
Я могла понять отчаяние Генриха, которому пришлось сдать свою страну Всевидящему Оку в обмен на помощь священнослужителей, но меня очень напрягала строгая сектантская структура религиозной общины, которая постоянно пыталась внедриться в королевский совет. Священнослужителей король туда допустил не сразу и не так много, как требовал архиерей, но я подозревала, что через верных прихожан архиерей Ведотуттор все равно незримо присутствует на наших совещаниях и все важные решения проходят через его одобрение.
Когда мы с Алессио вошли к епископу Гамасу в кабинет, он бросил недовольный взгляд на моего секретаря.
- Я полагаю, речь пойдет об очень личных моментах, ваше величество. Пусть ваш секретарь останется за дверью.
- Личных моментах? – переспросила я удивленно.
- Разве вы не знаете, что после службы епископ выслушивает исповедь от наиболее влиятельных лиц страны? – чуть развел руками епископ Гамас.
Так-так… кажется, кто-то пытается влезть мне в душу.
- Кажется, мы не так друг друга поняли. Я пришла к вам за советом, а не за исповедью. И тема отнюдь не личная. Если вы заняты, нам лучше перенести наш разговор.
Я развернулась, чтобы уйти, уверенная, что уклонилась очень вежливо и твердо.
- Отказ от исповеди, ваше величество, подразумевает, что вы не следуете ритуалам храма Всевидящего Ока. И ставит под сомнение вашу приверженность нашей вере. Если королеву заподозрят в иноверии… это существенно пошатнет ее образ в народе.
Я с силой сжала челюсти, чтобы не выругаться. Всемогущество секты не зря меня так пугало. Медленно повернулась и как можно спокойнее спросила:
- Вы мне угрожаете, епископ?
Глаза-хамелеоны епископа Гамаса из голубых и ласковых стали стальными.
- Я вас предупреждаю. В народе уже ходят о вас черные слухи. Не давайте еще больше повода для сплетен. Если вы выйдете сейчас за эту дверь, все увидят, что вы не стали исповедоваться. А если выйдет ваш секретарь, то все сказанное между нами останется между нами.
Как же просто оказалось заманить меня в ловушку! Я понимала, что преимущество на стороне епископа, споры бесполезны, поэтому кивнула Алессио. Тот, как мне показалось, нехотя поклонился мне и бесшумно выскользнул за дверь.
Епископ Гамас довольно облизнул свои чувственные губы.
- Присаживайтесь, - он пригласил меня на кресло, которого я до этого не замечала. С широкими подлокотниками, высокой резной деревянной спинкой. Оно стояло в стороне, рядом не было ни стола, ни второго кресла. Чувствуя себя неуверенно, я прошла и села. На противоположной стене передо мной оказалась мозаика Всевидящего Ока.
«Большой брат смотрит на тебя!», - вдруг вспомнилось мне , и я нервно хихикнула. А руками вцепилась в подлокотники.
Епископ Гамас выглядел, как кот, наевшийся сметаны. Выражение его лица вдруг смягчилось, глаза довольно заблестели.
- Итак, начнем. Расскажите мне, ваше величество, о ваших отношениях с королем.
- В каком смысле? – встрепенулась я. – Мы же договорились…
- Исповеди у вас не было еще ни разу с момента вашего обращения! – вдруг подошел совсем близко епископ Гамас. – Расскажите мне, перечите ли вы своему мужу?
Я хотела встать, но он наклонился и оперся руками в подлокотники. Его глаза буквально впились в мое лицо, словно от интенсивности взгляда я могла сломаться быстрее. Интересно, он так со всеми исповедь проводит?
- Я пришла поговорить о ситуации в городе, а не об отношениях с моим мужем. К тому же, он сейчас не здесь… - как можно более спокойнее ответила я.
- Вы изменяете ему? – метнул следующий вопрос епископ.
- Что?! – я попыталась встать, но он не давал. – Я не потерплю подобных вопросов! Дайте мне встать.
- Вы красивая женщина, ваше величество, - вкрадчиво вдруг снизил голос епископ. – Многие придворные признаются мне, что имеют непристойные фантазии с вашим участием. Вы разжигаете в людях похоть.
- При чем тут я вообще? Это у них проблемы, а не у меня. Я ни о ком не фантазирую. Дайте мне встать! – мое терпение закончилось. Наш разговор явно уходил в сторону, и я не собиралась оправдываться перед епископом. Если кому-то из придворных хватает глупости распалять воображение храмовника непотребными деталями своих фантазий, то это точно не мое дело. У меня не было времени на эту ерунду.
- Вы лжете! – епископ Гамас приблизил ко мне лицо, мне пришлось откинуться на спинку кресла. - Всевидящее Око сказало мне, что у вас на уме совсем другой мужчина. Вы изменяете мужу в мыслях, поэтому кажетесь печальной, но под маской печали горит похоть, так?
- Нет! Нет! Нет! – выкрикнула я.
Но горло сдавил спазм. Как он узнал, что я люблю другого? Вместо крика вырвалось глухое, сипящее нечто.
Епископ Гамас довольно облизал губы.
- Вот вы и выдали себя. Никто не может соврать перед Всевидящим Оком. А теперь, ваше величество, ответьте еще раз на мой вопрос: вы изменяете королю?
- Нет!
Я теряла контроль и самообладание. Не знаю, как он это делал, но уверенность в себе вдруг покинула меня, я не знала, как сбежать от него, как выйти из ситуации.
Вопросы повторялись, менялись, с короля епископ мог перескочить на Витторино, леди Сандру, Дика, Нисию. Казалось, он знает о моей жизни все, даже больше, чем я сама. В какой-то момент я начала сомневаться: возможно, он и вправду напрямую узнает информацию от Всевидящего Ока? Я все отрицала, пыталась переключить его с исповеди на деловой разговор, но сопротивление с каждой минутой давалось мне тяжелее.
- Вы причастны к гибели вашей фрейлины?
Я не ответила. Я не знала, что сказать. Ведь химера принесла мне
