– Нет, не такая. Но трудности существуют часто по большей части в нашем сознании, и мне нравится напоминать людям об этом. – Я оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. – Я тоже ни в чем не уверена. Лебедь, как и остальные. Я иду этим путем, потому что не представляю себе никакого другого, и мне нет дела до высоких идеалов. Иногда, оглядываясь на свою жизнь, я начинаю жалеть себя. Может быть, я потратила десять лет, замышляя и совершая преступления только ради того, чтобы выкопать из-под земли людей, которые будут принимать решения за меня.
– Подчинись Воле Ночи.
– Что?
– Так мог бы сказать Нарайан Сингх, не правда ли? Во времена моего прапрадедушки был такой лозунг у приверженцев Госпожи. Они верили, что мир, процветание и безопасность возможны только тогда, пока вся власть будет сосредоточена в руках этой справедливой и волевой женщины. Так и произошло, более или менее. В княжествах, которые «Подчинились Воле Ночи», в особенности в самом центре империи, на протяжении многих десятилетий царили мир и процветание. Мора, чумы и голода не было вообще. Война воспринималась как диковина, возможная лишь где-то очень, очень далеко от этих мест. Преступников преследовали с такой беспощадностью, что уцелели лишь те из них, кто был безумен. Но всегда были очень большие сложности на границах. Каждый из любимчиком Госпожи, те, кто принадлежал к Десяти Взятым, жаждал создать свою собственную маленькую империю внутри большой, и все вместе они не испытывали недостатка во внешних врагах. А ведь они еще враждовали и друг с другом. Черт, даже мир и процветание порождают врагов. Если ты делаешь все как надо и живешь хорошо, всегда найдется кто-то, кому захочется прибрать к рукам твое имущество.
– Никогда не думала, что ты у нас философ, Лебедь.
– А ты уверена, что вообще знаешь меня?
– Уверена. К чему ты клонишь, Лебедь?
– Сам не знаю. Наверно, просто убиваю время. Путь кажется короче, когда работаешь языком. Или, может быть, хочу напомнить себе, что нет смысла слишком огорчаться из-за капризов человеческой природы. Все мои связи с прошлым оказались оборваны, жизнь перевернута с ног на голову, а самого меня зашвырнуло в неизвестное будущее, куда я лечу с завязанными глазами. Поневоле станешь философом. Теперь я просто радуюсь каждому прожитому мгновению. Какой бы смысл ни вкладывать в эти слова, я, да, Подчинился Воле Ночи.
Несмотря на свое религиозное воспитание, я всегда терпеть не могла фаталистического подхода к жизни. Подчинись Воле Ночи? Отдай свою жизнь в руки Бога? Бог – это Могущество, Добро Милосердие. Нет Бога, кроме Бога. Так нас учили. Но, может быть, последователи Входи и правы, когда говорит, что почтение к богам лучше всего проявляется, если человек пытается что-то сделать сам. Как говорится, на Бога набейся, а сам не плошай. – Скоро начнет темнеть, – напомнил мне Лебедь.
– Это одна из вещей, о которых я стараюсь не думать, – призналась я. – Однако Нарайан Сингх был прав. Тьма приходит всегда.
– И когда это произойдет, мы, может быть, узнаем, какой прекрасный талисман наш Ключ.
– Ты заметила, что каменные столпы продолжают светиться, несмотря на то, что небо хмурится, как будто вот-вот пойдет дождь?
–Да.
Мурген рассказывал об этом феномене. Интересно, может случиться с нами хоть что-то такое, что никогда и ни с кем не случалось прежде?
– Когда вы в прошлый раз тут проходили, было то же самое?
– Нет. В солнечном свете они сияли очень ярко, но такого впечатления, будто они способны светиться сами, не возникало.
– А-а-а… Тут было так же холодно? – На протяжении всего дня становилось все холоднее.
– Я запомнил ощущение, похожее на прохладу в горах. Ничего невыносимого. Погоди! Что там такое?
В голове колонны послышались возгласы и выкрики, однако издалека понять их причину было невозможно.
– Что случилось?
– Наш парнишка остановился. Похоже, что-то нашел.
72
То, что нашел Тобо, оказалось останками нара по имени Зиндаб, одного из наших лучших офицеров прежних дней и, возможно, брата злодея Могабы. Во всяком случае, во время осады Джайкура, когда Могаба задумал захватить власть в Отряде, они были близки, как братья.
– Расступитесь, люди, – крикнула я. – Дайте возможность подойти специалистам.
Под специалистами подразумевался прежде всего Гоблин. Он опустился на колени и медленно пополз вокруг трупа, двигая головой то вверх, то вниз, бормоча себе под нос какую-то колдовскую абракадабру и не прикасаясь абсолютно ни к чему, пока не убедился, что опасность не угрожает. Я тоже опустилась на одно колено.
– Надо же, как он далеко забрался! Не ожидал, – сказал Гоблин.
– У него была дубленая кожа. Что, Тени поработали? – У тела был именно такой вид.
– Да. – Гоблин осторожно толкнул его, труп слегка перекатился. – Ничего не осталось. Высохшая мумия. Голос позади меня произнес:
– Обыщи его, придурок. Может, он нес сообщение. Я оглянулась. За моей спиной стоял Одноглазый, опираясь на свою безобразную черную трость. Время от времени он вздрагивал – от затраченных усилий или, может быть, просто от холодного воздуха. Вообще-то он ехал верхом на осле, привязанный таким образом, чтобы не свалиться, даже если задремлет, что с ним случалось частенько в последнее время.
– Оттащи его в сторону от дороги, – предложила я. – Не стоит задерживать движение. До привала на ночь нам предстоит пройти еще примерно восемь миль. – Эти восемь миль я, как говорится, взяла с потолка, но факт оставался фактом – останавливаться не следовало. Мы подготовились к этому походу лучше своих предшественников, и все же наши ресурсы были не безграничны. – Лебедь, когда мимо будет проходить мул с палаткой, отведи его в сторону.
– М-м-м?
– Нужно же нам как-то перевезти тело. – Все, кто слышал меня, выглядели озадаченными. – Мы пока что по-прежнему Черный Отряд. И, значит, не бросаем своих.
Что никогда в полной мере не соответствовало истине, но нужно в любых обстоятельствах работать на идеал, если не хочешь, чтобы он померк. Закон, столь же древний, как сама монетная система, утверждает, что плохие деньги всегда вытесняют хорошие. О том же самом говорит принципы, этика и правила поведения Если всегда идти по легкому пути, то вряд ли в случае необходимости хватит твердости сделать трудный шаг. Нужно делать то, что считаешь правильным. И если знаешь, что это так. В девяноста девяти случаях из ста ты знаешь, что нужно делать, но просто выдумываешь всякие отговорки, потому что поступать правильно очень нелегко и причиняет много неудобств.
– У него нагрудный знак, – сказал Гоблин, показывая искусно выполненный серебряный череп, единственный рубиновый глаз которого, казалось, светился своей собственной внутренней жизнью. Зиндаб выточил его сам. Очень изящная вещь, сделанная талантливыми руками. – Хочешь взять его?
Таков был обычай, который постепенно возник после того, как Отряд получил свои первые нагрудные знаки из рук Душелова, в те далекие времена, когда Капитан был просто молодым человеком с птичьим пером в волосах. Нагрудные знаки павших отдавали новобранцам, которые хотели их иметь, в расчете на то, что они будут знать и помнить свою «родословную» и хранить память о погибших.
В каком-то смысле это бессмертие.
Я подскочила, Сари испуганно ойкнула. Мне припомнилось, что нечто похожее в прошлый раз случилось с Мургеном. Хотя в тот раз только он понял это. Я задумалась. Может быть, нужно с ним посоветоваться. Целая команда обеспечивала транспортировку туманного прожектора настолько бережно, насколько это вообще в человеческих силах. Даже Тобо было строго-настрого приказано приноравливать свой шаг к возможностям этой команды, которая несла едва ли не самый наш ценный груз.
Тобо, правда, не слишком хорошо выполнял этот приказ.
Мимо проскрипели телеги. Несколько животных пугливо отскочили в сторону от останков Зиндаба, но не настолько далеко, чтобы сойти с безопасного пути. У меня возникло ощущение, что они чуют опасность лучше меня, поскольку мое спасение целиком и полностью зависит лишь от интеллекта. Только черный жеребец, казалось, остался равнодушен к судьбе Зиндаба.
Зато им, по-видимому, очень заинтересовалась белая ворона. Может, она знала его и теперь оплакивала?
Глупость, конечно. Если только это не Мурген, как предполагали некоторые, угодивший в ловушку за пределами своего времени.
Прошел господин Сантараксита, ведя осла, на котором сидел копиист Баладитай. По пути этот последний читал книгу, совершенно не замечая того, что происходило вокруг. Может, он просто вдаль ничего толком не видел? Или не верил в существование мира за пределами своей книги? К его запястью была привязана веревка от другого осла. Это бедное животное пошатывалось под грузом, состоящим, в основном, из книг и всякого инструментария, используемого в библиотечной работе. Среди книг были и Летописи, заимствованные, конечно, включая и те, которые я утащила из библиотеки.
