В клетке рядом с Обманником лежала большая книга. Ветер играл ее страницами, потому что у Сингха не хватало сил захлопнуть ее. Иногда ветер, разъярившись, вырывал страницу и уносил ее прочь.
Временами впадая в бредовое состояние, Сингх думал, что находится в руках своей богини. То ли его наказывают за какой-то забытый проступок, то ли везут прямо в Рай. И, может быть, в чем-то он был прав. Душелова совершенно не волновало, жив он или умер. Не беспокоила ее судьба и Дочери Ночи.
74
Я успела догнать Тобо до того, как он вышел за пределы круга на перекрестке.
– Останавливаемся здесь, – сказал я, схватив его за плечо. Он посмотрел на меня с таким видом, словно пытался вспомнить, кто я такая.
– Вернись в круг.
– Хорошо. Вовсе ни к чему так толкаться.
– Ладно. Самое главное, чтобы ты вернулся. Да. Извини. Но мне нужно было остановить тебя. Здесь должно быть…– продолжала я, оглядываясь. – А! Вот оно. – Я имела в виду дыру в дорожном покрытии, четырех дюймов глубиной и размером с мой кулак. – Сунь туда кирку рукояткой вниз.
– Зачем?
– Если Тени и способны попасть внутрь защищенного пространства, то только отсюда. Ну же, давай! У нас полно дел, если мы хотим разбить тут лагерь.
Нас было слишком много, чтобы все могли уместиться внутри круга. Это означало, что некоторым придется провести ночь на дороге – то, что Мурген рекомендовал по возможности не делать.
Я хотела, чтобы за пределами круга оказались только самые выдержанные из нас. По словам Мургена, ни одна ночь на равнине не обходится без приключений.
Суврин нашел меня, когда я пыталась разместить семейство Икбала в центре крута. Животные начали прихрамывать. Меня не покидало чувство, будто равнина недовольна, что ее топчут существа с копытами.
– Что тебе, Суврин?
– Господин Сантараксита хочет, чтобы ты пришла, как только сможешь. – Он улыбался и выглядел очень довольным.
– Суврин, что с тобой? Ты случайно не накурился травки?
– Я просто счастлив. Избавился от Протектора, и теперь у меня будет полный порядок. Участвую в величайшем приключении своей жизни, иду по таким местам, о которых еще несколько недель назад даже представления не имел. И это еще не все. Я имею в виду, что равнина – еще не все. Это – моя полоса удачи. Да, я чертовски доволен. Плохо только, что ноги стер.
– Черный Отряд приветствует тебя. А что касается ног – привыкай. Нашим символом должен быть не огнедышащий череп, а волдыри на пятках. Кто-нибудь выяснил что-нибудь полезное сегодня?
– По-моему, у господина Сантаракситы что-то есть. Иначе зачем бы он посылал меня за тобой?
– Умнеешь прямо на глазах – с тех пор, как оказался здесь.
– Мне всегда казалось, что я лучше, когда не боюсь. Я оглянулась по сторонам – куда подевался наш маленький гений? Но не увидела его.
– Ну, веди меня к нашему большому ребенку. Суврин, как выяснилось, любил поболтать. Плохо – для него.
– Он замечательный, правда?
– Сантараксита? Насчет этого ничего не могу сказать, Будь с ним поосторожнее, а то как бы его рука случайно не оказалась в твоих штанах.
Суврин вместе с обоими стариками устроился прямо на краю круга, на восточной стороне. Должно быть, это место выбирал Сантараксита – прямо напротив ближайшего каменного столпа. Библиотекарь сидел со скрещенными ногами, как обычно сидят Гунни, и почти у самого края. Он пристально смотрел на камень.
– Это ты, Дораби? Присядь рядом со мной. Я сдержала готовый вырваться возглас нетерпения и уселась. Настроение у меня сейчас было самое неподходящее для таких вещей. Отряд никак не мог отказаться от своих северных замашек – таскать за собой кресла, стулья и черт знает что еще, – хотя в нем и осталось всего двое из Старой Команды. Сила инерции, никуда не денешься.
– Что вы там выглядываете, господин? – Его, без сомнения, интересовал каменный столп.
– Давай посмотрим, так ли ты хорошо соображаешь, как мне кажется.
Такой вызов оставить без ответа я не могла. Я уставилась на столп, надеясь, что истина возвестит о себе сама.
В какой-то момент на камне ослепительно вспыхнули буквы. Это никак не было связано со светом заходящего солнца, которое к тому же скрылось за облаками. Приглядевшись повнимательнее, я сказала Сантараксите:
– Похоже, это светящиеся буквы. И они расположены в определенном порядке.
– В таком, чтобы их можно было прочесть, мне кажется.
– Как? Сверху вниз? Или слева направо?
– Расположение букв столбцом сверху вниз довольно часто встречается в храмовой литературе древности. Не все чернила высыхали быстро, и если писать в горизонтальном направлении, можно смазать написанное раньше. А если надпись сделана столбцами и справа налево, можно предположить, что писал левша. Может быть, надпись на этой колонне сделана именно левшой.
Выходит, если писать так, как тебе удобно, это может создать определенные трудности для читающего. Я сказала об этом.
– Совершенно верно, Дораби. Расшифровка классических текстов – это всегда вызов. В особенности, если древний копиист располагал временем и имел склонность пошутить. Мне приходилось видеть рукописи, которые, если их сложить вместе, можно было прочесть и по горизонтали, и по вертикали. Причем в каждом случае получалась своя история. Такую работу мог выполнить лишь человек, которому не нужно было беспокоиться о том, что есть на обед. Нынешние официальные правила действуют на протяжении всего лишь нескольких поколений. Они были введены именно ради того, чтобы мы могли читать тексты друг друга, но многие по-прежнему пренебрегают ими.
Большая часть того, о чем он говорил, была мне известна, но он не мог совладать со своей педантичностью. Что мне, трудно было подыграть ему?
– И что мы имеем здесь?
– Точно не знаю. Зрение у меня слабое, я не все могу разобрать. Но буквы на этом камне очень похожи на те, которыми написаны твои самые древние книги, и я смог разобрать несколько простых слов.
Он показал мне то, что прочел. Слишком мало, чтобы можно было уловить хоть какой-то смысл.
– Мне кажется, это, в основном, имена. Может быть, часть текста вроде священного писания. Или просто перечень. Погибших, к примеру.
– В каком-то смысле это бессмертие.
– Возможно. Уверен, схожие монументы можно обнаружить почти во всех более-менее древних городах. Железо было очень популярным материалом у тех, кто считал себя по-настоящему богатым и исторически значимым. Как правило, такие плиты устанавливались, чтобы прославить в веках ту или иную личность, особенно королей и победителей, желающих, чтобы грядущие поколения не забыли их.
– И все те, которые мне приходилось видеть, представляли собой сущую головоломку для современных людей. Это, скорее, не бессмертие, а лишь его видимость.
– И в этом есть смысл. Бессмертия как такового мы все достигнем в другом мире, как бы мы себе его ни представляли, но мы все хотим, чтобы нас помнили в этом. Полагаю, когда вновь преставившийся прибывает на небеса, там уже знают, кто он такой.
– Мне всегда бывает очень интересно побеседовать с вами, господин Сантараксита, но при нынешних обстоятельствах у меня просто нет времени вот так сидеть и размышлять над бесчисленными фобиями человечества. увы, даже если они имеют отношение к Богу. Или к богам, если вам так больше нравится.
Сантараксита рассмеялся.
– Тебе не кажется забавным, что мы с тобой как бы поменялись ролями?
Несколько месяцев, проведенных в реальном мире, чудесным образом изменили его жизненную позицию. Он принял ту ситуацию, в которой оказался, и попытался как можно больше извлечь из нее. Может, еще немного, и он станет последователем Входи?
– Боюсь, меня в гораздо меньшей степени можно назвать мыслителем, чем вам кажется, господин. У меня никогда не хватало на это времени. Я, вероятно, больше похожа на попугая.
– Чтобы выжить при твоем роде занятий, Дораби, нужно, по-моему, быть философом в гораздо большей степени, чем тебе хочется признавать.
– Или огрубеть. Среди нас нет тех, кого обычно называют «солидными» людьми. Сантараксита пожал плечами.
– Все равно ты чудо, независимо от того, хочешь того или нет. – Он сделал жест в сторону каменного столпа. – Ну, у тебя есть вот это. Может быть, здесь рассказывается о чем-то важном. Или это просто напоминание о тех безвестных, из чьего праха растет сорная трава. И вот что интересно. Складывается впечатление, что столп пытается вступить с нами в общение. Смотри – некоторые знаки стали другими. – Последние слова он произнес тоном крайней заинтересованности. – Дораби, эта надпись меняется! Мне необходимо взглянуть на этот столп с более близкого расстояния.
– Выбросьте эти мысли из головы. Вы до него и дойти не успеете, как все будет кончено. А заодно можете погубить и всех нас.
Он надул губы.
– Это – опасная часть любого приключения, – продолжала я втолковывать ему. – Та, которая не оставляет нам пространства для новаций, или отклонений, или излишней впечатлительности, или проявлений индивидуальности. Вы видели Зиндаба. На свете было мало людей лучше и сильнее него. Он не заслужил такого конца. Как только у вас разыграется воображение, лучше пойдите и взгляните лишний раз на повозку с его телом. А потом еще раз. И еще. Фу! Ну и запах – точно в конюшне. Небольшой ветерок не помешал бы. – Если бы он дул в направлении от меня.
