К счастью, обе другие жены Джамиля были совсем другими. Особенно Шила. Она вообще была из тех женщин, про которых говорят, что их трудно не любить. Очаровательная колибри, которую подарила Шантель первая кадин, была как бы живым воплощением ее характера, легкого, благородного и дружелюбного. Девушка и сама понимала, что Шила не дала ей ни малейшего повода для недовольства, если не считать того, что она была первой кадин — любимой женой Джамиля. Но то, что ее могло раздражать это, показалось девушке невероятным, и серьезнее поразмышлять над причиной своего отношения к Шиле она решила позже.
Но вот почему она не испытывала восторгов по поводу сегодняшнего прихода первой кадин, Шантель знала наверняка. Девушка готовилась к шестому куртуазному свиданию с Джамилем Решидом, и само присутствие его любимой Шилы при этом заставляло ее нервничать. А кроме того, ей почему-то казалось, что именно Шила лучше многих других понимала, что дни сопротивления Шахар сочтены. Она и сама чувствовала это, но все-таки хотела верить, что хотя бы сегодня будет так, как хотелось ей.
На этот вечер ее одежда была из муслина нежного розового цвета, подчеркивающего выразительность ее глаз и отлично гармонирующего с серебром волос, красиво уложенных Адаммой. Драгоценностей теперь у Шантель было достаточно: два браслета, заколки для волос, перстень с крупным аметистом под пару тем, из которых состояло первое подаренное деем ожерелье. Джамиль продолжал одаривать ее, несмотря на то, что она эти подарки, по здешним понятиям, не заслужила.
— У дея перехватит дыхание, когда он увидит вас, лалла, — заверила сияющая от восторга Адамма.
— Думаешь, значит, что он умрет от удушья, когда я войду?
Адамма захихикала. В то, что ее хозяйка желала зла дею, она всерьез не верила и раньше, а сейчас и подавно не сомневалась, что она произносит колкости в его адрес скорее по привычке. Может, неделю назад Шахар и готова была заплатить за свою свободу жизнью Джамиля, но сейчас она, возможно, и мечтала о бегстве, но уж никак не о смерти дея.
Провожал ее до двери спальни, а затем ожидал ее здесь все тот же верный Кадар. Он стал ее тенью, неотлучно следуя повсюду, охраняя вход в ее покои, когда она была в них. Даже ночью нубиец спал в прихожей рядом с Адаммой. Шантель очень хотелось узнать, на чьей стороне будет этот чернокожий гигант, если она вновь решится сопротивляться дею, но подвергнуть испытанию его преданность пока не решалась. Обдумывая возможные планы побега, девушка пришла к выводу, что ей нужен будет помощник, а лучшего, чем Кадар, она вряд ли найдет; Однако полностью довериться ему она считала преждевременным.
На этот раз она застала Джамиля стоящим у выхода в сад. Встретились они в той же самой комнате, что всегда. Как и раньше, вызывавшая у Шантель страх большая кровать была аккуратно застелена, но у окна лежала огромная подушка, похожая на удобную кушетку. С улицы в помещение проникал свет луны, красивый и загадочный, но явно недостаточный, чтобы осветить всю спальню. К тому же освещение становилось все более тусклым, будто невидимые слуги постепенно гасили имеющиеся в спальне свечи. Может, так было и в самом деле. Целая армия могла бы пройти здесь не замеченной Шантель, настолько ее внимание было занято Джамилем.
Золотистая туника из венецианской парчи плотно облегала литой торс дея, неизменно турецкие шаровары на этот раз были заправлены в высокие сапоги европейского покроя. На стягивающем его талию расшитом золотыми нитями кушаке висел кинжал, напомнивший почему-то девушке о всесильности судьбы и неизбежности смерти. Из украшений сегодня Джамиль оставил только перстни с янтарем и изумрудами, которые он носил постоянно. Тюрбана на его голове опять не было, и Шантель удивленно подумала, что вообще видела дея в этом традиционном для мусульманина уборе только во время их самой первой встречи.
Уж лучше бы он носил его, чтобы не быть так похожим на европейца. Ведь сейчас в этом гладко выбритом человеке с густыми черными волосами, расчесанными на прямой пробор и ниспадающими на плечи, не было ничего восточного. Она и раньше ловила себя на мысли о том, что появись Джамиль в гостиной какого-нибудь английского дома, его бы никто не принял за иностранца. Наверное, тогда бы на нем были хорошо сшитое пальто, узкие бриджи до колен и галстук. Если бы он чем-то и выделился среди других гостей, то скорее всего горделивой осанкой. Фигура у него, черт побери, была безукоризненна.
Как и просил дей, она теперь не падала на колени, входя к нему, но и подойти не торопилась, оставаясь у двери, пока он сам не предложит ей пройти. Сегодня Джамиль почему-то не торопился сделать это. Он стоял неподвижно, пристально глядя на нее своими изумрудными глазами. Видимо, он не хотел прерывать чтеца Корана — маленького человека, сидящего в углу со священной книгой мусульман в руках и что-то читающего из нее вслух. При появлении Шантель голос его стал громче, и девушка непроизвольно повернулась в ту сторону, где сидел чтец, и вслушалась в слова.
Твой страх — твой враг, упорный и неотступный, Покоришься ему — не найдешь спасенья, Побей его, прогони в логовище его, Нет никого выше Аллаха! Нет никого славнее Аллаха!
Твои женщины — твоя земля, требующая возделать ее, Иди же к своей земле взять ее, Действуй так, как подсказывает твое сердце, Нет никого могущественнее Аллаха! Нет никого мудрее его!
Шантель, затаив дыхание, перевела взгляд на Джамиля. Он, по-прежнему не отрывая от нее глаз, взмахом руки прервал чтеца и приказал уйти.
Дождавшись, когда маленький мусульманин удалится, совершив необходимое число поклонов, девушка спросила:
— Это в мою честь?
— Это? Ах да, конечно.
При ответе лицо дея осветилось такой озорной улыбкой, что Шантель, не удержавшись, засмеялась.
— Вы забыли, что я христианка, которая не должна следовать наставлениям вашего Пророка.
. — Я всегда помню, кто ты такая, Шахар, — произнес он, подойдя и прикоснувшись пальцами к ее губам, — что ты моя.
Разум подсказывал девушке, что ей следовало бы взять себя в руки и преодолеть проснувшуюся при этом прикосновении симпатию к нему, но тело просило совсем другого. Она так и не успела придумать ответ, пока он брал ее за руку, вел к подушке и усаживал на нее рядом с собой.
Так близко она еще никогда не оказывалась с ним рядом в самом начале встречи. Хорошо хоть, что они сидели. Подушка была столь велика, что вполне могла сойти за кровать. Джамиль принял излюбленную позу, слегка откинувшись назад и опершись на локоть. Колено его при этом почти прикоснулось к ней, и Шантель, стараясь избежать этого, отклонилась и лишь благодаря тому, что успела опереться на локти, не оказалась лежащей на спине. Он всегда старался в подобных случаях оказаться как можно ближе, но, с другой стороны, сразу прекращал такие попытки, как только чувствовал ее настороженность. Вспомнив об этом, девушка успокоилась.
