— Конечно! Именно это мы и вообразили. Это и дураку понятно. Только такого болвана, как я, можно было за нос водить. Но больше, Джоузеф, или как там вас, я такого не позволю!
Джос вдруг расхохотался:
— Ты и в самом деле болван, парень. Меня зовут Джошуа, а не Джоузеф…
— Мне один черт! Что Джоузеф…
— Не перебивай!.. Меня зовут Джошуа, и если ты покопаешься в своей памяти, то вспомнишь это имя.
— Никогда в жизни не был знаком ни с одним Джошуа…
— Меня зовут Джошуа, и я отец твоей жены. Я имею в виду Виту.
Калинов разинул рот, замигал. Джос улыбнулся и развел руками, снова сел за стол.
— А… а… а… а чем докажешь? Джос качнул головой:
— Хотя бы могу рассказать, при каких обстоятельствах Джинджер заимела ребенка.
И словно молния сверкнула перед Калиновым. Он вспомнил тот давний разговор со своей будущей тещей, еще при первой жизни.
— Могу рассказать, — продолжал Джос, — но не буду. Замечу только, что обстоятельства были криминальными.
И Калинов сразу поверил. Потому что понял: лица Джоса и Виты были не похожи друг на друга, однако было что-то одинаковое во взглядах, в мимике, в жестах, что-то неуловимое, но реально существующее.
Калинов вскочил, забегал по номеру. Джос с интересом следил за зятем: похоже, ситуация его восхищала.
— Я совсем ничего не понимаю, — заявил наконец Калинов. — Для чего мы все здесь? Вы, я, Вита, Зяблик… И где вы столько лет пропадали? Ведь Джинджер до сих пор любит вас. У нее просто лицо меняется, когда она вспоминает вас. Правда, вспоминает, как свою грезу…
— О нас с Джинджер мы говорить не будем — не время. А вот о вас с Витой стоит… Скажи, ты в самом деле не понимаешь, почему оказался здесь?
— Конечно не понимаю! Зачем все это? У меня вторая жена на сносях, а я пропадаю здесь. Слава богу, хоть время тут течет гораздо быстрее, чем на Земле! А то бы Марина с ума сошла… Меня загнали в лабиринт, показывают картинки, которые во мне бешенство вызывают… Кому это надо? И почему этот мир то слушается меня, то нет?
Губы Джоса тронула грустная улыбка. И с этой улыбкой он стал очень похож на Виту. Или Вита на него.
— Этот мир слушается тех, кто любит.
— Но я же люблю жену!
— Марины здесь нет.
— Я и Виту люблю.
— Так ли?.. Почему же тогда мир не слушается тебя?
Калинов подскочил, схватил Джоса за руку:
— Послушайте, ведь вы все знаете. Почему бы вам не объяснить мне?..
— Горек недозрелый плод, — сказал Джос. — Замечу только, что, при всей дикости твоего поступка, он мне нравится. И добавлю, что твое пребывание здесь зависит только от тебя самого. Насчет Марины не беспокойся, сколько бы тут ни просидел, для нее минет лишь несколько часов. Но вряд ли она обрадуется, если получит в объятия мужа неожиданно постаревшим на несколько лет. — Он встал, потрепал Калинова по плечу. — Думай, сынок, думай. И запомни: от тебя зависит не только твое благополучие.
* * *
Калинов думал. Думалось плохо. Мешали подозрения о том, что его опять водят за нос. Но с этим он ничего поделать не мог, слова Джоса приходилось принимать на веру.
Он решил, что главной целью Джоса является восстановление чувств между зятем и дочкой. В принципе, такая цель была понятна, но что стояло за ней?.. И знала ли обо всем этом сама Вита?
Появление молоденьких Вит показывает, что не знала. Ей вряд ли было бы приятно, что мужу подсовывают ее юных двойников, это должно быть для нее унизительно.
Джос сказал, что выходка зятя ему понравилась. По-видимому, он принял ее за проявление ревности, а где ревность — там и… «Только я никогда не был ревнивым, уж Вите-то известно, она не раз могла убедиться. А говорило во мне сегодня лишь оскорбленное достоинство.
И потом — Зяблика-то я все-таки видел. Неужели вместо него был всего лишь статист? Ведь при нашей последней встрече на Земле он явно дал понять, что знает, куда Вита исчезла…»
Однако чем больше Калинов думал, тем сильнее убеждался, что события можно расценивать как угодно. Все, все могут врать. Даже Вите он сейчас был способен не поверить, хотя они никогда по-крупному не обманывали друг друга. Трудно обмануть любящего человека, а когда он стал к тебе равнодушен…
Чем больше Калинов думал, тем больше запутывался. Да, он охладел к своей первой жене, но ведь ее молодые ипостаси вызывали у него тот, давний трепет!..
В конце концов до него дошло, что все его размышления — абсолютно бесперспективное дело. Ничего он не надумает. Выход — только в одном! Во встрече с Витой и в разговоре с ней начистоту.
Он позвал ее, но ничего не произошло. Тогда он позвонил в ресторан и заказал обед. На двоих. Быстренько привел номер в порядок. Сейчас он ей все скажет! А уж она-то передаст все настоящей. Не может быть, чтобы не передала!
Открылась дверь, вкатился в номер сервировочный столик. Официанткой была незнакомая девушка.
— Ой, а где же ваш гость? Я, наверное, поторопилась.
Калинов мысленно выругался. А вслух сказал:
— Накрывайте!
Официантка, бросая косые взгляды на Калинова, принялась исполнять свои обязанности.
— А Вита сегодня работает? — спросил Калинов.
— Нет! — Ответ был таким быстрым, словно официантка только и ждала этого вопроса. — Она больше у нас не работает.
— Уволилась?
— Уволили! — Официантка посмотрела на него долгим взглядом. — За безнравственность.
— И в чем же выразилась эта безнравственность?
— В грязной связи с клиентом.
— Даже вот так, — пробормотал Калинов.
— Есть, знаете ли, козлы, которые так и норовят залезть под юбку. А по рукам двинуть не каждая решается.
— Ну вы-то, разумеется, двигаете. Официантка пожала плечами:
— Попробуйте — узнаете!
— Лучше не буду. — Калинов шутливо поднял руки. — Сдаюсь заранее.
Официантка закончила работу.
— Я вам больше не нужна? Вашего гостя так и нет.
— А может, вы замените мне гостя?
Она фыркнула, как лошадь, и, не говоря ни слова, с гордым видом удалилась. Через несколько секунд снова заглянула:
— Наступит время подавать горячее, позвоните!
Калинов уныло посмотрел на стол. Есть совершенно не хотелось. Искать горничную не имело никакого смысла: ее наверняка тоже «уволили за безнравственность».
И тут в дверь постучали. Калинов встал с кресла и открыл. За дверью стоял Зяблик. Собственной персоной.
* * *
Роль гостя Крылов играл хорошо. Поблагодарил за приглашение к столу, не отказался сесть, с удовольствием потреблял закуски. Предложение выпить, правда, отклонил. Решил воздержаться и Калинов. Разговор завязался сам собой.
— Я понимаю, — говорил Зяблик, — ты вбил себе в голову, что это я похитил Виту. Поскольку мое поведение могло показаться тебе странным. Но уверяю тебя, никакого отношения к происходящим в нынешнем Дримленде событиям я не имею.
— И ты не намеревался меня убить давеча. В так называемом рыцарском поединке.
— Нет, конечно… Я хотел спровоцировать твою жену, хотел разобраться в ее поступках. Когда я ее нашел, она повела себя двусмысленно, принялась делать намеки…
«А ведь я ему верю», — подумал Калинов.
— Ты долго ее искал? — спросил он.
— Не больше получаса. Я оказался в Дримленде на том самом месте, где мы когда-то жгли ритуальный костер, устраивая законтачивание дэй-дримов. Обнаружил коня с комплектом рыцарских доспехов. Обстановка, в отличие от былых времен, мне не подчинялась, но доспехи оказались впору, а над лесом светила путеводная звезда. Такие игры у нас с Витой когда-то тут были.
«А может, для Зяблика и зажгли эту звезду?» — подумал Калинов.
— Переоделся, сел на коня и поскакал, — продолжал Крылов. — Не прошло и получаса, как я ее нашел. И воспрянул духом: она начала выдавать авансы, пошли какие-то намеки, недомолвки. Я подумал, что наконец-то одолел шнурика Калинова…
— И чем же вы занимались все это время? — Калинов криво улыбался, с трудом сдерживая ярость. Яриться было нельзя: в руки косяком шла информация.
— Какое время? — удивился Крылов. — Ты появился уже через полчаса.
— Подожди, подожди… Когда все это было?
— Сегодня, когда еще! Мы же только вчера вечером у меня дома с тобой разговаривали… Ты что, не в себе?
— Ничего, продолжай, — сказал Калинов.
— Буду откровенен, когда ты появился, я решил врезать тебе по-настоящему. Но тут началась какая-то чертовщина. Неизвестно откуда возникли два моих двойника, Вита оказалась связанной… У меня сразу появилось подозрение, что это спектакль. И когда ты уложил двойников-статистов, я подстрелил твоего коня и сделал вид, будто собираюсь тебя загасить… Ты помнишь, как повела себя Вита?.. Тут-то у меня глаза и раскрылись!
— И на что же они у тебя раскрылись?
