Повозка, груженная бочками и дерзкими юнцами, подъехала к городским воротам, и стражники занялись тщательной проверкой груза и его сопровождающих. Исилдур был готов к любому повороту дел, но сердце его сжималось при виде спутницы. Юноша, получившийся из Лиэль, был так по-эльфийски нежен и светел! Хоть бы никто её не заподозрил! Но стражники были доброжелательно настроены, они конфисковали один бочонок «на пробу» и отпустили их с миром. Даже пожелали хорошенько развлечься в столице, куда приехал цирк с диковинными тварями из Средиземья. Роменна — город друзей, осталась позади.
По прибытию в Арменелос, влюблённые распрощались с виноделами, поблагодарив их за приятное путешествие, и договорились, что те заберут их на обратном пути через два дня, если за это время успеют сбыть «Роменское». Вино это было не крепким, но вкусным и очень популярным у дам, так что торговцы рассчитывали привезти неплохую прибыль.
Был вечер, и Исилдур, прежде всего, показал Лиэль свой некогда любимый город, где она ни разу не была. А он помнил не только каждый дом и каждую улицу здесь, но и много легенд, связанных с этими местами. Лиэль выросла в тихой Роменне, с размеренной жизнью, просторами тучных пастбищ и знаменитыми виноградниками. Странными показались ей это скопище снующих по улицам людей, засилье камня и скудная зелень. Исилдур водил её по паркам, танцплощадкам и открытым верандам, милым местечкам, где можно перекусить и послушать красивую музыку, он катал её на лодках и каруселях. Была ночь, когда они добрели, наконец, до площади, где сейчас воздвигали храм Мелкору. Строительные работы были уже практически закончены, и людей на площади в этот час не оказалось. Они предстали один на один с сумрачным зданием, которое казалось живым и мерзким чудищем, чужим здесь и затаившимся на время, подобно спруту, отбрасывающему чернильный яд. Тронь его — и оно поползёт по спящему городу, волоча за собой смертоносный шлейф. Купол храма едва светился, словно бледные кости под луной. Исилдур и Лиэль подошли ближе, вход в храм был открыт, но на них повеяло могильным холодом. Они помедлили, но всё равно вошли. Внутри храма они также никого не встретили, но тут стояли зажженные канделябры, которые немного освещали инкрустированные драгоценными камнями, как чертоги гномов, стены храма. Огоньки свечей поблёскивали, отраженные в мириадах дивных самоцветов. По рядам для молящихся, расположенным по восходящей спирали, Исилдур и Лиэль поднялись наверх к алтарю. Над алтарём — плоским чёрным камнем, находившимся в центре большой каменной чаши с желобками, высилась статуя Мелкора. Величаво-жуткой казалась она, темный плащ окутывал ее, а в железной короне, венчающей голову, сверкали во мраке три камня.
— Как они посмели?! — возмутился Исилдур. — Это совсем не соответствует истории. Разве Берен Лучник не вырвал один из сильмарилов из короны злодея, чтобы выкупить свою невесту Лучиэль? Отчего же все три камня сверкают в короне этого истукана?!
— Кто здесь? — гулко прозвучал голос, как бы в ответ на негодование Исилдура. Тут же эхо подхватило вопрос. Исилдур и Лиэль испуганно оглядывались по сторонам, ничего не соображая, отовсюду звучала эта фраза, словно сами камни допрашивали их, или внезапно проснулась стража храма.
— Идём отсюда, — пробормотала Лиэль, и они стремглав вылетели прочь из зловещего места.
Исилдуру пришлось колотить в двери гостиницы около полуночи.
— Какого чёрта вы шляетесь по ночам! — рявкнул хозяин вместо приветствия.
— Не хотелось слишком много платить тебе за постой, — объяснил, как мог, Исилдур.
Впервые Лиэль ночевала не дома, а в какой-то каморке, в гостинице для подмастерьев, на твёрдой и узкой койке. Это было захватывающее приключение! Всё, что с ней происходило в последнее время, было просто замечательно. Она не могла уснуть, но старалась не разбудить Исилдура, на груди которого прикорнула. Он тоже был очень взволнован, чтобы спать, но не хотел потревожить сон Лиэль. Так и провели они ночь, заботясь о покое друг друга, и думая каждый о своём, а, впрочем, об одном и том же.
На следующий день, прогуливаясь по улицам города, они попали в настоящее столпотворение. Гремели призывно трубы, и все спешили туда, где на стыке улиц развевались разноцветные флаги и воздушные змеи, а красочные плакаты возвещали о каком-то неординарном событии. «В это время года не должно быть ярмарки», — недоумевал Исилдур.
— Это цирк из Средиземья приехал, тетеря! — вразумили его местные знатоки.
— Слюдко Хохмач покажет сегодня класс! Ты был на прошлой неделе на представлении?
— Да! По-моему, шерстяные коротышки самые уморительные! — переговаривались люди между собой. Увлекаемые людским потоком, Исилдур и Лиэль приблизились к месту в самый разгар представления.
На высоких столбах вокруг арены, за которой раскинулся огромный шатер из яркой парусиновой ткани, зазывалы громко выкрикивали нескладные стихи. Ни один из них не перебивал другого, живописуя публике все редкостные номера, которые предстояло исполнить циркачам.
Сюда, сюда! Без промедленья!Слюдко Хохмач даёт представление.Чучела из СредиземьяВам для увеселенья!Смотри, как Бобла и ГрудаДруг друга тузят, паскуды,Ты пуп надорвёшь от смеха,Чудесная будет потеха!А вот такого уродаВ слезах создавала природа.В массивном теле — маленький ум,Вот наш герой — тролль Хрумодрум.Пиво лакает Вилли Жбан,Того и гляди, треснет, болван!Знатная тут веселуха,Смейся от уха до уха.А как хороши мохнатые ножки,Желает девица по пояс сапожки,В такую красотку нельзя не влюбиться,В очередь все, кто хочет жениться!Коль приуныл от Замогильного Голоса,То не робей, подпали ему волосы!Пощекочи ему пятки —Пустится в пляс вприсядку!
Вот на сцену кубарем выкатились два странных существа человеческого роста, но полностью обросшие шерстью и сгорбленные, с руками, слегка не достающими до пола. Их лица напомнили Лиэль летучих мышей, она отшатнулась в ужасе.
— Кто это? — спросила она Исилдура.
— Это орки, — ответил тот.
Следом за орками из шатра появился грузный мужчина с роскошной чёрной бородой, его живот гордо выпячивался вперёд, как парус, надутый ветром. В левой руке он сжимал кнут. Толпа вокруг заулюлюкала, приветствуя брата хозяина цирка.
— Эй, Громилло! Что ты нам покажешь? Хлестани их, Выдрыч!
— Все ли сделали ставки? Не скупитесь! Мои ребята в отличной форме! Разве Выдрыч привёз бы вам из Средиземья какой-то хлам? Мы уважаем нашу почтенную публику. Это самые отборные, самые драчливые орки! Других таких не сыскать! Они друг друга смертельно ненавидят! Посмотрите сами, как они отдубасят друг друга!
— Бобла Живодёр! — ударил он кнутом орка, который был худее и выше. Тот взвыл и выкрикнул что-то непотребное на своём наречии.
— И Груда Синежил! — подобным же образом представил Громилло Выдрыч и другого орка, коренастого, с широкой грудной клеткой. Тот лишь заскрипел зубами.
— Что же это делается?! — воскликнула Лиэль. — Это же варварство! Какое он имеет право так издеваться над ними?
— Тихо, ты! — зашикали на неё. — Это отродье! Орки! Наши люди страдали от них в Средиземье. Их пакостное племя заслужило ещё не таких побоев! Нашла, кого жалеть, — старый воин, неодобрительно смерив Лиэль взглядом, зло сплюнул.
— Но это живые существа, — упрямилась Лиэль.
Исилдур крепко сжал её запястье. Он ненавидел орков не меньше, чем все вокруг. Но Лиэль была права, что-то противоестественное происходило на их глазах. Он бы не удивился, если бы орки в своём стане устроили подобное развлечение с пленными рыцарями, это в порядке вещей у таких бесчувственных жестоких тварей. Но чтобы свободолюбивые нуменорцы предвкушали избиение двух, загнанных в угол живых существ, и издевались над ними публично, и платили деньги за такое сомнительное увеселение, — такое не укладывалось в голове.
Возмущенная Лиэль не хотела участвовать в этом гнусном мероприятии, но вырваться из плотного кольца вошедших в раж зрителей было не так просто. На сцене орки катались в одном шипящем и сквернословящем клубке так, что вокруг летели клочья шерсти, их подзуживала толпа, задние ряды напирали на передние. Казалось, ещё немного, и нуменорцы сами ринутся на сцену, чтобы добавить тумаков дерущимся оркам.
Исилдур и Лиэль оказались буквально придавленными к самой сцене.
Раздался оглушительный рёв, толпа, безумствующая доселе, на какое-то мгновение совершенно стихла. А потом все захохотали. Оказалось, что Бобла Живодёр отгрыз кусок уха Груде Синежилу, и кусок кровавого мяса шлёпнулся на помост. Несчастный его обладатель, едва оправившись от боли, подполз к нему и старался прикрепить на место. Весть о забавном происшествии облетела присутствующих и всех, кто сам не мог разглядеть детали боя, хохот не прекращался. Лиэль недоумевала: только лицо её друга было непроницаемо суровым, как маска, все остальные смеялись до слёз.
