— Сегодня победил Бобла! — загремел Выдрыч, перекрывая смех толпы своим басом.
— Да, да! — подхватили парни на шестах.
Сегодня победил Бобла!Груда теперь без уха.Лежит он, как дохлая вобла,Наверно, лишился слуха!
Двое помощников увели огрызающихся орков со сцены. Груда всё подвывал и, наверное, угрожал Бобле.
Когда веселье поутихло, Громилло объявил следующий номер:
Мы славно хохотали,Ну, а теперь поплачем.Вот Замогильный Голос,С таким не жди удачи.
Из шатра на сцену выпихнули маленького щуплого человечка. Его ноги сплошь поросли ровной коричневой шерстью, но в остальном он был, как все люди, только ростом по пояс взрослому мужчине. Человечек этот всё прикрывал голову, как будто боялся побоев или стеснялся зрителей.
Вот Громилло дернул его за локоть и подпихнул поближе к краю арены. Тот отнял руки от лица и поморщился от стыда или от боли. Лиэль увидела самое трогательное и несуразное в мире личико. На какое-то мгновение они встретились глазами.
— О, Эру! — Лиэль повернулась к Исилдуру. — А это кто?
— Не знаю, — беспомощно развёл тот руками.
— Не трогайте меня! — заговорил артист на общем наречии.
— А что нам за это будет? — глумился Громилло. — Ну-ка, повтори, что ты там напророчил всем в прошлый раз?
— Ничего путного с тобой уже не будет! — горестно воскликнул Замогильный Голос, воздевая руки к небу. — Пусть разорвет тебя грыжа, выпадут все зубы и ногти, и собственные дети сведут тебя в могилу.
— Ты бы придержал язык, крысёнок, объедаешься моим дармовым хлебом да огнивку хлещешь, и тут же хаешь своего благодетеля! Не стыдно?
— Я раб здесь, а ты не благодетель, и все вы, — он обвёл толпу взором, полным муки, — все вы — варвары, раз позволяете себе глумиться над свободными народами Средиземья. Всех вас сгубит ваша гордыня, канете в бездну и достанетесь голодным духам!
В выступающего полетели фисташки и яблочные огрызки. Для толпы трагичные речи Замогильного Голоса казались смехотворными.
— Он возомнил себя Свободным народом! — давились они смехом.
— Ты, говорящий кролик, из какого ты племени? Слыхал я, живёте вы в норках и никогда не скидываете шкуры. Тебе ли, полуживотное, обзывать нас варварами?!
— Ты лучше покажи нам фокус, а то мы скормим тебя голодным духам, долго ждать не придётся!
Тут Лиэль не выдержала, выскочила на сцену и бросилась к Громилле. Исилдур поспешил вслед за нею.
— Отпусти его немедленно! — потребовала Лиэль. — Это бесчеловечно так издеваться над бедняжкой!
— Какой сердобольный парнишка! — изумился Громилло Выдрыч, предвкушая скандал и ещё больший успех у публики. — Отпустить я его не могу, он мне дорого достался, а вот продам его с удовольствием! Он уже всех нас достал, даже почтенную публику… Счастье будет от такого добра избавиться!
Исилдур бросил Громилле кошелёк — он не взял с собой много денег, они ведь ехали в город под видом простых виноградарей.
— Надеюсь, этого хватит? — процедил он.
Громилло, не спеша, открыл кошель и рассмеялся.
— Семь луаров! В жизни не видывал столько денег сразу! Вот уж подкатила фортуна… — Толпа засмеялась, Исилдур покраснел от злости.
— Забери свои гроши, и не мешай людям веселиться! — Громилло протянул кошелёк Исилдуру.
— Тогда возьми это! — и храбрая Лиэль сорвала с груди золотой медальон прежде, чем Исилдур смог предостеречь её. — И отпусти несчастного!
Громилло взвесил в ладони новый выкуп, размышляя, откуда бы у простого парнишки могло оказаться такое сокровище….
— Ба! — воскликнул он вдруг, это ведь эльфийская вещица! — Громилло Выдрыч много поездил и много повидал на своём веку. Опытным взором обшарил он Лиэль с головы до ног и, раскрыв медальон, ещё раз насмешливо взглянул на нее. Выдрач не мог читать по-эльфийски, но шрифт определил безошибочно, на тончайшей эмали была изображена милая кудрявая девчурка — Лиэль в детстве.
— Не кажется ли почтенной публике…, - медленно, намеренно растягивая слова, заговорил Громилло, — что сердобольный парнишка… прячет эльфийские грудки под этой грубой рубашкой!
Громилло тотчас же получил удар кулаком по губам, но не выронил медальон и левой рукой схватил Исилдура за горло.
— На кого ты замахиваешься, ублюдок! — рыкнул он, облизав кровь. Громилло был в два раза тяжелее Исилдура, и хотя тот трепыхался изо всех сил, но не мог больше нанести удара.
Громилло обвёл глазами публику, всё внимание было приковано к сцене, затаив дыхание, люди жадно ловили каждый момент. Сегодня был очень удачный день!
— Ну что, цыплёнок! Ты как, готов поделиться с нами подружкой? Мы дадим тебе больше семи луаров! В моём цирке не хватает эльфийской плясуньи, — смаковал Громилло негодование Исилдура. Лиэль стояла ни жива ни мертва.
Тут к Громилле подошёл какой-то знатный человек в чёрном камзоле с серебряной строчкой, вышедший из такой же чёрной, расшитой серебряными драконами палатки, откуда наблюдали за представлением друзья Арфеста и его свита. Арфест был одним из самых богатых людей в Нуменоре и дальним родственником короля, прославившийся неуёмной жаждой развлечений и мотовством. Он узнал Исилдура. Человек, которого он подослал к Громилле, предупредил циркача:
— Будь осторожен. Этот юноша знатен, и король, возможно, не хочет ссоры с его домом.
Громилло тут же отпустил Исилдура, сильным мира сего он никогда не перечил. Кроме того, он был новичком в Нуменоре и еще не достаточно изучил здешние нравы и местные интриги.
— Считай, что легко отделался на этот раз, — всё-таки буркнул он.
— Отдай мне медальон! — потребовал Исилдур.
— Э, нет! — из палатки вышел сам Арфест. Он был высок и красив, но что-то хищное и порочное было в его облике. — Медальон передайте мне. И эти двое тоже пойдут со мной. — Он медленно потирал холёные белые пальцы, — королю интересно будет узнать, что делают здесь роменские шпионы.
Исилдур понял, что никто не собирается отпускать их, с его стороны наивно было предположить такое. Со всех сторон на сцену поднимались люди в черном. Исилдур не боялся за себя, но знал, что Лиэль угрожает настоящая опасность: с эльфами в Нуменоре расправлялись быстро и жестоко. Медлить было нельзя, он взглянул на неё и чуть-чуть скосил глаза, она поняла его знак. Вместе они рванулись вглубь сцены, бежать через толпу было бессмысленно. Громилло попытался преградить им дорогу, но встретился с непредвиденным препятствием: Замогильный Голос изо всех сил впился ему в ногу зубами. Выдрыч запрыгал по площадке, подвывая от боли и пытаясь стряхнуть атакующего невысоклика.
Толпа снова загрохотала, заулюлюкала.
— Свободный народ кусается! Ха-ха-ха!
— Посадите же в клетку свободный народ!
Наконец его отодрали, избили и отнесли за шкирку за кулисы. Черные камзолы пустились в погоню за беглецами, а представление продолжалось.
Исилдур и Лиэль бежали, минуя многочисленные клетки, и увертываясь от надзирателей. Исилдур рассёк ножом матерчатую стену шатра, и они оказались на задворках, где было пока спокойно. Ребята нырнули в первый попавшийся переулок и наткнулись на фургончик мусорщика. Мусорщик с седой бородой и удивительно лукавыми глазами сказал Исилдуру:
— Можете спрятаться у меня, если не брезгуете.
Исилдур и Лиэль почему-то доверились ему и зарылись в хлам на дне фургона. А мусорщик поехал себе дальше, слегка погоняя ленивого мула и бубня песенку себе под нос.
Погоня не заставила себя долго ждать. Сам Арфест примчался на коне, он не желал упускать шанс привести ко двору короля Нуменора Амандилова внука, а тем более поразвлечься с эльфийской девочкой. Выскочив на улицу, по которой катил фургон безмятежного мусорщика, Арфест нетерпеливо оглянулся, ноздри его раздувались. «Куда бы ни побежал этот наглец, ему не уйти, — думал он, — мои люди ищут их повсюду».
— Эй, ты! — окликнул он мусорщика. — По этой улице никто не пробегал?
— Если ты думаешь, что я нашёл то, что ты потерял, — осклабился мусорщик, — можешь порыться у меня в фургоне, я подожду.
— Тьфу ты! — сплюнул Арфест. В другой раз он приструнил бы обнаглевшего деда, но сейчас у него не было времени.
Напрасно прочесали черные камзолы весь город, они так и не нашли сбежавшую пару. Тогда Арфест осведомил всех часовых о беглецах и решил не прекращать поиски, пока их не обнаружит. Это была охота, у него появился азарт, и кровь быстрее заструилась по жилам его пресыщенной удовольствиями особы.
Мусорщик привез их в рыбацкий посёлок Окуньку. Его здесь все знали, и он нашёл, где пристроить беглецов. Нельзя сказать, что рыбаки очень сочувствовали Верным, но они стояли друг за друга горой и всегда поддерживали друзей, а веселого мусорщика здесь все любили.
