– Да ну его к черту, твой офис! – отмахнулся Димка. – Мне интереснее про взаимоотношения Часового и Устава. Сколько всякой дури было в учебке, сержанты этим Уставом нас просто закапывали, хоть плачь! Ты ж помнишь, как в карауле бывало. Отдыхающая смена вместо отдыха сидит и зубрит Устав Караульной Службы. И пока какой-нибудь Байкулымов не ответит наизусть параграф, вся смена спать не ляжет. А ему выучить три статьи сложнее, чем тебе всю Конституцию Франции в оригинале.
– Да, знаю я все это, – ответил Игорь, – сам в учебке на Первом посту стоял, в штабе, у Знамени. Там все по Уставу – разводящий, смена караула, принятия поста под охрану и оборону, доклад. Кругом целый день офицеры, следят постоянно, на посту не расслабишься. Каждый, кто мимо тебя проходит, отдает честь Знамени, а ты в ответ должен из «вольно» вставать «смирно». Но днем хоть спать не так тянет, потому что все время начеку. Вот ночью – проблема! Вокруг никого, дергаться «смирно» не нужно, и через несколько минут начинаешь клевать носом. А дежурный по штабу следит! Он хоть и на первом этаже сидит, а Знамя – на втором, но как раз напротив лестницы и на площадке между этажами висит здоровенное зеркало. Если дежурный из-за стола чуть высунется вперед, то в зеркало он видит часового. Так что присесть на контактную пластину нельзя. Стоит сесть, сразу закемаришь и дежурный застукает. А это – залет! Сообщит потом разводящему, тот – начальнику караула, и весь караул будет до утра «летать».
Спать хотелось дико! Мы ведь первый месяц службы в караул заряжались через день, так что этот месяц почти не спали. А все потому, что в нашем учебном полку сформировали только одну батарею из пяти, тут же привели к Присяге, и несколько человек отдали приказом на Первый пост у Полкового Знамени, и меня в том числе. Повезло! Соответственно, если заступаешь в караул, то автоматически попадаешь на Знамя, потому что больше ставить просто некого, в батарее всего человек десять Приказом отданы.
Другим ребятам было повеселее, они на разные посты ходили, да и вообще вместо караула могли попасть в другой наряд, в столовую или на сельскохозяйственный комплекс. Неизвестно, правда, где лучше. Может, на Первом посту лучше, чем в свинарнике? Но вот я однажды на подмену пошел на простой пост. Там часовой внезапно заболел, и его прямо среди ночи пришлось менять. Я охранял какой-то ангар с техникой, далеко за территорией полка. Показалось, что попал в санаторий! Ночь глухая, только возле входа в ангар фонарь горит. Ходишь по асфальтовым дорожкам, кругом деревья, кусты, на заросших газонах трава по пояс. Лето! На рассвете роса выпала, все вокруг заблестело, заискрилось, птицы запели. Солнышко пригревать начало, я согрелся после ночной прохлады, и стало мне совсем хорошо. Благодать! Цветы пахнут так, что дух захватывает. А потом вообще прилетели два дятла и давай играться: друг за другом гоняются, с елочки на елочку перепархивают, ползают по стволам. И все это буквально в десяти шагах от меня. Я прямо кайф словил, за ними наблюдая! Загляделся так, что чуть смену не проворонил. Но все-таки услышал вовремя, шагов за сто. Сержант – разводящий смены, удивился и даже обрадовался, застав меня неспящим и без сигареты. Видимо, ребята на этом посту расслаблялись хорошо. Может, походи я на такой пост несколько недель, и я бы заскучал однообразием, но тогда, по сравнению со штабом, мне этот пост показался верхом счастья. А застать меня врасплох… Да просто смешно! Я уже был «Караульным волком».
– Это как? – удивился Димка. – Волк, которого ноги кормят? Или который трех поросят подкараулил и слопал?
– Нет. Караульный волк – это часовой, отстоявший на посту сто часов!
– В карауле или именно на посту? – уточнил Димка.
– Именно на посту, причем на одном и том же, – гордо заявил Игорь.
– Не слыхал о таком. У нас такого не было, – удивился Димка.
Он кивнул Игорю и приподнял в приветствии рюмку. Выпили.
– И знаешь, – продолжал Игорь, – я там пока обалдевал от рассвета, в траве цветок сорвал. Маленький такой цветок, красно-малиновый, похожий на крохотную гвоздичку. Верчу его в руках, разглядываю, нюхаю. Любуюсь. Даже липкий сок, хоть пальцы и склеивает, мне кажется приятным и домашним. Прикинь, только второй месяц в армии, еще по дому скучаешь, еще толком не привык к этой грязи, жестокости, глупости. А тут маленький цветок. Счастье…
– Да, – погрустнел Димка, – первые месяцы службы по дому тоскуешь невыносимо. И тем тяжелее, чем ближе к дому служишь. Все время думаешь, как бы чухнуть из армии и смотаться домой хоть на несколько часов.
– Но такой классный пост достался мне всего один раз, – продолжал Игорь, – да и то потому, что я тогда был свободен от наряда. Что-то вроде выходного мне дали. Так и то, не получилось отдохнуть. А остальные караулы – на Первый пост. Опять штаб, Знамя, запахи армии и канцелярии! Из караула вернешься, еле на ногах держишься, до отбоя как пьяный ходишь. После отбоя тебя еще погоняли с часик на предмет «сорок пять секунд отбой». Наконец угомонились, легли, ты подушки коснулся, глаза сомкнул, и тут же подъем, как будто ночи и не было! Потом полдня маешься на занятиях или работах, и к шести вечера уже снова в караул заступать. А там два часа на посту стоишь, четыре часа носом клюешь над Уставами, и снова на пост! И в таком режиме несколько недель. Вот и спали на ходу. Я не знаю, как ребята возле ангаров службу несли, может, под кусток – и спать, но я просто шатался, стоя на контактной доске! Там, возле плексигласовой пирамиды, в которой Знамя хранилось, на полу было что-то вроде перевернутого ящика сантиметров десяти толщиной. Говорили, под ним установлен контакт сигнализации, срабатывающей на размыкание. Встаешь на этот ящик, а он как бы подпружинен, придавливается под твоей тяжестью и замыкает сигнализацию. А если сойти – контакт разомкнется и в караульном помещении замигает сигнальная лампа. Бред, конечно, но на нас действовало, боялись с доски сходить. Так на ней стоя и спали, как кони! Я, например, изобрел такой способ: ноги расставляешь на максимальную ширину, по самому краю этого короба, получается где-то на ширину плеч, автомат на плече стволом вверх, правая рука изо всех сил сжимает ремень и прижимает к плечу, левой рукой хватаешь ремень чуть выше правой и фиксируешь верхнюю часть туловища. По сути – обеими руками держишься за ремень автомата, который на тебе же и висит. Глупость, но психологически дает ощущение, что ты за что-то уцепился и просто так уже не упадешь. Дальше нужно максимально выпрямить ноги, поймать равновесие – и можно отключать сознание. Когда вырубаешься, тело еще некоторое время находится в равновесии, и можно минуту поспать, пока не начнешь заваливаться. Падать лучше вперед… Обычно успевал проснуться и одной ногой шагнуть вперед, чтобы с доски не слететь. Один раз я вовремя не включился и только в последний момент ногу выкинул. Получилось, что я ей топнул со всей дури! Грохот был такой, что дежурный, видно, проснувшись с перепугу, примчался на второй этаж посмотреть, жив ли часовой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
