— Стыдливость и тщеславие, — заметила Гленна. — Хорошие признаки. В данный момент ты вряд ли выйдешь в финал конкурса «Мисс охотница на вампиров», но, на мой взгляд, выглядишь просто отлично.
— Ты прекрасна. — Ларкин поцеловал ее руку. — Настоящая красавица.
— Так плохо? Ладно, на мне все быстро заживает. Не так, как на вас. — Теперь она обращалась к Киану. — Но достаточно быстро.
— Ты можешь рассказать, что произошло, когда вы с Ларкином расстались? — Хойт коснулся ее ноги. — Он говорит, их было десять.
— Да, десять, и еще Лора, так что всего одиннадцать. Ловушка сработала. Там, внизу, мертвая лошадь и оружие. Нужно его забрать. Они были в земле.
— Оружие? — спросил Хойт.
— Нет, вампиры. Закопали себя в землю. Ловушка внутри ловушки. Потом наступила ночь — искусственная. Как солнечное затмение. Все произошло очень быстро. И вампиры поднялись из земли. Первых двух я прикончила, пока они еще не успели полностью вылезти. Потом — позже — поняла, что они не собирались меня убивать. Честно говоря, только поэтому я и осталась жива. Они просто готовили меня для нее. Трусливая сука.
— Но ты убила ее.
Блэр посмотрела на Ларкина и покачала головой, но тут же пожалела об этом: ее мозг пронзила острая боль.
— Нет. Не думаю. Я не могла победить ее в бою. Едва держалась на ногах. Она это знала. Подкрадывалась ко мне, болтала всякую чушь. Хотела сделать меня своей любовницей, превратить в вампира. Как бы не так! Ей сейчас тоже очень больно. И выглядит она не лучше. Помог мех с водой.
— Освященная вода, — пробормотал Ларкин. — Какая ты умница!
— Все можно использовать как оружие. Я выплеснула ей в лицо, сколько смогла. Попала. В лицо и шею. Я слышала, как она визжала, убегая. Но сил у меня уже больше не было. Хорошо, что ты подоспел.
— У тебя была ветка.
— Какая ветка?
— Дерева, — пояснил он и снова поцеловал ее пальцы. — Ты размахивала веткой дерева.
— Ага. Неплохо. Похоже, у меня провалы в памяти.
— Ничего, память восстановится. — Глена опять поднесла чашку к губам Блэр. — Глотни еще немного.
— Я предпочла бы холодную «Маргариту».
— Кто бы отказался? — Гленна провела рукой над лицом Блэр. — А теперь спи.
20
Она то погружалась в пучину сна, то всплывала на его поверхность, и каждый раз наверху ее ждала боль. Слабость опять тянула ее вниз, но Блэр успевала услышать шепот и приглушенные голоса. А также свои ответы на вопросы, которые задавали ей всякий раз, когда она приходила в себя.
Почему ей не дадут поспать?
Потом кто-то опять вольет древесную кору ей в горло, и она снова провалится в сон.
Иногда в своем сне Блэр возвращалась на то поле и вновь переживала каждый удар, каждый блок, каждое движение последних — так она считала — мгновений своей жизни. А иногда просто проваливалась в никуда.
Ларкин сидел рядом, наблюдая, как Мойра и Гленна по очереди лечат ее. Девушки входили в комнату, чтобы зажечь свечи или подбросить в камин торф. Или просто прижать ладонь ко лбу Блэр, чтобы проверить, нет ли у нее жара.
Каждые два часа одна из них будила ее и задавала вопросы, проверяя реакцию Блэр. Это необходимо было делать из-за сотрясения, пояснила Гленна. Из-за сильных ударов по голове.
Потом Ларкин представил, что могло бы случиться, если бы она потеряла сознание после одного из этих ударов, что сделали бы с ней вампиры, не успей он вовремя. Каждый раз, когда Ларкин думал об этом, представлял себе все это, он брал руку Блэр, чтобы почувствовать биение ее пульса под шрамом на запястье.
Он рассказывал Блэр всякие истории, играл на волынке, которую принесла Мойра. Ему казалось — он надеялся, — что музыка ускорит ее выздоровление.
— Хорошо бы тебе уйти, отдохнуть час-другой. — Мойра пригладила волосы Ларкина. — Я с ней посижу.
— Не могу.
— Да, понимаю. На твоем месте я тоже не смогла бы. Она очень сильная, Ларкин, а Гленна — опытный лекарь. Не стоит так переживать.
— Я не знал, что способен на такое. Что могу испытывать такие сильные чувства к другому человеку. Что буду точно знать без всяких вопросов и сомнений, что эта женщина… значит для меня все.
— А я знала. Была уверена, что не обязательно Блэр, но такой человек найдется. А когда ты встретил ее, она изменила все. — Мойра поцеловала его в макушку. — Я немного ревную. Ты не возражаешь?
— Нет. — Ларкин повернулся, прижался лицом к ее бедру. — Я буду любить тебя всю жизнь. Мне кажется, что, находясь даже за тысячу миль, я могу протянуть руку и коснуться тебя.
Глаза Мойры наполнились слезами.
— Если бы мне пришлось выбирать, я не могла бы сделать для тебя лучший выбор. Но и она счастливейшая из женщин.
— Смотри, просыпается.
— Хорошо, поговори с ней. Пусть побудет с нами несколько минут, а потом я дам ей еще лекарство.
— Ну, привет. — Ларкин встал и взял Блэр за руку. — Могри. Открой глаза.
— Что? — веки Блэр затрепетали и раскрылись. — Что?
— Назови свое имя.
— Скарлетт О'Хара.[25] Вы что, не можете запомнить? — раздраженно ответила она. — Блэр Мерфи. С мозгами у меня все в порядке. Просто я устала и злюсь.
— Рассуждает здраво, — сделала вывод Мойра и налила снадобье Гленны в чашку.
— Больше не хочу. — Услышав раздражение в своем голосе, Блэр на секунду закрыла глаза. — Послушай, я не должна капризничать. Но капризничаю. И что с того? Но от этого пойла у меня туман в голове и я отключаюсь. Может, оно и не так плохо, если бы каждые десять минут меня не будили и не спрашивали, как меня зовут.
Мойра с довольным видом отставила чашку.
— Гленна просила разбудить ее, если откажешься.
— Черт, только не сестру Рэчет.[26]
— Я быстро.
Мойра выскользнула из комнаты, и Ларкин опустился на край кровати.
— Знаешь, у тебя лицо опять порозовело. Приятно видеть.
— Могу поспорить, что красок на моем лице предостаточно. Синий, черный, лиловый и даже желтый, как у покойника. Хорошо, что темно. Послушай, тебе не обязательно тут сидеть.
— Никуда я не уйду.
— Я, конечно, ценю твое отношение. Но… мы не могли бы поговорить о чем-то другом? Не о моей измолоченной заднице? Расскажи мне что-нибудь. Расскажи… когда ты впервые узнал, что можешь менять облик?
— Мне было года три. Понимаешь, я очень хотел щенка. У отца были волкодавы, но они считали ниже своего достоинства играть с такими, как я. Гонять мяч и приносить палку.
— Щенок. — Звук его голоса успокаивал. — Какой щенок?
— Любой, но мать сказала, что не желает держать еще одну собаку в доме и что ей хватает забот со мной и с малышом. Она имела в виду моего брата, которому только исполнился год. И я тогда не знал, что мать уже вынашивает сестру.
