Вновь теряя контроль, Лутарг бросился вон из комнаты, под протестующий крик Сарина и жалобное "нет" Литаурэль.
Он не мог остаться. Не отвечал за себя. Испугался забрать то, что ему не принадлежит.
Лита! Безумие!
* * *
Толкнув ногой дверь, он ворвался в комнату, наплевав на уединившуюся в ее пределах пару.
— Пошла вон! — прорычал Урнаг обнаженной женщине, оседлавшей бедра столь же нагого мужчины. — Живо!
Откровенная сцена, свидетелем которой он стал, не задевала. Переплетенные в страстном объятье тела не будоражили кровь. Воображение спало, как и жажда плоти, отринутые насущными проблемами.
— Две минуты и ты внизу, — приказал Урнаг своему сподручному, словно и не лишал того долгожданного удовольствия.
Он не следил за исполнением, просто вышел. Только дверь с грохотом закрылась за ним, выражая то, что творилось на душе.
Урнаг чувствовал себя обманутым, даже преданным. Как выяснилось, от него скрыли слишком многое. Практически все! Можно сказать, отправили на верную гибель, и это бесило.
Вейнгар оказался хитер. Хитер и скрытен. Он утаил самое главное — жертва не человек.
Мужчина не успел задуматься, отчего так. Не имел времени поразмыслить, сраженный наповал увиденным. Огорошенный сверх меры, погряз в панике, требующей выхода и внимания других.
Ворвавшись в прокуренный, гомонящий зал таверны, Урнаг с размаха приземлился на скамью.
— Покрепче и побольше! — выкрикнул он, намереваясь найти спокойствие на дне бокала. Надеясь примерить разум с тем, что видели его глаза. А это было невероятное зрелище! Страшное и завораживающее!
Глава 26
Сомнительная честь успокаивать бьющуюся в истерике Паньку досталась Истаргу. Парень не обрадовался, но выбора у него не было. К тому же это была хорошая возможность отвлечься и привести в порядок собственные расшалившиеся нервы.
Он еще до конца не осознал, чему стал свидетелем, но, кажется, чему-то волшебному. Во всяком случае, молодой человек уговаривал себя воспринимать увиденное именно так. Получалось с трудом, но все же получалось. К тому же, он не мог позволить себе пасть в глазах дочери вейнгара, превратившись в ноющую девицу, ведь сама она держалась на удивление хорошо. Была немного взволнована и только. Молодой человек даже позавидовал ее выдержке.
Таирия, сцепив руки в замок, чтобы скрыть дрожь, застывшей статуей сидела на скамье. Она не представляла, как выглядит со стороны, но чувствовала себя отвратительно. Девушке казалось, что стоит ей пошевелиться и она свалится в обморок, насколько хрупкой была грань между самообладанием и паникой.
Сознание отказывалось воспринимать действительность. Она будто очнулась после ночного кошмара и выяснила, что тот стал явью. Что созданные ее воображением монстры просочились в реальность и теперь свободно разгуливают в мире людей.
Помимо ее воли, память один за другим воскрешала рассказы Урьяны про Аргердово отродье, божественных приспешников, костры подземного мира, а также высказывания отца — и все они находили подтверждение в только что произошедшем. Голова Таирии шла кругом от обилия предположений, но ни единого вопроса не сорвалось с ее губ, так как девушка совершенно не доверяла собственному голосу.
Ири казалось, что стоит ей открыть рот и она закричит, как дикий зверь, вторя непрестанным подвываниям Паньки. Все, на что Таирия была способна сейчас — это наблюдать.
Лихорадочно блестящие глаза вейнгарской дочери не отрываясь следили за Литаурэль. Тресаирка чувствовала этот взгляд, но не обращала на него внимания. Она вообще ни на что внимания не обращала, погруженная в собственные мысли.
Ее лицо горело, пылая уже остывающим жаром страсти и все пребывающей краской стыда. Сердце гулко колотилось в подреберье. В ногах ощущалась предательская слабость, а на душе ворочалась и скреблась тагьери. Обе тонули в неудовлетворенности, но в отличие от духа, Литаурэль винила себя за это, хотя ни капли не жалела о случившемся.
Девушка запуталась в самой себе.
Когда по телу пошло уже знакомое покалывание, Истинная метнулась к Сарину, сидящему рядом с Таирией и нашептывающему ей что-то успокаивающее.
— Он уходит. Далеко, — взволнованно сказала она, взглядом умоляя старика сделать что-нибудь.
Но Сарин только посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. Прекрасно изучив Лутарга, он знал, что остановить того невозможно, пока молодой человек сам не решит иначе. Сдвинуть с места горную гряду не под силу обычному человеку, а богом себя Сарин не считал.
— Останови его! — протестуя, воскликнула Лита, не желая соглашаться с пассивностью старца.
От ее возгласа Таирия вздрогнула и зажмурилась, видимо, ожидая появления новых чудовищ. Панька на мгновенье испуганно замолчала, чтобы затем продолжить выть с новой силой.
— Как? — не обращая внимания на шум, удрученно спросил Сарин.
— Как-нибудь. Догони. Верни. Не знаю я!
Чем дальше, тем больше Литаурэль нервничала. По мере того, как расстояние между ней и Лутаргом увеличивалось, покалывание становилось сильнее, и Лита знала, что до превращения осталось совсем немного. Скоро ее тело преобразуется и, вероятно, перепугает всех окончательно. Она отказывалась понимать, почему Лутарг не задумывается об этом, оставляя ее одну.
Сообразив, что Сарин не собирается подниматься с места, девушка зло глянула на него и метнулась в дальний угол комнаты — туда, где остов кровати хоть как-то скроет ее от посторонних глаз. Почему-то в состоянии призрачности она ощущала себя голой, и сейчас не была готова предстать в подобном виде пред другими людьми.
— Лутарг… — жалобно простонала Литаурэль, усаживаясь на пол и подтягивая ноги к груди.
На глаза отчего-то навернулись слезы, и рожденная с духом крепко зажмурилась, чтобы не дать им пролиться.
Она никогда не плакала. Не было у нее причин лить слезы, разве что из-за стычек с братьями, но такого удовольствия она им никогда не доставляла. Даже ухаживая за умирающими ротулами, Литаурэль не позволяла себе раскисать, а сейчас чувствовала, что не может сдержаться. Соленые капли настырно прорывались сквозь плотно сомкнутые веки и текли по щекам.
Она не могла не думать о том, где он? Почему так стремительно покинул комнату, ведь никакой опасности уже не было. Рьястор никому не угрожал.
Не могла забыть его пытающий взор и хриплое "прости". Искаженное ошеломлением лицо и сжатые в кулаки руки. Что он теперь подумает о ней, если узнает? Когда узнает…
Опустив голову на колени, Литаурэль до крови прикусила губу, сдерживая жалостливый стон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
