Горячая и сытная еда по настоянию дочери вейнгара была поднята в оплаченные ей комнаты. Если хозяин трисшунской ночлежки и догадывался, что его постояльцы не так просты, как хотят показаться, то вида не подавал, безропотно выполняя все наказы. Он многое повидал на своем веку, и давно перестал лезть в дела тех, кто находил приют в его вотчине.
"Чем меньше знаешь, тем спокойнее спится", — всегда втолковывал он своей любопытной жене — большой любительнице посудачить с соседскими бабами о том, что творится в таверне по вечерам.
Наблюдая за тем, как старик с аппетитом уплетает еду, а Лутарг с Литаурэль перекатывают кусочки по своим тарелкам, Таирия задавалась вопросом, как такое возможно, что ее брат не простой человек, и почему она не боится его. Девушка сама растерялась от того, как ее страх и паника в одночасье улеглись. Она все еще волновалась, робела, все еще рассматривала его, как некое чудо, но уже не испытывала желания закричать и спрятаться. Даже голос ее почти не дрожал, хоть эмоции не улеглись до конца, и сердце продолжало трепетать.
— Почему вы не едите? — спросила она, взглядом указывая на тарелки сидящих напротив людей.
В ответ на ее вопрос девушка положила в рот кусочек мяса, а Лутарг, подняв голову, посмотрел в глаза. Не сдержавшись, Ири поежилась. Если не видеть этих глаз, то вполне можно убедить себя в его нормальности. А так нет. Нельзя. Этот горящий взгляд, казалось, заглядывал в душу.
— Я не настаиваю, просто спрашиваю, — промямлила она, отвернувшись.
— Страшно? — спросил он, и Ири в его голосе послышалась горечь.
— Нет, не боюсь, — поспешила опровергнуть она, и вновь посмотрела на него, заставляя себя выдержать его пытливый взор.
— Стоят друг друга, — хмыкнул рядом с Таирией Сарин, потянувшись на середину стола за хлебом. Литаурэль, опередив старца, передала ему кусок.
— Боишься, — утвердительно повторил Лутарг.
— Нет, — поднажала Ири. — Волнуюсь немного, но не боюсь.
— Его не обманешь, девонька. Он все чует, — вставил свое слово Сарин, возвращаясь к народному говору.
— А если захочет, то мысли слышит, — с лукавой улыбкой добавила Лита.
Глаза Таирии недоверчиво округлились, а затем девушка рассмеялась.
— Вы шутите? — Все трое улыбнулись, но без намека на подтрунивание. — Правда? — нерешительно спросила она, не уверенная, что стоит удивляться.
— Почти, — отозвался Лутарг.
— Но не совсем, — закончила Литаурэль, и теперь уже все трое довольно заулыбались. Таирия выдохнула.
— Отлично, — пробормотала она. — Придется не думать.
Дружный смех окончательно разредил атмосферу в комнате. Последние крохи стеснения и неловкости были отброшены, и общение, наконец-то, обрело непринужденность.
— Почему ты передумала? — задал интересующий его вопрос Лутарг.
— В чем? — не поняла Таирия.
— Ты была напугана. Сильно. Я ощущал твой страх. А затем что-то изменилось. Что?
— Ты, — под его ожидающим взглядом, Ири залилась краской. — Когда они…
Девушка запнулась, не зная, как правильно назвать то, что видела, а затем, решила не вдаваться в подробности, а начать с конца.
— Ты позволил ей бить себя, и ничего не сделал в ответ, — на одном дыхании выпалила Таирия.
— Поэтому ты перестала бояться?
— Не только поэтому. Еще ты успокаивал Литаурэль. Обнимал ее, и я поняла, что ты расстроен. И еще, Сарин, — Ири посмотрела на старика. — Пока тебя не было, он все время твердил, что ты добрый, и никогда никого не обижаешь.
Ошеломленный Лутарг с плохо скрываемым изумлением уставился на старца. Он добрый? Что-что, а подобное определение ему не подходило. В эргастенских пещерах за такую крамольную мысль старика подняли бы на смех. В среде каменщиков Лутарг слыл, каким угодно, но уж точно не добрым.
— Что? — дожевав очередной кусок, поинтересовался у молодого человека Сарин. — Разве ты сознательно обидишь ее? — задал он вопрос, ответ на который и так был ему известен. Что бы Лутарг не думал о себе сам, старик слепым не был, и имел собственное мнение, которому, к тому же, не раз находил подтверждение.
— Нет, — согласился мужчина. — Но добрый?
— Почему нет? Ты привык думать о себе хуже, чем есть.
Лутарг только головой покачал, а Лита спрятала довольную усмешку, уткнувшись взглядом с тарелку. Заявление старика откровенно шокировало сына Перворожденного, и девушка едва подавила смех. Добрый рьястор — это что-то! Сальмир, да и остальные ее браться ни за что не согласились бы с этим, а вот сама Литаурэль уже начала сомневаться.
— Ладно, — пробормотал мужчина себе под нос, и уже громко продолжил: — А если я вновь сорвусь? Такое возможно, хоть я и обещал обратное.
— Я понимаю, — согласилась Таирия, переплетя пальцы в замок.
Конечно, она бы предпочла больше не видеть тех зверей, что дрались у нее на глазах, но надеялась, что сможет смириться с этим. Возможно не сразу, но она постарается. Это же ее брат. Сын тетушки. Немного необычный, но не плохой же. Ири старательно убеждала себя в этом.
— Понимает она.
— Только давай пока проверять не будем? — просительно протянула Таирия, взглядом ища поддержки у Литаурэль. Девушка подбадривающее улыбнулась ей, и Ири с облегчением выдохнула под хрипловатый хохот старца.
— Знал, что вы поладите, — выдавил Сарин и еще громче зашелся в смехе — настолько комично выглядел Лутарг с маской изумления на лице.
Из всех собравшихся в комнате, он был единственным, кто искренне верил в возможность безоглядно преодолеть все различия. Не сомневался даже тогда, когда Таирия преодолевала шок, Литаурэль жалась в углу, а Лутарг вдалеке от всех воевал с самим собой.
Возможно потому, что сам когда-то прошел через это, и безоговорочно принял маленького мальчика, на которого опасливо косилось большинство дворцовой прислуги, и даже слово вейнгара не могло изменить подобного отношения.
Или потому, что в темноте эргастенских пещер разглядел глубочайшее одиночество молодого человека, сторонящегося всех и вся, лишь бы не получить новую порцию презрительных насмешек, рожденных притаившимся внутри страхом. Настолько замкнутого, что пробиться через его броню стоило ему доброго года жизни.
Как бы то ни было, Сарин верил. Верил в то, что окажется прав.
Глава 27
В парадном облачении вейнгара, с геральдической цепью на груди, Матерн выхаживал по церемониальному залу, ожидая, когда доложат о прибытии посольства рианитов. Его советники, сбившись в кучу, что-то обсуждали в полголоса, но вейнгар на них внимания не обращал, занятый собственными мыслями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
