«Потрясение в партии осенью прошлого года базировалось на некоторой неустойчивости тогдашних экономических условий. Это было облечено в известные формы, даны были формулы, было доказано, что партия стоит накануне краха, накануне крушения, что политика партии гибельна для промышленности (выделено мной. — Ю.Ж.). Вот теперь мы можем подвести итоги.
Да, за последний год были сделаны некоторые ошибки… Но каковы общие итоги сравнительно с осенью прошлого года? Где критерий для того, чтобы оценить — кто оказался прав на протяжении этого годового испытания той и другой политики. Политики ЦК и политики, ей противопоставлявшейся?».
И чтобы продемонстрировать правоту большинства, Каменев позволил себе изрядно преувеличить успехи — ведь практически никто из присутствовавших на пленуме не знал содержания докладов, делавшихся последнее время на заседаниях ПБ: 27 июня — комиссии по зарплате и безработице, 3 июля — Дзержинского о ленинградской промышленности, 12 сентября — Дзержинского о металлопромышленности.
«Мы, — продолжал с пафосом Каменев, — имеем стойкое расширение промышленности. Мы имеем совершенно явственно поднимающуюся линию, для срыва которой нет никаких оснований. Мы имеем несомненное расширение общей покупательной способности крестьянства. Мы имеем затем не только денежную реформу, не только план денежной реформы (скорее всего, здесь председатель СТО имел ввиду восстановление госмонополии на водку. — Ю.Ж.), не только попытку проведения денежной реформы, мы имеем проведение денежной реформы, уже испытанной на факте прекращения эмиссии (тут Каменев ошибся — прекращения не эмиссии, а получения от неё дохода. — Ю.Ж.), ибо это годовой бюджет, который составлен без эмиссии и испытанный на расширении бюджета».
Завершил же Каменев панегирик в честь правильности избранного «тройкой» курса так: «Это означает, что политика, намеченная осенью прошлого года, была правильна. Она проверена двенадцатью месяцами. Проверена неурожаем. Проверена высокими хлебными ценами. Проверена в очень тяжёлых условиях, и оказалась правильной»{423}.
Если Троцкий и понял, что проиграл, что не следовало выдавать себя за единственного члена ПБ, имевшего право истолковывать слова Ленина, всё равно было слишком поздно. Его новая книга «Уроки Октября», только что написанная и поступившая в продажу в дни работы пленума, свидетельствовала об ином. О том, что якобы не Ленин готовил и осуществлял революцию, а только он, Троцкий председатель петроградского Военно-революционного комитета.
«С того момента, — писал Троцкий, — как мы, Петроградский совет, опротестовали приказ Керенского о выводе двух третей гарнизона на фронт, мы уже вступили фактически в состояние вооружённого восстания, Ленин, находившийся вне Петрограда, не оценил этот факт во всём его значении. Во всех его письмах того времени об этом обстоятельстве вообще, насколько я помню, не говорится ни слова. А между тем, исход восстания 25 октября был уже на три четверти, если не более, предрешён в тот момент, когда мы воспрепятствовали выводу петроградского гарнизона, создали Военно-революционный комитет (16 октября) (здесь Троцкого подвела память, петроградский ВРК образовали 12 октября, а 16 октября ЦК создал Военно-революционный центр, включавший и ПВРК. — Ю.Ж.), назначили во все воинские части и учреждения своих комиссаров и, тем самым, полностью изолировали не только штаб Петроградского военного округа, но и правительство…
Восстание 25 октября имело только дополнительный характер (выделено мной. — Ю.Ж.)»{424}.
Троцкий вроде бы не стремился опорочить Ленина. Писал в книге очень много о нём похвального, но лишь как о теоретике. Особенно о разработанной тактике революции, ставшей, по мнению автора «Уроков Октября», классической. Но как же обойтись без ложки дёгтя? И Троцкий позволяет себе отметить очень значительный, если не решающий для тех дней просчёт Ленина, слишком хорошо подтверждающий концепцию «Уроков Октября»:
Ленин «предполагал начать восстание с Москвы, где, по его предположению, оно должно пройти бескровно… Советы Ленина начать восстание в Москве, где оно, по его предположениям, обещало бескровную победу, вытекали именно из того, что он не имел возможности из своего подполья оценить тот коренной перелом — уже не в настроениях, но и в организационных связях, во всей военной субординации и иерархии»{425},
Вот так-то! Ленин не сумел оценить, а Троцкий смог!
Но по-настоящему в «Уроках Октября» достаётся Каменеву и Зиновьеву. Особенно первому, как бы между прочим названному «одним из противников позиции Ленина». Троцкий упоминает Каменева пять раз, и только как человека, придерживавшегося неверных взглядов, да ещё и пропагандировавшего их.
Не обошёл своим вниманием Троцкий и достаточно известное, можно сказать, хрестоматийное, письмо Зиновьева и Каменева «К текущему моменту». Написанное 11 октября и опубликованное на следующий день в горьковскои газете «Новая жизнь». Дабы усилить негативный эффект этого документа, уже утратившего актуальность, Троцкий пространно цитирует его, приведя самую крамольную выдержку: «Мы глубочайше убеждены, что объявлять сейчас вооружённое восстание — значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции»{426}.
Смысл сказанного достаточно прозрачен. Тогда, в октябре 1917 года, ошибались все вожди. И Ленин, и Зиновьев, и Каменев. Беспорочным был только он, Троцкий.
Досталось от Троцкого и газете «Правда», позиция которой, по его словам, в марте «была гораздо ближе к позиции революционного оборончества, чем к позиции Ленина». Привёл убедительные примеры того, а среди них и статью «О войне». Только не назвал её автора — Сталина{427}.
Троцкий, совсем забыв о прежних увлечениях такими вопросами, как промышленность, партийная демократия, роль Госплана, и занялся историей. До предела использовал свое действительно огромное, но всё же далеко не решающее участие в революции, приступил к кардинальной ревизии всего, уже написанного об Октябре. Начал создавать собственную версию революционных событий, а заодно и свой образ выдающегося практика, лучшего специалиста по технологии государственного переворота.
Троцкого ничуть не смущало, что он порочит не только Каменева и Зиновьева, но и членов Военно-революционного центра начальника Политуправления РККА и члена РВС СССР Бубнова, главу ОГПУ и ВСНХ Дзержинского, генсека Сталина. Ни разу не упомянув о них, он тем самым отрешил их от участия в революции. Добавил тем себе врагов, которые такого ему простить никогда не смогли. Видимо, решил играть ва-банк. Понадеялся на своих верных сторонников, значимость же их преувеличил. Его заместителя по РВС СССР и наркомату по военно-морским делам Э.М. Склянского уже сняли с должности, других отправили в почётную ссылку, полпредами. В.А. Антонова-Овсеенко — в Чехословакию, А.А. Иоффе — в Австрию, Л.М. Карахана — в Китай, К.К. Юренева — в Италию…
Оскорблённые в лучших чувствах Каменев и Зиновьев поначалу намеревались осудить книгу Троцкого особой резолюцией пленума, но подготовили её проект слишком поздно, 24 октября, после его окончания. Только бумага запечатлела их первую реакцию:
«Выпущенную т. Троцким к 7-летию Октябрьской революции статью об “Уроках Октября” пленум рассматривает как сознательное извращение истории партии, направленное к достижению обходным путём фракционных целей т. Троцкого, отвергнутых партией после зимней (ноябрь 1923 — январь 1924 года. — Ю.Ж.) дискуссии.
ЦК констатирует, что статья т. Троцкого, не имеющая ничего общего с действительно партийным и действительно научным изучением Октябрьской революции, направлена к возобновлению дискуссии в партии и возлагает на т. Троцкого за (фраза не закончена).
Считая настоятельно необходимым выяснение перед всей партией искажений, допущенных т. Троцким в истории партии и революции, поручить ПБ распределение соответствующих работ: Институту Ленина — немедленное популярное издание всех статей и документов Ленина за период с февраля по октябрь 1917 г. и Истпарту (Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП, существовавшая тогда при Госиздате. — Ю.Ж.) — переиздание “Правды” и заменявших её газет за 1917 г.»{428}.
Несмотря на то что проект так и не был никем утверждён, спустя неделю он стал претворяться в жизнь. Сигналом к атаке на Троцкого послужила редакционная (скорее всего написанная Бухариным) статья «Как не нужно писать историю Октября», опубликованная в «Правде» 2 ноября. Соединившая в себе и сказанное Каменевым на только что завершившемся пленуме, и оценку книги, данную Каменевым и Зиновьевым в проекте резолюции.
