— Ваши соколы годятся только для пускания пыли в глаза, а когда дело доходит до настоящей охоты, они ни на что не способны. К чему эти пляски в воздухе? Там, где ястреб схватит в угон, любая другая птица отступит. Лучшего ловца не сыскать. — Бран с гордостью посмотрел на крупного ольшаного ястреба, сидящего у него на руке. Его наигранные, ярко-рыжие глаза светились умом и настороженностью. Пожалуй, было что-то неуловимо схожее между птицей и его человеком. — А на что кречеты упрямы да неуживчивы, одна морока с ними! Много я птиц повидал на своём веку, но добычливей и вернее ястреба не сыскать.
Как бы то ни было, но не переводившиеся зайцы и рябчики на их столе красноречиво говорили в пользу птицы, к которой Гнеда испытывала невольное уважение. Однако дружба Брана и его ястреба напомнили девушке о Злом, оставшемся где-то на опушке Стародуба, а следом — о Пламени, ныне стоявшем в Судимировой конюшне.
Бьярки любит лошадей. Он позаботится о нём.
Эти мысли были невыносимы. Гнеда начинала рассуждать о себе так, будто она умерла. Будто навечно исчезла и больше никогда не вернётся в Залесье. Словно смирилась с тем выбором, что сделал за неё чужой человек. Нужно было действовать.
Задумывая побег, девушка плохо представляла, куда отправится. Гнеда ещё раньше намеревалась уехать в Переброды. Стало быть, её путь лежал туда.
Но Бьярки! Почему всякий раз её мысли возвращались к нему?
Многое из того, что произошло с Гнедой в последнее время было окутано туманом, дымкой, которая мешала отделить явь ото сна, но то, что касалось Бьярки, она помнила с отчётливой ясностью. Объятия, прикосновения, слова. Та их короткая встреча оголила часть её души, откидывая всё ненужное и наносное, заставляя признать, что…
Всякий раз, доходя до этого в своих мыслях, Гнеда принуждала себя остановиться. Это было опасно, это было её слабостью. Той самой, что непременно воспользуется Бран. Нельзя признаваться, даже самой себе.
***
Снег был таким глубоким и рыхлым. Зима пришла раньше обычного. Неужели не могла немного подождать?
Она заблудилась. Воодушевлённая первым успехом, сумев каким-то чудом отойти от дома и вскоре упустив его из виду, Гнеда потерялась. Это было так глупо и так… ожидаемо? На что можно было надеяться, если она понятия не имела, где находится избушка?
Гнеда хотела сбежать. Что ж, она своего добилась.
Темнота. Снег. И снова холод.
Мысли путались.
Может, так даже лучше. И уж наверняка лучше, чем покорно ждать, пока ею распорядится кто-то другой. Пусть она замёрзнет в сугробе. По крайней мере, это случится быстро и безболезненно.
Спать. Единственное, чего ей по-настоящему хотелось. И сон пришёл, принося с собой тёплые, долгожданные объятия. Желанные. Единственные.
— Просыпайся! — раздалось где-то над ухом, громко и резко. Чужой, свирепый голос, вырывающий её из сладкой неги.
Гнеда попыталась отмахнуться от него, но вместо освобождения почувствовала железную хватку на плечах и грубую встряску.
— Вставай же! — сквозь зубы прорычал Бран, и следом на её лицо обрушилась пощёчина и поток слов, которым никогда не учил Фиргалл.
Гнеда ошарашенно открыла глаза, делая вдох полной грудью, выныривая на поверхность из тёмного омута.
Бран ещё несколько раз встряхнул девушку, а затем, убедившись, что она пришла в себя, рывком забросил её на плечо так немилосердно, словно Гнеда была мешком муки. Когда сид добрался до дома и так же безжалостно свалил девушку на пол, её едва не вывернуло наизнанку. Тело ломило, голова раскалывалась, к горлу подступила тошнота, а щека полыхала огнём.
Бран — вспотевший, с всклокоченными волосами — яростно смотрел на Гнеду сверху вниз несколько бесконечных мгновений. Вдруг он замахнулся, и девушка зажмурилась в ожидании удара. У неё не было сил даже прикрыться руками.
Но ничего не произошло, и Гнеда, сжав зубы, открыла глаза, чтобы увидеть удаляющуюся спину сида.
35. Метель.
— Ешь, — велел Бран, придвигая к Гнеде миску, от которой шёл упоительный запах мяса, заставлявший желудок сжиматься. Её рот против воли наполнился слюной, но девушка отвернулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она отказывалась от пищи третий день, и сид, перебарывая себя, пришёл к ней сам. Гнеда видела, что ему с трудом удавалось сдерживать раздражение, тогда как она, несмотря на мучающий её голод, впервые за долгое время чувствовала себя сносно. Неожиданно Гнеда осознала свою силу и власть над Браном. И у него были уязвимые места.
Сид нуждался в Гнеде. Он мог обращаться с ней как с вещью, но ему важно было довезти девушку до Корнамоны живой и здоровой. Брану удалось надеть на неё ошейник, но это не значило, что Гнеда не станет упираться. Он мог применить силу, но такой путь требовал больших хлопот, нежели попытка по-хорошему договориться. И Гнеда не ошиблась. На этот раз Бран пришёл с пряником.
— Ну и куда ты собиралась бежать? — спросил он недовольно, но беззлобно.
— Не твоё дело, — не глядя на собеседника буркнула девушка.
— Коли ты не совсем дура, то должна понимать, что тебя ждёт, если снова угодишь к нему. Я ведь и правда спас тебя. Это не для красного словца было сказано.
Гнеда еле слышно хмыкнула, и Бран прищурился.
— Или я чего-то не знаю? — спросил он, пытливо глядя на девушку, будто его посетила какая-то неожиданная мысль. — Может, тебе и в самом деле есть, куда идти?
Гнеда обернулась на Брана, и ей совсем не понравился его пристальный взор.
— Я собиралась вернуться в Переброды, — нехотя ответила она, пытаясь увести его с опасной дороги.
Сид кивнул, но подозрение не покинуло стальных глаз, и Гнеда видела, что он не поверил ей. Но Бран ответил как ни в чём не бывало:
— Ты не доберёшься туда одна, зимой, по снегу. Либо замёрзнешь в ближайшем овраге, либо тебя перехватят княжьи псы. — Он презрительно сморщил нос.
— Они ведь обложили нас? — внезапно догадалась Гнеда, и поджатые губы Брана подсказали, что она права. — Поэтому мы не едем?
— Дороги перекрыты, но они не смогут стеречь нас вечно. А этот дом им не найти, — самоуверенно заявил сид. — Тебе некуда идти, а то, что я предлагаю, не так уж и плохо.
— Ах вот как, — воскликнула Гнеда в возмущении, — предлагаешь? И, позволь спросить, могу ли я отказаться?
— Многим ли выпадает такая удача, такая возможность! Стать княгиней Ардгласа! — негодующе возразил сид.
— Даже если бы тебе удалось провернуть свой замысел и остаться при этом в живых, скажи, неужели мне в самом деле уготовано хоть какое-то значимое место? – с упрёком спросила Гнеда, складывая руки на груди.
— Мы могли бы договориться, — начал было Бран.
— Я тебе не верю, — отрезала девушка.
— Ты будешь жить, как захочешь. Единственное, что от тебя требуется, делать вид…
— Я не знаю тебя! По тому, что я могу судить, ты скорее напоминаешь лесного бродягу, чем наследника княжеского рода, а твои люди — шайку разбойников! Как я могу выйти за тебя замуж? Как я могу доверять твоим словам? Что будет со мной, когда ты добьёшься своего? Когда я стану тебе не нужна?
— Многие ли невесты вольны выбирать, за кого им идти? — тоже распаляясь, выкрикнул Бран. — В моих местах девушки благодарят родителей, если хоть немного знали жениха до свадьбы! Ты бесишься с жиру, и мне это надоело! Какая-то возгрячка ещё будет воротить от меня нос!
Бран одним махом сшиб с лавки уже остывшее жаркое, подаваясь к Гнеде. Её рука сама потянулась к поясу, прежде чем девушка вспомнила, что нож отобрали ещё в клети.
— Ничто не мешает мне сделать тебя своей женой прямо здесь, — с ненавистью проговорил сид в локте от её лица.
— Обещаю, ты пожалеешь, если тронешь меня, — прошипела она. — Рано или поздно я убегу! А если не смогу, то лучше сделаю что-нибудь с собой, но не стану жить у тебя на привязи!
Какое-то время Бран продолжал свирепо смотреть на неё, что-то решая для себя, но его лицо понемногу расслабилось, а взгляд потух, и сид отодвинулся от девушки. Гнеда видела, как он бесновался внутри, желая сломить, проучить её, и одновременно не позволяя себе этого сделать. Бран всё ещё рассчитывал, что дело можно решить мирно, но девушка чувствовала, что его терпение на исходе.
