Я откашливаюсь.
– Я часто захожу на сайт «Старски и Хатч». – Уголок его рта подергивается. – И на тот, о самых знаменитых «Оскарах». Статьи и вправду интересные были.
Даррен кивает. Скупо и напряженно, чуть заметно. Мне нужно выпить. Я не решаюсь подойти к подносу с шампанским, потому что Даррен может воспользоваться моментом и уйти, поэтому зову официанта и прошу принести два бокала.
Даррен берет бокал, но как же он растерян!
– За что пьем? – спрашивает он.
Я хотела предложить тост за мою помолвку. Но не стала.
– За… тебя. Ты хорошо выглядишь. Давай выпьем за тебя, – предлагаю я.
– Нет. Это будет не по-джентльменски. Может, за тебя? У тебя ведь тоже все хорошо? – Не знаю, что ответить. Не очень-то он искренен.
И я качаю головой.
– Тост «за нас с тобой» не очень-то годится, – иронически замечает он.
– Наверное, да, – невнятно бормочу я.
– Придумал. За «Секс с экс». Я пялюсь ему в глаза. И бубню:
– За «Секс с экс». – Ну да, самый подходящий тост. Он имел в виду это? Не станет же он предлагать тост за программу? Он имеет в виду свою настоящую «экс»? Меня? Он что, флиртует?
Мы чокаемся.
Надеюсь, что флиртует.
И не верю своему счастью. Все еще с испугом жду, когда он отыщет предлог, отойдет от меня и заговорит с кем-нибудь другим, но он не уходит, а вместо этого предупредительно наливает мне шампанское, накладывает икру, прогуливается со мной по залу, предоставляя мне знакомить его с бесчисленными коллегами. Мы стоим на террасе, а я пытаюсь прийти в себя, потому что меня угнетает эта гудящая толпа. Потом он танцует со мной, и я так счастлива, я просто хочу бездумно двигаться под этот оглушающий ритм. Он все время рядом, он внимательно следит за каждым моим движением, слушает, как я разговариваю с другими, и, кажется, счастлив. Мы ведем себя так, будто виделись ежедневно все эти полугода.
Даррен не упрекает меня за то короткое письмо и неожиданное исчезновение, не вспоминает о моем паршивом и необъяснимом поступке. Я не знаю, как его понять. Выходит, я так мало для него значу, что он ни о чем меня не расспрашивает? Но если это так, то зачем проводить этот вечер со мной? Если бы я была подоверчивей, то предположила бы, что он хочет расспросить меня, но так, чтобы не поставить в неловкое положение перед коллегами. Он слишком тактичен.
Он слишком меня любит.
После такого открытия я чуть не впадаю в истерику.
Какая радость быть с ним весь вечер. Он всех очаровывает, всех веселит. Он болтает с Дебс, Ди и Джеки, а они восхищаются его красотой и любезностью. Трикси молчит и, раскрыв рот, слушает его соображения о том, почему женщины считают Робсона Грина неотразимым.
– Ты ее просто загипнотизировал, – дразню я его.
– Ну что ты, это всего-навсего наркотики, – сдержанно улыбается он.
Я наблюдаю, как Даррен испытывает свои чары на знаменитостях, которые вообще ничему не удивляются и даже не стараются быть вежливыми с теми, кто не собирается выписывать им за это чек. Он уже завладел вниманием «джентльменов» от прессы, цитируя их статьи и высказывая собственное мнение по разным вопросам – от тонкостей избирательной системы Индии до национальной программы разоружения Японии. Даррен впечатлил даже Бейла, который в жажде знакомства преследует его повсюду и не дает покоя даже над писсуаром. За две недели нашей совместной жизни я нарисовала ему мрачный, но точный портрет Бейла, который, конечно же, остался в памяти Даррена, и, хотя Даррен с удовольствием беседует со всеми, от бармена до председателя исполнительного комитета, он упорно избегает Бейла и относится к его речам как к случайному сотрясению воздуха. Все очарованы Дарреном, а меня он просто околдовал. Он такой же интересный, веселый, искренний и галантный, каким я его помню.
И еще сексуальнее.
Я словно купаюсь в шампанском. Пузырьки эйфории скользят по коже, вскипают в жилах, щекочут легкие и нервы. И приходит головокружение, легкость и беззаботность.
А вдруг кто-нибудь скажет ему о моей помолвке раньше, чем я сама?
Пытаюсь продраться через толпу обступивших его женщин. Это нелегко, и приходится шепнуть одной из них, что приехал Робби Уильяме. Они верят и мгновенно исчезают, оставляя мне Даррена. Теперь он может расслабиться.
– Тебе здесь нравится?
– Да, я рад знакомству с твоими друзьями. – Но голос слегка растерянный. И я этим довольна.
– Не хочешь поискать местечко поспокойнее?
Он тут же соглашается.
Мы уходим с вечеринки и бесцельно бредем вдоль реки. Мы идем той же дорогой, что и в январе: мимо Национального театра, мимо Ройял Фестивал Холл, мимо галереи Хэйуорд, мимо дворца королевы Елизаветы. Проходим по Вестминстерскому мосту и останавливаемся, чтобы полюбоваться панорамой Лондона.
– Красиво, правда?
– Очень, – соглашаюсь я.
– Вот за что мне нравится Лондон. Простор и толпы, современность и старина. Этот город – как наркотик.
Он рассказывает мне, как проводит время в Лондоне, говорит, что сменил квартиру, извещает, отчего уехал из Уитби и как он скучает и любит этот городок. Я расспрашиваю о его семье, и он рассказывает новости. Сара опять ждет ребенка, а Ричард и Шелли сыграли чудесную свадьбу. Он показывает мне фотографию Шарлотты – ее награждают за победу в заплыве на двадцать пять метров. Вид ее крохотного, мокрого, дрожащего тельца и гордо задранной головы заставляет меня улыбнуться. Я задаю бессчетные вопросы, но он не в состоянии ответить на все сразу. Я и не знала, что соскучусь так сильно.
– Они часто спрашивают о тебе.
– Правда? – радуюсь я.
– Да, они даже дали тебе прозвище.
– Какое? – рискованный вопрос. Не уверена, что хочу знать ответ.
– Наоми Кэмпбелл, – улыбается он. Я смеюсь:
– Надеюсь, только оттого, что я обожаю обувь и люблю хорошо выглядеть, а не за скандальный характер.
Даррен лихорадочно усмехается. Он слишком искренен, чтобы подтвердить или опровергнуть мои предположения. Его лихорадка заставляет меня рассмеяться громче. Я смеюсь сама над собой, и это так естественно, раз обо мне шутят в семействе Смитов. Он говорит о своих больных деревьях и о новом соседе по квартире. Мы разговариваем и прогуливаемся уже несколько часов. От Черинг-Кросс мы поворачиваем и идем в сторону Сент-Джеймского парка, проходим мимо Букингемского дворца и движемся к Гайд-парку.
Не помню точно, когда он взял меня за руку. Кажется, когда мы переходили Молл. Я никогда еще не держала мужчину за руку на людях. Это так вульгарно. К тому же у них всегда влажные руки, и потом очень неудобно идти, когда на тебе кто-то висит.
