подкинула проблем. С ней, вообще, не понятно, что творится. Не прошло и недели, как мы поселились на базе, она повторила тот же маневр, что и в общаге, вечером, после прощальных посиделок. Практически зажав меня между ящиками на складе, она ультимативно заявила:
— Мы должны быть вместе!
— Насть, что с тобой происходит?
— Со мной ничего, это с тобой что-то не так, я предлагаю тебе трахать меня, когда захочешь и где захочешь, а ты ломаешься словно девочка, может ты из этих, нетаких?
— Все я из таких. Но ты ведь была с Киром!
— Бы-ла, — по слогам ответила она. — А теперь нет. Теперь я хочу быть с тобой.
— А я не могу так. Кир мне друг и быть с его бывшей, короче, отвали, Настька.
Я оттолкнул ее. На этот раз аккуратно. Про себя решая, а может я идиот? Настька девчонка привлекательная, таких немного. Да еще напрямую предлагает всякое. Но чувствовалось за этим, какая-то неискренность с ее стороны, что ли. Да и не мог я так поступить, по отношению к Киру. Если бы, он материл ее, проклинал, когда они расстались. Но он только повторял «позаботься о ней». И явно не о такой заботе он говорил.
С тех пор Настька прям преследовала меня. Смотрела не мигая, улыбалась, как-то натянуто и поэтому жутко. Не знаю, что у нее там, в голове щелкнуло. Хочет забыть Кира? Так вокруг мужиков пруд пруди, выбирай любого. Отомстить? Скорее всего. Типа вот, Кир, отказался вместе с ней в ауксилию отправиться, теперь смотри, что она делает! А о том, что сразу же расскажет Киру, как только мы займемся сексом, я не сомневался. Вот не додумалась бы только, без занятия сексом рассказать об этом.
В эти две недели, я не удержался и позвонил Киру, Айгуль и Таньке. Разумеется, Киру я ни слова не сказал о поведении его бывшей. Нечего человека расстраивать. Поговорили. Кир обратился к врачу и сейчас лежал в больнице. Диагноз пока не вынесли, но там, внутри, у него оказались действительно тяжелые повреждения. И как он только с ними бегал, прыгал и дрался? Кремень!
С Танькой долго поговорить не удалось, но она рада была меня услышать. Обменялись новостями, я, не вдаваясь в подробности, рассказал о своей жизни, а она поделилась последними слухами о жизни в колледже. Жаль, но мне все это уже оказалось не интересным. Танька наговорила пошлостей, даже сказала, что соскучилась, чмокнула в трубку и, сообщив, что пришел Павлик, отключилась. Ох, и распутницей же она стала! А вначале такая правильная была! Помню, как она за Кнехта заступалась, когда я наказал его за слова. Эх, тяжело придется Павлику с ней.
Зато с Айгуль разговаривали долго. О многом, и о нас в том числе. Тоже сказала, что скучает. А еще, что хотела бы встретиться вновь. Я даже пообещал, что как только отправлюсь на отдых, сразу же приеду. И мы снова посидим в «Королеве».
Ауксы, кстати не всегда находятся на базах. Часть времени они находятся в боевой готовности, затем через определенный промежуток времени отправляются на дежурство. То есть, находятся дома, но в любой момент готовы выехать по тревоге. Ну, и полный отдых, когда аукс волен распоряжаться своей жизнью как угодно. Лишь в особых случаях их можно отозвать с отдыха.
Но слово я не сдержал. Особый случай наступил вскоре после моего разговора с Айгуль. Особь третьего класса нависла над берегами Японии, словно гриб ядерного взрыва. И мы, все до единого ауксиларии Воронцова, отправились уничтожить монстра.
Самолет пошел на посадку. Обычные рейсы, летящие сюда, на самый юг острова Кюсю, приземлялись в аэропорту Кагошимы. Но мы садились южнее, на военном аэродроме Каноя, находящемуся километрах в тридцати от места бедствия. Наши пилоты были профессионалами, но все же заставили пережить несколько неприятных минут, когда огромный транспортный самолет слегка накренился и земля под нами начала приближаться. Я вцепился в кресло. Все-таки в самолетах я ощущаю некое напряжение. Понимаю, что безопасней транспорта просто нет, но вот если, что случиться, бррр, тут уже без вариантов.
Сели мы хорошо. И вскоре, под руководством опытных техников, из недр воздушного гиганта принялась выгружаться наша техника. Если с грузовиками, проблем не было, они спокойно выехали из самолета своим ходом. Но вот над доспехами наши техники тряслись, словно они хрустальные. Их можно понять. СМД вещи редкие, невероятно сложные и дорогие. Тут за причинение вреда спросят по полной.
Загрузившись в машины, мы двинулись к месту нашей временной дислокации, городку Хигашикушира, если я правильно расслышал название. Он стоял восточнее Каноя, на берегу моря. Пока мы двигались до Каноя, видели множество людей, в основном японцев, что логично. Люди занимались своими делами, не испытывая тревоги от того, что в паре десятков километров от них торчит Идолище.
Сначала мы ехали мимо небольших домиков, ближе к центру появились многоэтажные здания. Возле магазинов и учреждений висели таблички, на японском и русском языках. Я даже не понял, когда мы покинули Каноя. Застройка в районе Камицуки, где находился и Каноя, и Хигашикушира, настолько плотная, что понять, когда ты покинул один населенный пункт и оказался в другом, можно только по указателям. Поля, леса и холмы, казались островками посреди моря зданий, домов и сооружений.
О том, что мы покинули пределы города, я понял по отсутствию людей. Улицы внезапно опустели, дома стояли запертыми. Мы словно в один момент оказались в городе-призраке. И еще по военным. Они пытались перекрыть все подступы к месту вторжения Идолища, а в городских условиях это было очень трудно.
В Хигашикушире нас уже ждали. Местная Служба спасения уже разбила лагерь на полях, зажатых между городскими массивами. От моря нас отделяли целый жилой квартал, парк и прибрежная полоса.
Нас пятерых, опять приставили на погрузочно-разгрузочные работы.
— А мы тут не прикурим, впятером-то целую фуру разгружать? — спросил Коновалов.
— Курим-бурим-неприкурим, в помощь нам несколько местных обещали прислать, — ответил Белов.
И точно. Не успели мы взяться за работу, как к нам подошли еще пятеро в темно-зеленых комбезах спасателей. Все японцы.
— Нас к вам в помощь направили, — сказал один из них.
По-русски он говорил хорошо, без акцента. Как позже я убедился, все японцы прекрасно говорят на русском. Да еще, в придачу, знают японский и всегда могут поговорить между собой, не опасаясь, что кто-нибудь поймет их.
Вместе дела пошли веселее.
— А где сам-то Идолище? — спросил я.
— В море, прямо рядом с Шибуши. Но отсюда его
