на Алексееву. Она чисто прыгнула тройной тулуп, а затем, услышав аплодисменты с трибун, благодарно поклонилась и помахала болельщикам. – Уже думал, чем займешься после?
– Об этом всегда сложно думать, – признался Громов, в который раз поймав себя на мысли о том, что не знает, чем займется после.
Конечно, он понимал, что от фигурного катания в своей жизни вряд ли сможет избавиться окончательно даже после завершения карьеры. Для любого профессионального спортсмена его вид деятельности сродни огромной занозе в сердце, которая долгие годы карьеры саднит и доставляет временами нестерпимую боль. И ты можешь мечтать о дне, когда вырвешь эту занозу, и боль, наконец, прекратится. Ты наивно полагаешь, что этот день станет одним из лучших в жизни, но он становится переломным моментом. Возникает уже другая беда – пустота, образованная этой самой занозой, не сможет заполниться. И ты живешь уже, возможно, без той адской боли, но с этой адской пустотой, которая пожирает изнутри просто потому, что ты уже не можешь жить без соперничества, без ежедневного преодоления себя, без вечной гонки на опережение с собственным телом. Ты без этой занозы – не ты.
– Наша Федерация была бы рада видеть в своих рядах специалиста вроде тебя, – сделал завуалированный намек Егор.
Громов грустно усмехнулся, вызывая этим недоумение у собеседника.
– Просто я всё ещё не могу привыкнуть, что ты говоришь о канадской Федерации «наша», – пояснил реакцию Евгений, пристально следя за скольжением Тани, заходившей на вращение в ласточке с прыжковой сменой ноги.
– Тебе ведь нравится канадская Федерация, – продолжал настаивать Егор, – ты даже не представляешь, какие условия мы сможем тебе здесь дать, Женя.
Громов вздохнул и одобрительно кивнул, когда Таня красиво и чисто приземлилась на внешнее ребро лезвия после тройного риттбергера. Евгений так увлекся партнершей, что прослушал последнюю фразу собеседника.
– Тем более, – снова заговорил представитель канадской Федерации, – у нас сильно провисло парное катание, а если уж ты Алексееву научил быть отличной партнершей, то и…
Громов недовольно нахмурился, бросив косой взгляд на Егора сверху вниз, давая понять, что подобные намеки относительно Тани терпеть не собирается. Только сам Евгений мог намекать на непрофессионализм Тани, только один на один с ней, и только исходя из лучших побуждений.
– Подумай над моим предложением, – закончил Егор, хлопнув старого знакомого по предплечью, и отошел к своим подопечным из сборной Канады.
Громов заметил, что Таня подъехала к Алисе, стоящей за бортом. Он с долей опасения наблюдал за их разговором. Однако ничего страшного не произошло. Его бывшая партнерша что-то подробно объяснила его партнерше действующей, а затем Таня понимающе кивнула, возвращаясь в центр площадки. Она встретилась взглядом с Женей, без слов приглашая его, наконец, присоединиться. Лёд, на котором рядом с ней отсутствовал Громов, с некоторых пор казался Тане ещё холоднее.
* * *
Спустя два часа ледовая часть тренировки закончилась, и Татьяна с Евгением направились в небольшой спортивный зал, находящийся во дворце. Ольга Андреевна и Алиса остались у ледовой площадки, намереваясь понаблюдать за тренировками соперников.
Громов открыл дверь в зал и коснулся поясницы Тани ладонью, когда та прошла вперед. Она резко обернулась, недовольным взглядом напоминая о поставленном утром условии. Евгений понимал, что это сейчас им даже необходимо. Что предыдущие два месяца он бежал от чувств к Тане, потому что боялся, что их пик придется на Олимпиаду и скажется на результате. Но эти забеги на дальние дистанции с конечным, совсем безрадостным пунктом «мы просто друзья», оказались безрезультатны. Они лишь усугубили ситуацию, потому что все нерастраченные ранее чувства, усилившиеся на фоне окружающей атмосферы, норовили вырваться наружу. Женя чувствовал, что его руки тянулись к Тане так, будто им суждено было держать именно эту женщину. И не только на льду.
Алиса и Ольга Андреевна сидели на небольшой кушетке возле зеркала в спортивном зале, наблюдая за Таней и Женей. Алексеева выполняла комплекс упражнений на разные группы мышц, а вот Громова словно зациклило. Он безостановочно выполнял прыжок за прыжком, и это уже начинало походить на выполнение балетного фуэте, так как казалось, словно Евгений постоянно находился во вращении. Утяжелители, по десять килограммов каждый, закрепленные на щиколотках, никак не влияли на высоту его прыжков.
– Это вы велели ему так… – Алиса обратилась к Ольге Андреевне, но не смогла подобрать нужное слово, чтобы закончить вопрос.
– Нет, – качнула головой тренер, понимая, что пора его действительно остановить.
– Но зачем? – не понимала Калинина, зная, как сложно концентрироваться при выполнении прыжков, и как легко растратить все силы на тренировках, выйдя на лёд совершенно опустошенным.
Но Громов делал это как раз для того, чтобы выплеснуть всё, чтобы опустошить себя, надеясь избавиться и от навязчивых мыслей. Громов хотел устать. Измотать себя так сильно, чтобы не было даже сил думать о чем-либо. Но, учитывая его выносливость, это была задача не из легких. Ольга Андреевна повернула голову к своей ученице, тепло улыбаясь.
– Поразительно, что ты не заметила очевидного…
* * *
Евгений по привычке провожал Таню до номера. Он чувствовал желанную усталость, которая давала знать о себе болью с каждым новым шагом, но вместе с тем ощущал, что тяжесть на душе осталась на прежнем месте, не давая вздохнуть полной грудью. Он понимал, что им нужно поговорить. Нужно признаться, что их тянет друг к другу. Несмотря на все эти «друзья» от Тани и её сегодняшнее условие, Громов знал, что она чувствует к нему примерно то же самое, что чувствует он.
Вот только именно по отношению к Алексеевой его хваленая уверенность в себе рассыпалась на такие мелкие части, что он, как ни старался собраться с мыслями, всё равно не мог начать разговор. С самыми необходимыми людьми разговоры всегда даются тяжело и как-то неловко. Сколько привлекательных журналисток он соблазнил за годы карьеры? И на каждую из них ему требовалось совсем немного времени. С ними всё было предельно просто. Они знали его титулы, они видели перед собой его сексуальное тело и уверенный взгляд. Они же через считанные минуты оказывались в его постели.
Громов вспомнил Лену, но с той он и вовсе не разговаривал по душам. И это не казалось ему необходимым.
С Таней всё
