— Что? Я что… Я… Они…
У Никколо в голове тут же вспыхнули ужасные картины: смерть и кровь, клыки и когти, вопящие от ужаса люди.
— Нет, те, кто видел тебя, обращались в бегство.
Юноша вздохнул от облегчения.
— Ты преследовал его до ворот города. Думаю, теперь много жителей Рима верят в существование демонов. Этот вампир убегал, как трусливый заяц, ну а ты… ты был как волк, как же иначе.
— Я догнал его?
— О да. Он все-таки решил вступить с тобой в бой, когда понял, что дальше бежать бессмысленно. Ты несся к нему вот так, — девушка подняла руки и обнажила зубы.
Вид у нее при этом был настолько комичный, что Никколо чуть не расхохотался. Эсмеральда помахала скрюченными пальцами, издав громкое рычание.
— Просто безумие какое-то. Он тебя ударил, но ты его схватил и разорвал на две части. Просто взял и разорвал, — она щелкнула пальцами. — А затем укусил его в горло и наконец оторвал голову. Вот тогда-то он и умер окончательно.
Никколо, опешив, уставился на Эсмеральду, почувствовав восхищение в ее голосе. Ему самому от этого рассказа стало тошно.
— А что церковники? Еще что-то случилось? — Юноша устало прикрыл глаза.
— Не знаю. Ты пробежал еще немного, но потом, прямо в каком-то винограднике, ты уселся, зевнул, или, по крайней мере, мне так показалось, и лег на землю. И тут я увидела лежащего на земле голого спящего человека.
«Спящего, — повторил про себя Никколо. — Да, поспать было бы неплохо».
— Я захватила Карло с каретой, мы тебя подобрали и спешно отправились в путь.
Спать хотелось очень сильно, но пока что нельзя было это себе позволять, каким бы уставшим он ни был. Юноша заставил себя открыть глаза и потер переносицу левой рукой.
— Жаль, что я не могу контролировать изменения, которые со мной происходят, — пробормотал он. — Что же это такое?
— В тебе скрыт волк, вот только он… очень далеко. Вернее, очень глубоко в тебе, он под покровом всего того, что ты считаешь собой. После твоего рассказа о происшествии в Париже я подозревала, что твое превращение могут вызвать совершенно особенные обстоятельства. Смертельное ранение может пробудить в тебе волка.
— Но все это неправильно. Я не волк, — заметив взгляд Эсмеральды, Никколо поправился. — Я не должен быть волком. Ритуал завершился, так толком и не начавшись.
Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. То, что сначала показалось ярким дневным светом, на деле оказалось слабыми лучами восходящего солнца. Утро было холодным и ясным, на синем небе виднелось пару белых облаков. Карета ехала мимо полей, вдоль дороги иногда попадались каменные ограждения, по обочине плелись крестьяне с плетеными корзинами на спинах, путники тяжело опирались на посохи, да еще вдалеке маячили медленные повозки, запряженные волами. Все было таким мирным и привычным, что Никколо, глядя в окно, почти смог забыть о происшедшем сегодняшней ночью. Почти.
Наклонившись вперед, юноша открыл небольшое окошко, ведущее на козлы.
— Как только сможешь, поворачивай на восток. Едем в Пескару.
Кучер что-то буркнул в ответ, и Никколо, приняв это за согласие, задвинул заслонку и вновь откинулся на лавке.
— Мы едем на побережье? — удивилась Эсмеральда. — Ты что, хочешь на корабле…
— … пересечь пролив Отранто, — договорил за нее Ник коло. — Наверное, поеду во Влеру.
Девушка опешила еще больше.
— В Османскую империю. Там Байрон стал оборотнем. Пришла пора найти ответы на мои вопросы. Да и в любом случае мне сейчас лучше покинуть Италию.
— Ехать в Османскую империю небезопасно.
— Знаю.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
— Ты можешь выполнить одну мою просьбу, Эсмераль да? — спросил Никколо. — Я не могу ожидать, что ты поедешь со мной, но я хотел бы уговорить тебя остановиться в Ареццо и присмотреть за моей сестрой. Я очень о ней беспокоюсь, к тому же она думает, что я скоро вернусь.
— Нянька из меня никудышная, — девушка удивленно приподняла брови.
— Да, я знаю. Можешь считать себя распорядительницей моих земель в Тоскане, если хочешь. Прошу тебя, не отказывай мне. Я не знаю, кому еще можно доверить Марцеллу.
Эсмеральда задумалась.
— Ну что ж, может быть, там мне удастся выяснить, кто за тобой охотится и почему. Могу задействовать свои связи. Но, кстати, на это потребуются деньги, — не без удовольствия прибавила она.
Никколо кивнул.
— С деньгами никаких трудностей не будет. Я благодарен тебе за согласие.
Юноша закрыл глаза и под мерное покачивание кареты за пару мгновений погрузился в глубокий сон.
Рим, 1821 годДевушка приходила сюда раньше всего лишь раз — ее привел тогда Жиакомо… в ее первую ночь. Тогда она поклялась, что не появится здесь снова, но это было не в ее власти.
— И?..
От голоса так и веяло холодом морозной январской ночи. В этом создании не осталось ничего человеческого, если оно вообще когда-то было человеком.
— Там была инквизиция, — дрожа, ответила девушка.
У нее были причины для страха. Тому, кто приносит плохие вести, вряд ли стоит рассчитывать на снисхождение. Но, к ее изумлению, из темноты донесся звук, напоминавший смех, если бы не казалась абсурдной сама мысль о том, что это существо может обладать чувством юмора.
— Дальше.
— Они нас узнали. Жиакомо приказал вступить в бой, потому что наша добыча от них убегала. Их было много, и они были хорошо подготовлены.
— Сейчас нет той инквизиции, которая заслуживала бы носить это гордое имя. А охотники эти — не более чем жалкие щенки. Вы их уничтожили?
— Да. Но и много наших пропало.
Никакой реакции.
— Графу и его шлюхе удалось скрыться.
Девушка замолчала, ожидая поношений; выговора, наказания, хоть чего-то. Но существо молчало.
— Жиакомо последовал за ними, насколько мы видели. И он… он не вернулся.
Опять последовало ожидание ответа, но создание по-прежнему молчало. Смирившись с этим, девушка уже развернулась, собираясь выйти, но существо вновь заговорило.
— Вы отважно сражались. Передай моим детям, что я благодарна. А что до Жиакомо… мне очень жаль. Возможно, этой ночью мы не достигли своей цели, но торопиться некуда. Я найду другие способы.
Кивнув, девушка покинула комнату. Она изо всех сил старалась, чтобы со стороны это не казалось бегством, но понимала, что все равно двигается слишком быстро. Девушка ненавидела себя за эту слабость, но одного присутствия существа было достаточно, чтобы приглушить все мысли, словно разум покрывался коркой льда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
