– Очень соскучилась.
Эльдар улыбнулся и, склонившись, приблизился к её губам. Но она выскользнула из его объятий и отошла в сторону.
– А говоришь, соскучилась… – он с укоризной во взгляде посмотрел на неё и снова подошёл ближе, протягивая руки.
– Я мокрая, к тому же после купания в бассейне лучше принять душ, да и детей неплохо проконтролировать сделали ли они то же самое.
– Душ… – задумчиво произнёс Эльдар. – Как бы я хотел принять его вместе с одной очень милой и недоступной для меня дамой. Помыть ей спинку и…
– Томашевский, ты не исправим, – Стеша рассмеялась. – Ты можешь думать о чём-нибудь другом кроме плотских утех?
– Могу. Но когда ты рядом это невозможно, – он взял её за руку, стремительно притягивая к себе. Его пальцы заскользили по её спине, нежно лаская её кожу.
– Дар, я пойду. Мне нужно переодеться, да и ужинать давно пора, а тебе отдохнуть с дороги.
– Но мы поговорим сегодня вечером? Я думаю, нам есть о чём.
– Поговорим, только если не долго. Мне завтра рано вставать. Занятия в балетной школе в девять утра.
– Может, останешься сегодня у нас?
– Не могу. Ты теперь дома, дети будут под присмотром и мне лучше вернуться домой.
– Сбегаешь? Боишься что… – он обвил её кольцом своих рук.
– Не боюсь. Просто полагаю, что нам нужно время. Я пойду… – она встала на цыпочки и нежно поцеловала его в кончик носа.
Томашевский улыбнулся и, разжав руки, отпустил её.
Долго смотрел, как она не спеша шла до двери, и когда скрылась за нею, он развернулся и, запрокинув руки за голову и сцепив их в крепкий замок, ослепительно улыбнулся.
После ужина направился в гостиную, где долго и обстоятельно разговаривал с племянниками. Справлялся об учёбе и делах в балетной школе и хоккейной секции. Обсудив с ними свои предстоящие планы на выходные, он поднялся на ноги, едва сорванцы покинули комнату, и направился в свой кабинет.
Разговор с партнёром из Бельгии заставил его позабыть о времени и проговорить допоздна. Когда закончил разговор, откинулся на спинку кресла, и прикрыл глаза.
Тихий стук, раздавшийся в дверь кабинета, заставил его приоткрыть веки.
– Входите.
Дверь распахнулась и на пороге появилась Стефания с подносом в руках.
– Ты почти ничего не съел за ужином. Ты не голоден?
– Знаешь, после длительного перелёта, почему-то всегда не могу много есть.
– Я так и подумала. Но ложится на голодный желудок спать это не дело. Я принесла тебе всё только самое лёгкое, – она поставила перед ним еду.
– Присоединишься ко мне? – он протянул ей свою руку.
– С удовольствием, – Стеша улыбнулась и опустила свои пальцы в его раскрытую ладонь.
Он усадил её к себе на колени и поднёс к её губам один из бутербродов, приготовленных её заботливыми руками.
– Эльдар, я ведь приготовила это для тебя, – она остановила его руку.
– Без тебя я не буду, ничего есть.
– Ну ладно, – она улыбнулась и откусила маленький кусочек бутерброда из его рук.
Томашевский улыбнулся и с удовольствием принялся за еду сразу после неё.
– Мм… Ничего не ел вкуснее! – Эльдар зажмурил глаза от удовольствия.
– Врунишка… – Стефания улыбнулась и провела кончиками пальцев по его губам, убирая крошки. – Тебе понравилась Аделина?
– Хорошая девочка. Увлечённая своим видом спорта, и я понял у неё отличная успеваемость в школе.
– Знаешь, я посчитала, пусть они лучше общаются в доме на моих глазах, чем где-то в подворотне. Я разговаривала с ними обоими по отдельности очень откровенно, и они меня уверили, что у них просто настоящая дружба и лишь крошечная толика нежных чувств.
– Ну что ж, я конечно первый раз влюбился в более зрелом возрасте, чем мой племянник. Но время не стоит на месте и сейчас они взрослеют раньше, чем мы.
– Ты прав, – Стеша подала ему в руки кружку с чаем и поднялась с его колен, опускаясь в кресло рядом. – Знаешь, Дар, я очень благодарна тебе за эту работу. Я, наконец, занимаюсь тем, что мне безумно нравиться и главное, понимаю, что у меня это хорошо получается. Впервые испытываю такое удовольствие от работы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я рад. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы ты не работала в моём доме, а просто жила вместе со мной и детьми, но понимаю здраво, что сейчас тебе такое даже и предлагать нельзя.
– Ты же сам всё понимаешь. Всё что случилось плохого между нами за последний месяц, невозможно так просто зачеркнуть, и мы не можем сделать вид, что ничего не случилось.
– Я понимаю, что нам нужно время. Но иногда знаешь, мне кажется, что я так и буду гнаться за тобой, как за призрачной мечтой всю свою жизнь, а ты будешь ускользать от меня.
– Я думаю, ты ошибаешься. Кстати, я слышала, ты говорил детям о грядущих выходных. Что у вас за планы?
– В эту субботу будет сорок дней с момента смерти Олега. Я хотел съездить с детьми на могилу к их родителям в Ленинградскую область, и заодно показать им место, где я родился.
– Ты родился в Ленинградской области?
– Да. А ты полагала, что, такой, как я должен был родиться непременно только в столице?
– Вообще-то да.
– Нет, я родился в маленьком посёлке, который располагается на берегу озера Хепоярви, а теперь там уже нет прежнего поселения. На его месте возвели современный элитный коттеджный посёлок. От нашего родительского дома, остался лишь кусок земли, который я купил сразу же, как только обоих родителей не стало на этом свете. Дом не удалось спасти. В нём никто не жил, и он словно потеряв хозяев, в один миг стал ветхим и просто рассыпался на части, как карточный домик. Вот я и хочу показать Еве и Стасу место, где я появился на свет, где провёл своё детство и юность.
– А мне можно будет поехать вместе с вами?
– Ты хочешь поехать с нами?
– Очень хочу.
Эльдар улыбнулся.
– Ну, тогда едем в субботу. В восемь утра. Мы заберём тебя из дома.
– Договорились. Ладно, Дар, я поеду домой. Владимир Петрович ждёт меня давно в машине. Не хочется его задерживать.
– Может, я сам отвезу тебя, только чуть позже. Ведь ты мне ещё ничего не рассказала, как вы жили здесь, пока меня не было.
Стефания улыбнулась.
– Жили превосходно. У нас всё отлично. В школе у детей одни пятёрки. Стас приходит домой вовремя. У него началась подготовка к соревнованиям. С Евой учим новые элементы хореографии. Знаешь, я готовлю с ней номер вне конкурсной программы для самых маленьких балерин. Ты знаешь, она очень трудолюбивая девочка, и я полагаю, с таким усердием у неё будет большое будущее в балете.
– А я полагал, что в жизни неплохо иметь попутно и более серьёзную профессию.
– Наверное, ты прав, но думаю, это не её случай. Она больна балетом, в хорошем смысле этого слова. И опасаюсь, что другого будущего для неё уже не будет.
– Она вся в тебя. Вы словно две родственные души, – он обнял её руками за талию.
– Ты прав.
Томашевский улыбнулся.
– Ладно, посмотрим, пусть подрастёт для начала. А там решим кем ей стать.
– Ты прав. Я пойду. Посуду отнесёшь сам на кухню?
– Конечно, – он дошёл вместе с ней до двери и, несмотря на её протест, всё-таки стремительно прижал её к себе и накрыл её губы своими.
Отстранившись, прижал её голову к своей груди и, коснувшись губами её волос, снова посмотрел на неё.
– Ну, иди. До завтра. И спасибо тебе за всё то, что делаешь для меня и моих маленьких разбойников. Не знаю, чтобы я делал без тебя.
– Менял бы одного гувернёра на другого до бесконечности. До завтра… – она улыбнулась и покинула комнату.
Томашевский ещё несколько минут стоял у закрытой двери. Развернувшись, преодолел расстояние до окна и, приоткрыв его, посмотрел на дорожку аллеи, ведущую к воротам.
Стефания шла по ней медленно, размахивая сумочкой, и когда дошла до классиков, нарисованных на асфальте белоснежным мелком, обернулась по сторонам и, заметив, что вокруг никого нет, сделала несколько прыжков на одной ножке, преодолевая секции с цифрами.
