— Рад, что ты, Стив, прибыл в самое время. Хотелось, чтобы ты узнал все с самого начала, хотя этой историей пока что нельзя воспользоваться. Нам следует пока что скрывать ее, пока не будет полной уверенности. Но как только врачи заявят, что все в порядке, мы тут же сообщим об этом всему миру.
— Джордж, о чем ты говоришь?
— А мне казалось, что я тебе сказал. Неужто нет? Ладно, я тебе объясню вкратце, когда будем подниматься.
Сопровождая Ренделла к лифтам, издатель снизил голос, но при этом это никак не повлияло на его волнение.
— Послушай, — начал он. — Вчера вечером я ужинал с сэром Тревором в “Диккер и Тийс” — мы принимали синьоре Гайду, нашего итальянского издателя, ты должен помнить, и его монсиньоре Риккарди — и тут получаю срочный звонок от Наоми. Она лишь коротко доложила о произошедшем и предложила мне, всем нам, приехать прямо в больницу. Я пробыл тут всю ночь. Видишь, у меня под глазами мешки.
— Джордж, — нетерпеливо и даже невежливо перебил его Ренделл, — ты не скажешь, что здесь, черт подери, случилось?
— Извини, конечно. — Они уже подошли к лифтам, но Уилер оттянул Ренделла от их дверей. — Насколько я могу изложить это — хотя информация все еще скудная, слишком много не правдоподобного — твоя девушка, ну, из твоего отдела, которая так сильно разбирается в археологии — не помню, как ее зовут…
Ренделл хотел было уже назвать Анжелу Монти, но тут до него дошло, что издатель Анжелу еще не знает, а сейчас говорит о ком-то из рекламной группы.
— Ты имеешь в виду Джессику Тейлор? Американку…
Уилер прихлопнул в ладоши.
— Ну да, мисс Тейлор. Вчера вечером, буквально перед самой полуночью, она получила совершенно безумный звонок от Лори Кук, вашей секретарши, девушки-калеки, что хромала всю свою жизнь. Лори всхлипывала, все время говорила, будто ей было видение, что она видела нечто, это самое видение, а она упала на колени и начала молить его об выздоровлении, чтобы она вновь могла ходить как нормальные люди. Когда же видение покинуло ее, и она поднялась, оказалось, что ее недуг тоже исчез, и что теперь она может ходить как я или все мы.
— Что? — не веря, воскликнул Ренделл. — Ты это серьезно?
— Ты же слышал меня, Стив. Теперь она может ходить нормально, и по телефону она сообщила, что ее до сих пор еще всю трясет, что она себя чувствует не от мира сего, и что просит, чтобы кто-нибудь немедленно приехал к ней. Ну, тут не о чем и спорить, Джессика Тейлор тут же сорвалась с места, чтобы поехать к ней. Она нашла Лори лежащей на полу своей квартиры, подняла ее, привела в себя, а выслушав невнятные бормотания Лори, она просто не знала, что и делать, и, чувствуя, что у самой начинает кружиться голова, она позвонила мне. Меня на месте не было, но с ней говорила Наоми, и вот она сразу же вызвала к Лори скорую помощь. После этого Наоми связалась со мной, а я уже позвонил врачу, который занимается всеми сотрудниками Воскрешения Два, доктору Фассу, и рассказал ему все, что было мне известно. Я позвонил остальным, после чего все поспешили в Больницу Свободного университета. И что ты об этом думаешь, Стив?
В течение всего рассказа Ренделл вспоминал свое первое собеседование с Лори, этим серым воробушком с неловкой походкой, вспоминал о ее пеших паломничествах (как она сама называла их) в Лурд, Фатиму, Турин, Боранг — все эти одиссеи надежд и разочарований в поисках чуда сделаться здоровой.
— Что я об этом думаю? — повторил Ренделл. — Даже не знаю, что и думать. Вообще-то, я люблю иметь дело с фактами. Понимаешь, Джордж, ты уж извини, но я попросту не верю в чудеса.
— Погоди, ты сам отзывался о Международном Новом Завете как о чуде, — напомнил ему Уилер.
— Я никогда не говорил об истинном чуде. Я воспользовался гиперболой. Наша Библия рождена научными археологическими раскопками. Она основана на рациональной, фактической основе. Но вот чудесные излечения… — Мыслями он вернулся назад, вспоминая еще кое-что, сказанное Лори во время их собеседования, нечто, говорящее о том, что новая Библия означает для нее все, и, из того, что она слышала, это было нечто невероятно чудесное. В его мысли вкралось подозрение. — Джордж, здесь должно быть еще кое-что. Лори не объясняла, что могло стать причиной такого видения и — так называемого — чуда?
— Понятное дело, текст, я как раз собирался сказать об этом, — сообщил Уилер с неподдельным энтузиазмом. — Ты попросил ее принести для себя один документ, нечто совершенно секретное. Так что ты несешь прямую ответственность, но, если посудить, чем все закончилось, мы прощаем тебе.
— Я допустил утечку секретной информации?
— Именно так. Вспомни. Доктор Дейчхардт отдал тебе наш Новый Завет на ночь для прочтения. Одним из условий было то, что ты лично отдашь ему гранки на следующее утро. А вместо этого, ты послал Лори.
— Я помню, что так и было. Я совсем уже собрался было идти к Дейчхардту, но тут Наоми напомнила мне о срочности поездки, потому я и передал гранки Лори. Я был уверен, что она сможет отдать их. Конечно, видимо мне самому следовало сделать это, но что плохого, если бы их отдала Лори?
Уилер улыбнулся.
— Как твоя Лори призналась Джессике вчера вечером, еще перед тем, как прибыла скорая, ты приказал ей передать бумаги Дейчхардту лично в руки — только ему, и никому иному. Правильно?
— Да, так.
— Ну вот, дитя кинулось выполнять твой приказ. Она отправилась к профессору Дейчхардту. Так случилось, что в кабинете его не было. Лори отказалась оставить папку с бумагами его секретарю. Она решила держать их у себя до тех пор, пока Дейчхардт не возвратится. Но близость этого — столь священного объекта, как она сама назвала это — это было так, словно держать в руках Христову плащаницу или Святой Грааль, и не глянуть на них, была слишком большим искушением. Лори притворилась, будто идет обедать, а сама спряталась в какой-то пустой комнате на нашем этаже и прочитала Пергамент Петрония и Евангелие от Иакова. Если верить ей, перед тем, как отдать бумаги Дейчхардту, она прочитала Евангелие от Иакова четыре раза.
— Могу поверить, что она перечитала его четырежды. И что… что случилось потом?
— Все, о чем она могла думать всю неделю, что заняло ее мысли и наполнило сердце, это были слова Иакова об Иисусе. Она начала представлять, во сне и наяву, совершенно бессознательно — как Иисус ходил по нашей земле, о том, как он спасся с Креста, о его смелом посещении Рима, про Иакова в Иерусалиме, которому грозила смерть, излагавшего свою историю на папирусе. Вчера вечером она была сама в своей комнате со своими галлюцинациями, как вдруг, закрыв глаза и положив руки на сердце, стоя посреди комнаты, она начала молиться Иакову Юсту, чтобы тот вернул ей полноту бытия, как он принес ей живого Христа. И вот тут, когда она открыла глаза, перед ней появился круг света, ослепительного света, огненный шар; он проплыл через комнату, и в нем она увидала закутанную в плащ бородатую фигуру Иакова, и он поднял свою узловатую руку и благословил ее. Она рассказывала, что поначалу перепугалась и ужасно взволновалась, но потом упала на колени и вновь закрыла глаза, моля Иакова помочь ей. Когда она открыла глаза, видения уже не было, когда же она поднялась на ноги и сделала несколько шагов, ее хромота покинула ее. Лори зарыдала и воскликнула: “Я излечилась!”. Затем ей как-то удалось позвонить Джессике Тейлор, которая и обнаружила девушку то ли без сознания, то ли в трансе — здесь уже не совсем понятно — ну а все остальное, Стив, тебе уже известно. А теперь, пошли.
Они поднялись лифтом на пятый этаж и чуть ли не бегом проскочили две палаты на шесть коек, чтобы попасть в ту самую, где лежала Лори Кук, и перед которой уже стояла приличная группа людей.
Подойдя к ним поближе, Ренделл узнал Джессику Тейлор с блокнотом, рыжеволосого фотографа, Оскара Эдлунда, со свисавшей с плеча камерой. Другими известными Ренделлу людьми в этой группе были синьоре Гайда, монсиньор Рикарди, доктор Траутманн и преподобный Закери.
Присоединившись к толпе, Ренделл понял, что внимание всех присутствующих сосредоточено на враче в белом халате, который как раз что-то говорил им. Рядом с ним стояла весьма привлекательная медсестра в безупречно подогнанной голубой униформе с белым воротничком. Уилер прошептал на ухо Ренделлу, что этот врач и есть доктор Фасс, благородный, немногословный, отличающийся точностью голландский интерн, которому недавно исполнилось пятьдесят.
— Да, мы сразу же после поступления мисс Кук сделали ей рентгеновский снимок, — говорил он, отвечая на чей-то вопрос. — Когда она прибыла сюда вчера поздно вечером, а если быть точным, то сегодня, рано утром, ее поместили на мобильную кровать — мы не любим применять носилки — и перевели в эту палату. Чтобы установить диагноз, наши швейцарские кровати сконструированы так, что мы можем сделать рентгеновский снимок пациента через матрас, поэтому мы так и поступили с самого начала. Теперь возвратимся к вашему вопросу. Нет, мы не можем точно сказать, в каких условиях находилась мисс Кук перед началом галлюцинации — позвольте мне назвать это травмирующим переживанием — которое она пережила вчера вечером. Сейчас мы пытаемся связаться с родителями пациентки, которые путешествуют по Ближнему Востоку. Как только мы дозвонимся до них, я надеюсь, можно будет получить медицинские записи о болезни, которая постигла мисс Кук в детстве и сделала ее калекой. Пока же что у нас имеются лишь свидетельства непрофессионалов. Из того, как сама мисс Кук описывает свое заболевание, мне кажется, что она в молодости, лет пятнадцать назад, переболела какой-то формой остеомиелита.
