— Подруга ейная, Долорес-то, за границей сейчас у сынка, а насчет дачи, ишь ты, сердце болит, — пояснила она, когда они пошли на террасу пить чай.
— Насчет какой дачи? — спросила Катя. — Я передам, если увижу Диму… Это насчет какой же дачи?
— Да тут в Половцеве рядом дача ее покойного мужа, сдает она ее теперь. И нынешний год тоже сдала. Звонила тут старая, волнуется, а нам разве до нее сейчас? Такие беды, такие несчастья, одно за одним, господи, — Маруся снова приложила конец фартука к глазам. — Да гори огнем ейная дача! Димочке ж разве до нее сейчас?
— Диме? — Катя отодвинула чашку. — Спасибо большое за чай, мне, право, пора. А как фамилия подруги Анны Павловны?
— Прозорова по мужу-то. Муж у нее с Кириллом нашим Арсентьевичем дружил, да помер года три уж как… Дети у Долорес-то все туда съехали, как и Валера вон наш, — домработница вздохнула. — Бросили все старую — крутись как хошь…
Она и хотела дачу снова сдать. Да когда какой-то дачник объявился, за ценой не стоял, — не могла сама-то хлопотать — у ней уж билет на самолет был — к сыну улетала на лето. Ну и попросила…
— Степана? ПРОЗОРОВА ПРОСИЛА СТЕПАНА ЗАНЯТЬСЯ ДАЧЕЙ? Сдать ее кому-то, да?
— Да нет, Степа наш… Эх, Степочка, Степочка, деточка моя… — Маруся всхлипнула. — Дима ей помог. Он человек у нас такой, хозяин, в общем, голова всему, надежда семьи. И к деньгам очень рачительный. Долореска на всем готовом у сына в Мадридах-то своих, а об наших копейках сердце болит — дача у ней; вынь да положь!
Катя кивнула. Фамилию ПРОЗОРОВА она помнила с их первой поездки с Никитой в Половцево: на той даче убили Гранта. А хозяйкой дачи оказалась подруга Мансуровой…
О ТОМ, ЧТО ДАЧА СДАНА И ТАМ ПОЯВИЛСЯ ОДИНОКИЙ ЖИЛЕЦ, ЗНАЛИ В СЕМЬЕ БАЗАРОВЫХ. ДМИТРИЙ ЗНАЛ ТОЧНО. И СТЕПАН — НАВЕРНЯКА ЗНАЛ И ОН… И ВОЗМОЖНО, МЛАДШИЙ ИВАН ТОЖЕ…
После этой вроде совершенно бесцельной поездки «к старухам» Катя неожиданно для себя заторопилась в отдел милиции: если Колосов все еще там, его, надо думать, заинтересуют новости о даче в Половцеве. Хотя… что, собственно, это меняет?
Но автобуса до города пришлось ожидать бог знает сколько времени перерыв. До отдела в результате Катя добралась только в начале третьего часа. В дежурке ее огорчили: Колосов в Раздольск не приезжал. Катя поинтересовалась, привезли ли с экспертизы Базарова — ответили, нет еще, ждем.
В одном из настежь открытых по случаю жары кабинетов неутомимый и бравый участковый Сидоров при полном форменном параде допрашивал какого-то ханыгу — речь шла о квартирных дебошах. Кате Сидоров кивнул как старой знакомой: рад, мол, присаживайся, сейчас освобожусь. Она решила послушать об этом лейтенантике она собиралась писать очерк для «Подмосковья» в стиле «наш сельский детектив».
Зря, что ли, приезжала? Материал для статьи надо брать там, где представляется случай.
На лестнице раздались чьи-то тяжелые быстрые шаги — из дежурки, что ли, в кабинет Спицына кто-то летит на всех парах? Послышался шум, во дворе с визгом затормозила машина. Сидоров удивленно вытянул шею: что там еще такое?
Тут в дверь точно ракета влетел сидоровский напарник — еще более молодой младший лейтенантик, красный, запыхавшийся. По его лицу Катя поняла, СЛУЧИЛОСЬ ЧТО-ТО ТАКОЕ…
— Сашка, тревога! — крикнул напарник, кидаясь к сейфу, роняя в спешке ключи. — Гони в шею этого придурка! Сейчас не до него! В районе «Перехват» вводят. ОН СБЕЖАЛ, понял? Психованный, ну оборотень-то этот чертов! По пути с экспертизы наши звонили: Глазков ранен — руку он ему переломил, а Бездорожный вообще без сознания — так его по голове шарахнул…
Сидоров махнул ханыге рукой — убирайся, мол, тот, испуганно подхватив матерчатую авоську, где звякала пустая «тара», начал пятиться к двери. И тут в кабинете раздался телефонный звонок: звонила междугородка.
Глава 31
СУДЬБА
Странно, но для Кати гром не грянул. ЧТО-ТО ДОЛЖНО БЫЛО ПРОИЗОЙТИ. Это и вправду ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ.
Сидорову звонил не кто иной, как Колосов. По частым возгласам участкового: «Но, Никита Михалыч! Ладно, понял… сделаю… есть.:.» — Катя сообразила, что указания начальника отдела убийств Сидорову не очень-то по душе, но он подчиняется, потому что Колосов его убедил.
А Колосов был далеко. Едва из дежурной части Главка на его мобильный телефон поступило сообщение, он сделал все, чтобы выехать из Троице-Сергиевой лавры.
— Как он сумел сбежать? Куда же конвой смотрел?! — рявкнул он в сердцах на главковского дежурного, как будто тот был в чем-то виноват.
Информация в ответ была следующей: на подъезде к Дорохову, примерно за двадцать километров до Раздольска, Степан Базаров симулировал в машине припадок с членовредительством — пытался повредить себе руки. Конвой постарался его утихомирить. Арестованного начали «перековывать» в машине, что, кстати, категорически запрещено инструкцией. Воспользовавшись моментом, когда наручники были отстегнуты, Базаров ударил одного из конвойных в лицо и выскочил из машины. Его пытались задержать, применив оружие, однако Базаров выбил у конвойного пистолет, сломав при этом руку. После чего побежал к лесу, водитель и оставшийся невредимым третий конвойный его преследовали, но…
На вопрос Колосова о пистолете дежурный сообщил: Базаров оружия не взял. «Пустой ушел, — отметил Никита. — Странно. Впрочем, ему такому и пушка-то не нужна. Руки — его оружие. Но что же с ним произошло? Неужели испугался результатов экспертизы? Значит, та кровь…»
По телефону не преминул объявиться разозленный и встревоженный следователь Касьянов — ему тоже позвонили из дежурной части. Сообщил, что на допросе у него был Иван Базаров, известие о побеге поступило при нем. «Я его предупредил, чтобы был осторожен. Отпустил. Он поехал в Уваровку, беспокоится за родственников».
Колосов, услышав это, аж зубами скрипнул: черт, действия прокуратуры, конечно, не обсуждают, однако… Только Ваньки Базарова в этом бардаке не хватало! Колосов гнал на предельной скорости, при этом отлично сознавая: если даже в пути не будет пробок, все равно он приедет в Раздольск позже всех, возможно, к шапочному разбору. Из машины он позвонил Дмитрию. Тот дал ему все свои телефоны — на службу в офис, домашний, а также номер мобильного. Но ни один из номеров не отвечал, а на мобильном работал автоответчик. Колосов коротко сообщил, что произошло: и этого хлыща тоже надо предупредить, чтобы был осторожен. От его братца сейчас можно ожидать все, что угодно, он как бешеная собака…
Дмитрий перезвонил через десять минут. Колосов смекнул: хлыщ выпендривается, разговаривать не желает, однако пленку регулярно прослушивает.
— Что случилось, Никита? Откуда он сбежал? — Голос Дмитрия срывался от волнения. — Как такое стало возможным?!
Колосов кратко повторил, что знал, потом неохотно добавил:
— Он может к тебе податься.
— Я… — Дмитрий хрипло вздохнул. — Я брошу все, поеду в Уваровку, там бабка, Маруся, с ними может случиться беда.
— Туда уже Иван едет.
— Господи, он-то зачем там? — Дмитрий чертыхнулся. А, теперь уже поздно, он на электричке, на машину ни за что не сядет. А на электричке почти два с половиной часа, приедет только вечером… Никита, если я не успею, скажите, чтобы кто-то из ваших сотрудников встретил Ваньку: в Раздольске ничего, но я беспокоюсь, как он сойдет с автобуса в Уваровке. Пусть его кто-нибудь из милиции в Уваровке на остановке встретит и до дома проводит.
— Хорошо. А ты тоже будь осторожен. А если что, если твой брат-преступник объявится, тебе по совести надо будет поступить, — Колосов не склонял его на предательство, но он чувствовал, как волнуется близнец. Но это уж тебе, Дима, самому решать.
Дмитрий ничего не ответил, только повторил, что немедленно едет в Уваровку, и дал отбой. Колосов сосредоточил все свое внимание на дороге, выжимая из своей старушки «семерки» последние резервы. Телефонные переговоры с Главком, с отделом убийств, с полковником Спицыным отвлекали, но он надеялся, что машина выручит — сколько раз выручала, вывезет и сейчас на кривой…
Но судьба всегда поступает по собственному усмотрению.
И начальник отдела убийств, у которого из-под стражи сбежал опасный преступник, для судьбы не исключение, а скорее любимая игрушка. Случилось так, что на шестьдесят восьмом километре Ярославского шоссе у Колосова внезапно закончился бензин, в горячке он просто позабыл заправиться по новой в Сергиеве-Посаде. А до Раздольска оставалось добрых две трети пути. В ожидании оказии Колосов и звонил в Раздольск участковому Сидорову. Катя не могла слышать их беседы. А жаль.
— Саша, я застрял, приеду к вам, наверное, позже всех, — заявил Колосов без предисловий. Это признание было для него как нож по сердцу. — Слушай меня внимательно, расклад такой: будешь выполнять то, что я сейчас скажу. Отправишься на станцию. Посмотри расписание. Встречай все электрички из Москвы.
