Алик посмотрел на него обалдело:
— Так что же такое ОРТ?
— Я тебе рассказывал. Общество разумных тружеников. Большего тебе пока знать не положено.
Взвизгнула солдатская койка. Алик вскочил, зашагал босой по тесной мансарде:
— Но цели? Хотя бы цели!
Василий поправил под широким ремнем черную гимнастерку:
— Хорошо. Это ты должен узнать прежде, чем пойдешь проверять меня на приборах. Прежде, чем ставить диагноз. Ты должен это узнать, чтобы понять: мне нужно вернуть себя, стать прежним не из мелкой прихоти, даже не ради Марины. Мне нужно стать прежним ради нашего общего дела. Сядь!
Все опять походило на бред. Гудение лампы под низким потолком. Смуглое лицо Василия без теней. И черная, почти южная, ночь за окном… И вспышки зарниц далеко над заливом… И тихий, размеренный как гекзаметр, голос Василия.
— Феодализм, капитализм, социализм… — это лишь поверхность. Экономические способы достижения одной цели. А цель у человечества испокон веков одна — бессмертие! Мумии фараонов в египетских пирамидах, непрерывная наследственность королевской крови, передаваемый по наследству капитал, коммуны-муравейники, а в центре муравейника — сморщенный дедушка в Мавзолее, ожидающий своего воскрешения. Глупая шотландская овца, точная клонированная копия своей глупой матери… Что это такое? и есть мечта о бессмертии! Анекдот бессмертия! Пошлый, заезженный анекдот… На анекдоте не построить концепцию! — Василий замолчал.
— А у вас? — не выдержал Алик.
Василий чуть улыбнулся. Совсем чуть-чуть. Левым уголком рта. Тем местом, где еще недавно была родинка.
— Мы не зря называемся обществом разумных тружеников. Мы уразумели главную ошибку мировой цивилизации. Трагическую ошибку человечества!
— Даже так! — воскликнул со смехом Алик.
Василий не обратил на его смех никакого внимания, обернулся к столу и взял черную книгу с золотым крестом на обложке. Алик и внимания не обратил, что в мансардочке на столе лежала Библия. Василий открыл самую первую страницу:
— Ты помнишь, как появился на Земле человек?
Алик ответил сразу:
— Его сотворил Бог. Создал по своему образу и подобию.
— А сотворить и создать — это разве одно и то же?
Алик задумался на секунду:
— Сотворить — это творчество. Это процесс. А создать — это сделать. Это работа. Слушай, а какая разница?
— Большая.
Василий открыл Библию. На самых первых страницах.
— В первой главе Бытия, на шестой день, в самом конце творения Бог вдруг говорит: «Сотворим Человека по образу Нашему и подобию Нашему; и да владычествуют они (заметь, они!) над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися на земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божьему сотворил его; мужчину и женщину, сотворил их…» Как это тебе нравится, а?
— Подожди, подожди, — заволновался Алик, — разве он их обоих сразу создал? Женщину ведь потом — из ребра… Что-то не то… Дай-ка мне твою книгу посмотреть!
Василий рассмеялся и показал ему книгу:
— В чем ты меня подозреваешь, Саша?! Обычная Библия. Синодальная типография. Иллюстрации Доре.
И он открыл Алику вторую страницу. На черном рисунке в тропическом райском саду лежал распростертый Адам. Рядом с ним стояла златокудрая, созданная из ребра Ева. А над ними в глубине хмурился Бог в ослепительном сиянии.
— Подожди, — задумался Алик. — Когда же он создал Адама из глины, а Еву — из его ребра?
— Это потом. Это уже вторая глава.
— Подожди! Выходит, он дважды создавал человека?
— Первый раз он сотворил, а второй раз — создал, — уточнил Василий. — И это был уже совсем другой человек. Совсем другой!
Алик замотал головой, не понимая:
— Зачем же ему понадобился другой?
Василий положил Библию на колено.
— На шестой день творения сотворил Бог человеков — мужчину и женщину. Без имени, заметь. Им имен и не нужно. Они же по его образу и подобию.
— А Адам?
— Да подожди ты со своим Адамом,— брезгливо перебил его Василий. — Всё по порядку. — И Василий тихо и размеренно стал читать по Библии: — «И сотворил Бог к седьмому дню дела свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел своих, которыя делал…» Бог после каждого дня восклицал: «Как это хорошо!» А на шестой день, сотворив человеков, Он даже воскликнул: «Весьма хорошо!» Ну прямо: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»
— Ты не отвлекайся, — оборвал его Алик, — дальше излагай.
— Изволь, — немного манерно согласился Василий. — Значит, Он нарадовался и почил от трудов своих праведных. Господь уснул, не послав дождь с неба.— Василий поднял палец и прочел: — «Но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли»! Ты понял?
— Нет, — выдохнул Алик.
Василий сказал торжественно и строго:
— Вот этот пар с земли, ее пот, так сказать, и есть самое главное! Для нас с тобой. Для человеков. Бог уснул. Не дал на землю своего живительного дождя. И земля вспотела своим паром. И стала развиваться по своим законам!
— Что же тогда получается? — засмеялся Алик.— Есть, значит, Его законы, и есть земные? Жизнь на Земле идет не по Его законам?! Так?
— Не так!
— Так! — настаивал Алик.— Бог спал! Жизнь на Земле началась без него!
Василий хлопнул в ладоши:
— Угомонись! Бог всего лишь спал! Он ведь не умер. Разве когда я сплю, я перестаю быть собой?
— Нет… Просто я существую в другой реальности.
Василий сказал укоризненно:
— Зачем же ты говоришь, что Он умер?
— Ты сам сказал…
— Я сказал, что Он почил! Уснул, значит. И в этой другой реальности вспотела земля своим паром. Наши земные законы — не смерть Бога. Просто существование Его в другой реальности.
Алик воскликнул, пораженный:
— Значит, мы — сон Бога! А Он — наш сон!
— Умный,— похвалил его Василий.— Сон Бога земные люди считают материальной реальностью.— Василий усмехнулся грустно. — Так начался на земле вульгарный материализм. — Василий прочел дальше: — «И создал Господь Бог человека из праха земного для возделывания земли». Это совсем другой человек. Созданный уже после творения. На восьмой день. В понедельник! О Его образе и подобии здесь и слова не сказано! Вот где корень главной всемирной ошибки! Вот где! Мы — не образ! И не подобие Его! Мы — дети понедельника!
— Подожди! — взлетел со скрипучей койки Алик. — Все равно Адам от Бога! Это же Бог назвал его Адамом!
Василий на него посмотрел строго:
— Слушай, а чего ты так радуешься? Ты знаешь, что такое АДАМ?
— Че-ло-век! — Алик гордо поднял палец к сияющей лампочке.
Василий рассмеялся:
— Ты прямо Сатин из «На дне». Вылитый спившийся вульгарный материалист. Не знаю, на каком языке Адам стал человеком. А по-древнееврейски АДАМ — «красная земля», то есть глина. И Господь назвал свое изделие просто и без прикрас — ГЛИ-НА. Адам — и не имя даже. Просто название изделия! ГЛИНА!
— А дыхание Божье? Как с Его дыханием быть?
— Да ты не горячись, — успокоил его Василий, — слушай. Сейчас все тебе понятно станет. «И создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою…» Душою только он живым стал. — Василий закрыл книгу. — Ты понимаешь разницу? Тот, инкогнито, точный слепок и подобие Бога. Образ и подобие. А в этом, глиняном, только дыхание его, только душа живая. Одна душа.
Алика осенило. Он даже хлопнул себя ладонью по влажному лбу:
— Значит, сначала Бог создал мир в другом измерении. В абсолютном.
— Ну вот и эврика, — грустно согласился Василий.
— Подожди, — загадочно улыбался Алик. — У Бога все и так цветет и растет… Глиняный-то Адам зачем на этой материальной земле?
— Чтобы возделать ее,— напомнил Василий.— Из вульгарного материального сна превратить землю в Божью реальность.
— В абсолют, — согласился Алик.
— Но, — поднял палец Василий, — глиняный недоумок поступил по-своему. Он природу стал преобразовывать. Мичуриным стал, кретин, — Василий засмеялся, — глиняный Мичурин.
Алик загрустил и задумался:
— А кем он мог стать на этой земле? Как говорится, питие определяет бытие.
— Врешь, — саданул ладонью по столу Василий, — это бытие от Глиняного. Он его сам себе создал. Сам! Господь его поселил в Эдеме, в раю. И при этом всего лишь одно условие поставил: «От всякого дерева ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь». Заметь, Глиняный-то бессмертным был в своем Эдеме! Бессмертным, хоть и глиняным. Но трудное условие поставил Он Глиняному, правда. Невыполнимое просто условие — не вкушать плодов от одного только дерева.
Алик улыбнулся загадочно:
— В этом весь человек! Для него знание дороже тупого насыщения. Он ради Знания нарушил Завет!
Василий усмехнулся криво:
