Самый мощный взрыв был произведён 30 октября 1961 года на Новой Земле. Бомба была сброшена с самолёта и взорвалась на высоте 4 км над северным островом архипелага. Мощность её составляла не менее 50 Мт[235] в тротиловом эквиваленте, что соответствует примерно 10 кг тротила на каждого жителя планеты, включая пенсионеров и младенцев.
Сверхмощные взрывы начала 60-х не являлись собственно испытаниями новых боеприпасов – такие изделия серийно не производились и, по сути, были средством устрашения, политического давления на противника. Ужас ситуации состоял в том, что увеличение мощности почти не удорожало изделие – дейтерий, литий-6 и уран-238 не относятся к дорогим материалам, а дорогая плутониевая часть была сопоставимой и для небольшого, и для сверхмощного снаряда. По словам академика А. Д. Сахарова [111], ядерные взрывы в атмосфере представляли собой «прямое преступление против человечества, ничем не отличающееся, скажем, от тайного выливания культуры болезнетворных микробов в городской водопровод» (рис. 7–6).
Рис. 7–6. Загрязнение природной среды после сверхмощных ядерных взрывов [53] радиоактивными продуктами – цирконием и ниобием-95. Значения в мКи/км2 (1 Кюри (Ки) соответствует 3,7·1010 Бк)
Каких-либо объективных данных, подтверждающих связь ядерных испытаний начала 1960-х со смертностью и заболеваемостью, мне найти не удалось, по-видимому, таковых не существует. Но по современным представлениям о воздействии излучения на организм безопасных доз облучения не бывает. Предполагается прямая зависимость между полученной дозой и вероятностью в будущем заболеть раком [103]. Видимо, эти соображения, в совокупности с международным давлением, и заставили СССР и США отказаться от ядерных испытаний.
В 1963 году в Москве представителями СССР, Великобритании и США был подписан договор, запретивший ядерные испытания в атмосфере, в космосе и под водой. Подземные взрывы вывели из договора, поскольку не было эффективного способа их контролировать. К договору в то время не присоединились Франция и Китай, но всё же интенсивность радиоактивных выпадений на поверхность планеты стала быстро уменьшаться (рис. 7–7).
Рис. 7–7. Содержание радиоактивного углерода (Бк на грамм углерода) в австрийских винах в зависимости от года сбора урожая [269]. Радиоуглерод образуется как естественным путем (под действием космических лучей), так и в результате ядерных взрывов. Атмосферные ядерные испытания начала 1960-х привели к резкому росту содержания радиоуглерода в атмосфере, а значит, и во всём живом веществе планеты. Большинство других продуктов взрывов выводится из атмосферы быстрее, чем радиоактивный углерод
Ядерные взрывы стали не единственным источником радиоактивного загрязнения Арктики. Производство плутония для ядерного оружия требовало развитых радиохимических производств, в России они расположены в бассейнах Оби («Маяк», Челябинская область) и Енисея (Горно-химический комбинат (ГХК), Красноярск). На ГХК долгое время функционировали прямоточные реакторы, бравшие охлаждающую воду непосредственно из Енисея и затем сливавшие её туда же, что привело к радиоактивному загрязнению воды и поймы реки [253]. Но наибольший ущерб морской среде Арктики причинила деятельность британского предприятия по переработке ядерного топлива в Селлафилде. Расположенное на берегу Ирландского моря, это предприятие на протяжении многих лет сливает радиоактивные отходы в море [203], затем они разносятся течениями и через 5–6 лет достигают Баренцева моря (рис. 7–8).
Рис. 7–8. Источники радиоактивного загрязнения (137Cs) Арктики (70–90° N) по материалам работы [144]. Это соотношение можно считать актуальным, поскольку поступление радионуклидов в Арктику с тех пор только сокращалось
Помимо упомянутых источников радиоактивного загрязнения Арктики, угрозу природной среде представляют атомные подводные лодки, а также предприятия по их обслуживанию и утилизации, береговые базы временного хранения отработанного ядерного топлива и радиоактивных отходов. На дне арктических морей покоятся две погибшие атомные подводные лодки – К-159 в Кольском заливе и К-278 («Комсомолец») в Норвежском море, вторая – с ядерными торпедами на борту.
Тёмная сторона архипелага
Особый режим, установленный на Новой Земле, способствовал тому, что мелководные заливы у восточного побережья, а также Новоземельская впадина превратились в ядерную свалку ВМФ и Мурманского Морского Пароходства (рис. 7–9). С 1964 по 1991 год здесь тайно топили всё, что не могли переработать или бросить у обитаемых берегов: аварийную подводную лодку К-27 с двумя загруженными топливом экспериментальными реакторами, отслужившие своё пароходы и лихтеры, забив их бочками и контейнерами с радиоактивными отходами. Здесь был затоплен реактор первого атомного ледокола «Ленин» [126]. Все эти объекты, медленно разрушаясь, лежат на дне на глубине всего лишь в десятки метров. Сейчас это может показаться дикостью, но такая практика вполне соответствовала правилам и психологии тех лет. А почему бы и нет – люди здесь не живут, рыбы нет, судоходные линии обходят район стороной. С обитаемого западного берега сушей сюда не попасть – по островам проходит хребет, покрытый ледником. Для многих и сейчас неочевидно, что природа представляет самостоятельную ценность, а не только лишь является местом обитания человека и источником ресурсов.
Рис. 7–9. Места захоронения твёрдых радиоактивных отходов в Карском и Баренцевом морях: 1 – Новоземельская впадина, 2 – залив Абросимова, 3 – залив Степового, 4 – залив Цивольки, 5 – залив Ога, 6 – залив Седова, 7 – залив Благополучия, 8 – залив Течений, 9 – вблизи о. Колгуев [2]
В 2014 году НК «Роснефть» и Exxon Mobil предприняли попытку начать разведочное бурение нефтегазовых скважин в Карском море. В сферу их интересов попали и места затопления твёрдых радиоактивных отходов. Как будет учитываться присутствие потенциально опасных объектов на дне, если дело дойдёт до добычи нефти, автору неизвестно. Существуют планы по очистке акватории, было заявлено о предстоящем подъёме аварийной лодки К-27 – пожалуй, одного из наиболее опасных объектов Арктики. Впрочем, эта идея вызывает неоднозначную оценку экспертов – можно предположить, что инициаторами подъёма лодки движет не столько забота о природе, сколько финансовый интерес.
Пока же к восточным берегам Новой Земли отправляются ежегодные экспедиции. Их результаты внушают оптимизм – серьёзного загрязнения природной среды в ближайшем будущем не ожидается.
Искусство инженерной географии
Когда стало ясно, что ядерные испытания рано или поздно будут запрещены, специалисты, занимавшиеся разработкой оружия, переключились на поиск мирного применения ядерных взрывов. Эдвард Теллер, директор Ливерморской национальной лаборатории и создатель американской водородной бомбы, был горячим сторонником «мирных» ядерных взрывов, полагая, что они не попадут под запрет. Американская программа «мирных» ядерных взрывов называлась «Плаушер» (в переводе – «лемех плуга»). Название явно отсылало к библейскому изречению:
«И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Исаии 2, 4).
Первым этапом операции «Плаушер» должен был стать предложенный в 1958 году проект «Чериот» – создание глубоководной гавани на Аляске, близ Пойнт Хоуп, длиной в милю и шириной в полмили. Это было только началом масштабного плана преобразования географии планеты – с помощью ядерных взрывов планировалось расширение Панамского канала или создание альтернативного.
Предполагалось, что порт на Аляске будет использован для вывоза местных природных ресурсов. Для создания гавани предполагалось использовать две мегатонные бомбы и четыре по 100 кт (рис. 7–10). Все это вместе составило бы почти половину мощности всех боеприпасов, применённых во время Второй мировой войны.
Рис. 7–10. Схема расположения ядерных зарядов для создания искусственной гавани на Аляске (Документ Ливерморской национальной лаборатории, США)
Деловые круги Аляски были не в восторге от проекта. Новый порт планировался в 300 милях от Нома, и в течение 9 месяцев в году им было бы невозможно пользоваться из-за льдов. Теллер, тем не менее, отстаивал свой проект и пытался найти ему экономическое обоснование, для чего встретился с Георгом Роджерсом, экономистом. Роджерс так описал эту встречу [241]:
«Я заметил, что местные жители зависят от охоты на морского зверя и на карибу. Он сказал, хорошо, теперь им придётся изменить свою жизнь. Я спросил, что им теперь придётся делать. Он сказал, когда будет гавань, мы организуем угольные шахты и они смогут стать шахтёрами».
