Прочел отчет об опознании тела Хайда. Хмыкнул. Его гипотеза начала подтверждаться.
* * *
Флай не читал газет, однако питал необычайное пристрастие ко всякого рода информационным и рекламным объявлениям. Их он просматривал всегда.
И вот, едва оказавшись на борту термоплана, которым прибыл, как мы знаем, в столицу, он воскресил эту свою привычку и пересмотрел все газеты, до которых сумел дотянуться.
Всевозможные ремесленники и изобретатели информировали о своих достижениях.
Одно объявление ему особенно запомнилось. Некий изобретатель предлагал совершенно исключительную подвесную систему, которую рекомендовал использовать как при помывке окон высотных зданий, так и при эвакуации жителей верхних этажей в случае пожара.
В качестве контакта для всех заинтересованных лиц указывался некий скромный кабачок, где в определенные дни по вечерам можно было найти изобретателя, а также телефон этого заведения.
Так часто поступали начинающие предприниматели, которые еще не завоевали цехового места и на собственный офис еще не заработали. Владельцы трактиров и закусочных охотно шли навстречу подобным авантюристам, получая дополнительную клиентуру и развлечение для клиентуры постоянной.
Этим же вечером Флай (сразу по прибытии в столицу) отправился в указанный кабачок. Время позволяло.
Прибыв на место, Флай легко обнаружил искомую персону и с ходу присоединился к спору за столиком. Молодой человек настаивал, что его система совершенно надежна, и готов был в целях доказательства помыть окно на головокружительной высоте одного из самых высоких зданий столицы.
Флай поймал себя на том, что изобретатель кого–то смутно ему напоминает. Что–то выдержанное, взвешенное было в его манере. Его телосложение выдавало силу и ловкость, а способ выражать свои мысли — ясность ума и четкие нравственные устои. Флай в тот вечер так и не понял, что изобретатель отдаленно похож на Кантора.
Один из участников спора вызвался присутствовать при рискованной демонстрации устройства, Флай внес на всеобщее обсуждение несколько зданий, пригодных для мероприятия, а после того как единогласно был одобрен небоскреб «Мулер–Билдинг», предложил себя, дабы лично понаблюдать с крыши соседнего дома за тем, как все будет происходить.
Вечером всем вновь предстояло собраться здесь же, в кабачке неподалеку от Керри Данс, и обсудить результат.
Были сделаны ставки и назначено время. Флай, чтобы избежать путаницы, даже указал этаж и окно. Демонстрация была назначена на следующий день, то есть на сегодня.
Флай тогда поймал последнего извозчика и помчался к несчастному Илаю.
Что и говорить — у него был очень плотный график. Нужно было максимально использовать время, пока полиция не взяла его след и не помешала.
Немного отдохнув в астрономической башенке дома Остина после насыщенной ночи, Флай оделся максимально аккуратно и… И направился вниз по лестнице.
Кто бы мог подумать, но он весьма неплохо ориентировался в главном доме рода Зула?
Миновав библиотеку, граничившую со спальней, где смотрела сны Лена, он спустился еще на этаж. Прошел неприметным коридором, которым никто, похоже, не пользовался много лет, и ступил на другую винтовую лестницу, которая спускалась, кажется, в самую преисподнюю.
Он спускался и спускался, хорошо ориентируясь в темноте, потом оказался в какой–то сводчатой зале. Видимо, глубоко под домом. Здесь было множество каких–то предметов, почти не видимых во тьме.
Ловко и бесшумно, огибая таинственные артефакты, он добрался до сырой каменной стены и ощупью начал двигаться по ней.
Нашел массивную потайную дверь. Нащупал рычаг, осторожно качнул его.
С гулким скрежетом дверь подалась в сторону. Он не стал ее открывать полностью, а открыл ровно настолько, чтобы проскользнуть в щель.
Закрывать за собою дверь, которая открывалась только изнутри, из этой комнаты, он тоже не стал, оставляя себе путь для возвращения.
Затем он долго крался бесконечным коридором, пока впереди не забрезжил свет.
Коридор все время шел вниз с холма, на котором покоился главный дом и парк.
Увидев пятно света, Флай улыбнулся. Воспоминания о былых временах охватили его. Он постоял немного. Времени было достаточно. И двинулся на свет. Перед ним открылся коллектор ливневого стока улицы. Над головой была массивная круглая решетка.
Флай прислушался. На улице ни звука. Он поднялся по скобам, торчащим из каменной кладки, и толчком выбил решетку.
Выбрался на улицу — тихую и пустынную, за пределами парка. Осмотрелся. Оценил состояние одежды. Смахнул с плеча паутинку. Вернул решетку, которую не всякому под силу поднять, на место.
И вот Флай вышел в город.
* * *
Кантор вышел из кабинета, остановился в дверях и оглянулся. Ему уже не в первый раз пришла в голову мысль о том, что использование этого помещения нерационально. Несмотря на то что треть расследований он провел не выходя из кабинета, с помощью утомительных опросов свидетелей и подозреваемых, сменявших друг друга, — большая часть кабинета пустовала.
Кантор осторожно задвинул за собой дверь.
— Что–нибудь интересное? — поинтересовался он, видя возбужденное лицо Клосса.
— Смертоубийство, шеф, — сказал тот, — квартальный поутру обнаружил трупы возле владений лендлорда Стиба в подворотне.
— Трупы?
— Да, патрон, и попросил дежурного эксперта и антаера.
— Кто обеспечивает в том районе порядок?
— Постоянного поста там нет. Квартальный шел с утренним обходом. Заказчиком является цех лавочников, торгующих мелким скобяным товаром и всякого рода запорами. Для них дорого было держать обычный штат квартальных на улицах. Поэтому патрулирование происходило по упрощенной схеме. Квартальный телефонировал от привратника.
— Уличное убийство, — покачал головой Кантор, — давно ничего такого не случалось. Сообщи дежурному, что мы с тобой подъедем взглянуть на предмет интересов нашего клиента. И пусть наведут справки, кто там лавки скобяные держит.
— Будет сделано, шеф.
— Я зайду к начальству.
— Да, шеф.
— Когда появится господин сочинитель, проинформируй его. Пусть подождет.
— Да, шеф.
Раздался мелодичный звонок, и двери лифта распахнулись.
Кантор кивком поблагодарил лифтера и шагнул на ковровую дорожку, ведущую к кабинету заместителя председателя совета директоров Полицейского синдиката. Он же, в просторечии, глава управления.
Алая ковровая дорожка горела по краям изумрудным газовым пламенем орнамента друидов. Коридор был пуст и тих, лишь слегка освещен косыми лучами солнца, падающими из–под тяжелых портьер. Двери кабинета выглядели, как ворота неприступной крепости, готовой к нашествию врага.
Штурм такой крепости будет стоить большой крови, и всякий сразу подумает: «А стоит ли оно того?»
При приближении Кантора двери медленно раздвинулись. Победный марш не прозвучал, и комендант с ключом не вышел. Но что–то торжественное в этом было!
В кабинете, кроме секретаря главы управления, были еще несколько номерных, ожидающих распоряжений, антаер, прибывший с докладом, который приветствовал Кантора величественным кивком.
Секретарь, к неудовольствию ожидающего уже некоторое время антаера, сообщил Кантору, что он будет принят немедленно.
Кантор считал свое дело весьма важным, но никак не ожидал того, что шеф полагает так же. Поэтому к разговору он не готовился специально. Кантор бывал в приемной у шефа полицейского управления много раз, и все здесь было знакомо. Здесь же располагалась служба координации и финансовое управление — под рукой у начальства. Всегда здесь царила особенная, ритмичная суета.
В креслах вдоль стен обычно ожидали наиболее важные клиенты, курьеры и помощники антаеров из других городов.
Вскоре секретарь Гунар Вест приблизился к Кантору и сообщил, что его ждут. Проводил до двери, открыл ее и закрыл за спиной антаера.
Глава Лонг–Степ — Къяртон Магнус Корсо — невысокий, атлетический, энергичный человек в светло–сером костюме и высоких сапогах без пряжек — стоял перед массивным столом и потирал сухие руки.
У него были прозрачные лиловые глаза, совершенно белая шевелюра и пепельные вислые усы. В движениях и словах он сохранял точность, а в жестах — скупость, несмотря на почтенный возраст.
Къяртон Корсо занимал должность давно и хорошо знал свое дело, однако сам антаером никогда не служил и никогда не пытался сделать вид, будто понимает в следственной работе больше подчиненных. В его ведении были финансовые дела управления, точная координация различных служб и улаживание всех вопросов с обширной клиентурой.
Если он хотел видеть Кантора, то это означало, что у клиента, которым в данном случае являлся Совет мейкеров, по делу возникли вопросы.
Не чинясь с долгими предисловиями, он уведомил Кантора, что клиент, а именно — лично достойный господин Оран Ортодокс Мулер, обеспокоен побегом опасного преступника, известного как мистер Флай, из особо охраняемой тюрьмы. Клиент заинтересован в скорейшей поимке опасного преступника. Кроме того, клиент выразил недвусмысленно особое пожелание о поимке мистера Флая непременно живым, по возможности без причинения последнему ущерба и передаче под усиленным конвоем лично достойному господину Мулеру. В связи с чем он — Къяртон Магнус Корсо — интересуется обстоятельствами дела и предпринимаемыми антаером Кантором мерами к поимке преступника.
